Адептка Эмили - Жданова Алиса

– Ой! – подхватив выпавшую из рук пижаму, я прижала ее к груди. – Что? – резко спросила я.

Неужели он еще недостаточно показал, насколько презирает меня за обман, и решил еще поотчитывать? Однако Хэйвуд сказал нечто другое.

– Пошла спать? – переспросил он. – Пошла спать? – Он особо выделил тоном первое слово, и я вздернула бровь, ожидая продолжения. Однако оно вышло совершенно неожиданным. – Не знаю, как вы там с Генри договорились, и кто из вас кто, но при мне, будь добр, соблюдай приличия, – почти прошипел Хэйвуд, а затем выставил палец вперед и ткнул им мне в грудь, прямо в пижамный ком. – Никаких «пошла»! – вдруг гаркнул он так громко, что я подпрыгнула.

– Но почему? – возмутилась я. – Что…

– Никаких! – снова взревел Хэйвуд и, схватив меня за плечи, с силой втолкнул в ванную. Я только и успела выставить вперед руки, чтобы не врезаться в шкаф с полотенцами. За моей спиной с шумом захлопнулась дверь.

– Псих! – вне себя от его выходок, выкрикнула я и с шумом задвинула щеколду.

Раньше я могла оправдывать Хэйвуда, поскольку он думал, что я парень. Но если теперь он знает правду и ведет себя по-прежнему невежливо, разве можно делать скидку на незнание? Да он просто хам!

– Извращенец! – прилетело мне из-за двери, и я еле удержалась от того, чтобы совершенно невоспитанно пнуть ее.

Чувствуя, что еще никогда так не злилась, я наполнила ванную. Разделась, расшвыривая вещи в разные стороны, после чего забралась в воду. Ненормальный… Хорошо, что мне осталось терпеть его совсем недолго – меньше двух недель, а потом я смогу отсюда уехать.

«Если он не выдаст меня», – внезапно подумала я, и в горячей воде мне внезапно стало холодно.

Когда я вышла из ванной, свет в комнате уже не горел. Видимо, Хэйвуд устал со мной пререкаться и решил пораньше лечь спать. На цыпочках прокравшись к кровати – будить соседа было совестно, хоть он и поступал совсем не по-джентльменски, – я юркнула под теплое одеяло в накрахмаленном пододеяльнике и с наслаждением вытянулась. Какой сегодня был тяжелый день…

Однако, стоило мне закрыть глаза, как тут же перед ними всплыло то, как Хэйвуд, потеряв равновесие, падает на меня, и его губы прижимаются к моим. Беззвучно застонав, я закрыла лицо руками. Как же стыдно! И как-то… разочаровывающе. Я всегда мечтала, что мой первый поцелуй будет по-настоящему запоминающимся. Что внутри все замрет, а голова закружится от восторга.

Да, сердце у меня все же екнуло, но как-то неубедительно. Наверное, потому что обстановка не располагала: яркий свет софитов и толпа пялящихся на нас зрителей. И еще, скорее всего, дело в том, что мой первый поцелуй случился с совершенно неподходящим человеком.

Убрав руки от лица, я покосилась на темнеющую в полумраке комнаты кровать Хэйвуда. Он, безусловно, достаточно привлекателен… Конечно, если вам нравятся сероглазые высокомерные брюнеты, у которых даже на пижаме вышит фамильный герб. Но какой-то он слишком нервный.

Вероятно, поцелуй меня не Хэйвуд, а кто-то, кто любил бы меня и нравился мне сам, – точно закружилась бы голова и подогнулись колени.

«Однажды я обязательно встречу такого человека», – подумала я и, улыбнувшись, закрыла глаза.

За окном уютно барабанил дождь, и вскоре я уснула, но через несколько часов проснулась от разразившейся на улице грозы. Вздрогнув от оглушительного раската грома, я на миг замерла в полнейшем ужасе, а потом кубарем скатилась с кровати. Мелко моросящий вечером дождичек за какие-то пару часов перешел в настоящий ливень с громом и молнией. Я же боюсь грома!

