Наталья Романова - Баба Яга

Но меня обломали. Кто-то решил пойти втроём. И уже через минуту я стояла в гордом одиночестве. Зато с картой и компасом.

Ладно. Посмотрим, кто первый. Я-то этот парк знаю, как свои пять пальцев.

Сориентировавшись по компасу, я рванула к первому обозначенному ориентиру, опережая первую группу участников забега. Надо сказать, карты как всегда были расписаны на несколько маршрутов, чтобы народ не толпился. Но тут сыграл роль стадный инстинкт и отсутствие всякого опыта. Народ кинулся за быстро обозначившимися лидерами, одним из которых предсказуемо оказался рыжий. Русый со второй группой маячил где-то справа.

Пока рыжий разбирался с первым ориентиром, я уже бодро трусила в направлении своего, чем изрядно расстроила парня, в карте у которого было немного другое направление. Первопроходец в спортивном ориентировании мои уверенные передвижения воспринял как предположительно верные. Во всяком случае, вид у него был довольно растерянный. И мне стало его жаль. Я сложила ладони рупором и прокричала:

— На меня не смотри! В картах всегда несколько маршрутов! — рыжий в ответ кивнул и уткнулся в свою карту.

Ну а я потрусила дальше. Где-то на третьем ориентире меня чуть не догнал русоволосый. Видно, этот дуб на пригорке был обозначен и у него. Ничего, бывает. Нормально.

Дальше я ушла в отрыв и очень скоро потеряла из виду и того и другого.

Настроение было прекрасным. Свежий осенний воздух — стылый, но не обжигающий как при заморозке, бодрил. Ветви на голых осенних деревьях напоминали тонкое кружево. А разноцветный ковёр из опавших листьев радовал глаз пестротой красок.

А это кто? Не птичка, нет… Белка! Белка в нашем парке? И какая хорошенькая! Рыжий мех лоснится, а черные бусинки глаз поблескивают.

Белочка словно дразнила меня, перескакивая с ветки на ветку снова и снова. Надо же! Смелая, не боится.

Зверек вдруг замер, внимательно рассматривая меня с нижней ветки дуба. Я решила подобраться поближе. О! Кажется, я знаю, чем рыжульку угостить. Осторожно расстегнув сумку, я нащупала пакет с прихваченным на всякий случай пирогом. На природе я покушать люблю.

Растерев кусочек пирога в крошки, я осторожно протянула ладошку навстречу белочке. Та заводила мордочкой, ловя запах свежей выпечки. А потом осторожно потянулась мне навстречу. А белочка-то совсем непуганая. Вот она уже опирается на мою руку, принюхиваясь к лакомству. А вот уже схватила кусочек и принялась тут же есть, усевшись на задних лапках и придерживая лакомство передними.

— Природу любишь? — кто-то произнёс совсем близко за моей спиной.

Если бы я не боялась спугнуть белочку, подпрыгнула от неожиданности. А так только сердце ухнуло куда-то вниз.

Обернувшись на голос, я увидала мужичка. Вроде и не старик, но и не молодой. Росточком мне по плечо будет, с лохматой шевелюрой незаметно переходящей в курчавую бороду. На лбу тряпица вышитая. Как ее современные любители этноса называют, не помню. Пальтецо коричневое. Поверх шарф пушистый вязаный накручен. Стильный такой дедок. На ногах сапожки на шнуровке. И тоже то ли разрисованные, то ли вышитые, не поймёшь. Опирается на палку. С такой грибники по лесу ходят. Только вот грибов в нашем парке отродясь не росло… Тут я огляделась по сторонам и обомлела. Какой парк?! В нашем вытоптанном парке никогда валежника не бывало!

— А ты, дедуль, кто? — растерянно спросила я незнакомца.

— Я-то? — Дедуля хитро усмехнулся в бороду, блеснув зеленоватым глазом. — Я — местный. Живу тута. Недалеко. А ты? Как звать?

Так. В такой форме вопрос мне уже сегодня задавали… Иван, точно. Он тоже спросил, как меня звать…

— Настя… — ещё больше растерявшись, ответила я.

— Ну а что ж ты, Настя, растерялась? — мужичок надо мной явно посмеивался. Смешливые искорки так и играли в хитрющих глазах.

— Растеряешься тут… — это были мысли вслух.

Белочка меж тем догрызла кусочек пирога и потянулась за следующим. А я только заметила, что так и стою с протянутой ладошкой.

— Заботливая. Природу любишь. Ориентируешься неплохо. Ну а сказки любишь? Как к сказкам относишься?

— Нормально отношусь. Как к сказкам.

Мужичок хмыкнул в усы, покашлял.

— Ну а как я леший если?

— Прикалываетесь, дедуля? — шучу, а внутри паника. Парк-то родимый где?

А дедуля мне в ответ.

— Да нет, не прикалываюсь, красавица. Леший я и есть.

Ну про красавицу дедуля конечно загнул. Я красавицей сроду не была.

Дедуля меж тем посмеивался все больше. Того гляди и расхохочется мне в лицо, Сусанин.

— А если я тебе работу предложу? Бабой Ягой будешь?

Тут уж стало смешно мне. Я так и прыснула. И про лес забыла. Только руку белке всё-таки держала. Та уж последнюю крошку забирала.

— Ага. А зарплату ты мне, дедуль, шишками будешь выплачивать.

Старичок посерьёзнел.

— Ну зачем же шишками… Да и не положено нам зарплаты-то вовсе. Мы на лес работаем. Лес нас кормит. Так и живём.

Хотела я уж было сказать 'Не, дедуль, меня бесплатная работа не интересует', но тут ещё голос послышался.

— Не торопись, Насть. Отказаться всегда сможешь, — обернувшись, я увидала Ивана.

— Ага. А ты… Иван Царевич?

— Кхем… Ну да. А что, не похож?

Ситуация складывалась патовая. Два маньяка на меня одну… Нет, я их конечно могу попробовать уложить, однако что-то мне внутри подсказывало, что не справлюсь. И я рванула туда, откуда пришла.

Только вот лес обратно в парк превращаться не спешил. Впереди обозначился край обрыва, а внизу речка… Откуда речка?! Я этот парк с детства истоптала вдоль и поперек! У обрыва я резко затормозила и заглянула вниз. Тут меня и накрыла паника. А сзади послышался спокойный голос Ивана.

— Насть, да вернём мы тебя, коли откажешься. Не сомневайся. Выслушай только спокойно.

Дедок тоже тут был. Из нас троих запыхалась я одна…

Похоже, выбора у меня не было.

— Ладно, говорите. Слушаю.

Старичок зыркнул на Ивана, покашлял в кулак и предложил.

— А может мы в избушке поговорим?

— Ага, на курьих ножках? — ляпнула я машинально.

— Точно, — заулыбался дедок, — в ней родимой и поговорим. Она уж поди застоялась без хозяйки-то. Соскучилася.

И Иван поддакивает.

— Ага. Тимофей жаловался — вся как есть паутиной заросла.

Ну, сказочники, ладно. И я решила выиграть время. Куда приведут, там посмотрим. Если что, буду убегать. А что остаётся?

И мы пошли. Лес выглядел необычно. То и дело среди общей привычной осенней картинки в поле зрения попадали такие островки красоты необыкновенной, что невольно хотелось остановиться и поглазеть с открытым ртом. То дерево с листьями изумрудными словно брильянтами росой окропленными, под деревом куст с такой же сверкающей на солнышке листвой. И все это гармонично растет на сочном островке из мха, по виду на нежнейший бархат похожем. И тут же гриб лезет такой, что не надо, а сорвать тянет. А то в просвете болото вдруг зазеленеет бархатистой тиной. А тина то ли мелкими цветочками, то ли камушками усыпанная. И какие камушки на тине? Вот и думай.

Шли недолго, хотя я, увлеченная загадками природы, счёт времени совсем потеряла. Наконец, вышли на полянку, а на полянке избушка. Замшелая, почти по окошко в землю вросшая. Ножек курьих не видать. Может, присела? И тут дверь со скрипом приоткрылась и из избушки нам навстречу кот чёрный вышел. Даже не кот, котище. Огромный такой. Раза в два больше любого обычного кота. Хвост трубой, идет вальяжно, неторопливо. А глаза-то! Того гляди, зелёными искрами сыпать начнет.

Подошёл котяра к нам и… заговорил. У меня челюсть и так до полу была, а тут и вовсе там застряла.

— Привели наконец-то! А я уж тут совсем измучился. Всё рассыпается без Яги-то.

Вот тут я и поверила… Только во что? Что слегка шизанулась? И теперь у меня коты-гиганты разговаривают, старички лешими представляются, а спортивные мачо Иванами Царевичами. Ох, кажется, мне сейчас плохо станет.

— Держи ее, держи, счас ить упадет, — кричал где-то рядом кот. Сильные руки подхватили меня и понесли…

Понесли? Меня?!

Глава 3

Сознание полностью возвращаться никак не желало. Все вокруг выглядело размытым и слегка покачивалось в такт движениям того, кто меня нёс на руках. Потом я почувствовала под собой твердую поверхность, застеленную мягким. Еще через какое-то время удалось сосредоточиться на деталях. Комната напоминала горницу деревенского дома, знакомую по детским воспоминаниям. Сверху нависал потолок из тёмных бревен, украшенный паутиной и тенятом. Ещё удалось рассмотреть пару окошек, которые почти сливались со стенами из-за скопившейся копоти на стёклах, деревянный грубо сколоченный стол возле окна, да лавку возле стола, отличавшуюся от первого лишь высотой.