Еще один громыхающий удар за окном вырвал меня из ступора. Не поднимаясь на ноги, я прямо на четвереньках поползла к двери. Мне нужно выбраться отсюда… Нужно найти Генри и снова спрятаться в театре! Однако, протянув руку вперед в кромешной темноте, вместо двери я ощутила под пальцами скользкую прохладную ткань, и меня вдруг схватили в охапку. Кто?..

– Не беги к нему, – шепнули мне на ухо. Хэйвуд? – Я рядом.

Он прижал меня к себе так крепко, что я едва могла вдохнуть. Мое лицо оказалось у него на груди, и, будучи притиснутой к нему, я могла слышать судорожные и частые удары его сердца.

Дернувшись от нового удара грома и вспышки молнии за окном, я попыталась вырваться: он не понимает… Мне нужно убраться отсюда! Но тут Хэйвуд, на миг оторвав одну ладонь от моей спины, сделал какой-то жест – я чувствовала движение его руки, – и в комнате тут же стало тише и темнее. Он что, поставил барьер?

– А теперь вот так, – успокаивающе произнес сосед.

Изогнувшись, он стянул со своей кровати одеяло, которое набросил на меня, укрыв чуть ли не с головой. Второе одеяло – мое – тоже полетело на пол. Следом Хэйвуд утянул меня вниз, дернув за руку, и снова прижал к себе. Мы с ним оказались в импровизированной палатке, почти полностью отсекающей и отдаленные удары грома, и вспышки молний.

– Я знаю, ты боишься грома.

– И молний тоже, – глухо призналась я гербу на его пижаме, потому что Хэйвуд все еще прижимал меня к своей груди.

До меня донесся легкий запах его парфюма, и я подумала, что только такой пижон, как Хэйвуд, станет пользоваться одеколоном на ночь. Тут, вздрогнув от очередного глухого раската за окном, я снова попыталась вырваться, но безрезультатно – Хэйвуд вцепился в меня стальной хваткой.

Дернувшись еще пару раз, я сдалась и, прижавшись к нему, зажала уши ладонями. Вот так-то лучше… Теперь совсем ничего не слышно. А если закрыть глаза и думать о… например, о Хэйвуде, который почему-то не захотел выпускать меня из комнаты, то можно совсем забыть о сверкающих снаружи молниях. Которые к тому же могут залетать в комнату и самовольно по ней носиться. Эх, зачем я прочитала тот журнал …

Но несмотря на то что я зажала уши, я все равно услышала глухой голос соседа.

– Не беги к нему, – повторил он и, притянув меня к себе поудобнее, еле слышно добавил: – Останься со мной.

Глава 20

Я замерла, не веря своим ушам. Он действительно сказал это? Может, у меня галлюцинации? Или… или, может, мой надменный сосед тоже боится молний, но стесняется признаться?

Найдя какое-то подобие объяснения странному поведению Хэйвуда, я немного расслабилась и закрыла глаза. Вероятно, сосед прижимает меня к себе так крепко, чтобы самому не было страшно. А его сердце под тонкой тканью пижамной рубашки бьется так быстро от испуга. Меня даже кольнула жалость: я не понаслышке знала, как тяжело жить с боязнью гроз, особенно в нашем климате, щедром на летние и осенние бури. Бедняга Хэйвуд, в прошлый раз во время непогоды он остался тут совсем один!

Удары сердца под моим ухом постепенно замедлились, и, слушая этот размеренный стук, я начала медленно проваливаться в дрему. «Я, конечно же, не усну в такой неудобной позе… Хотя спокойное дыхание Хэйвуда и тепло обнимающих меня рук очень успокаивает, – подумала я. – Я просто посижу вот так, с закрытыми глазами…»

А в следующий миг, когда я открыла глаза, было уже утро – по крайней мере, я успела выспаться. Я удобнейшим образом устроилась на плече у Хэйвуда, и мы с ним не сидели на полу, а лежали на его кровати. «Так… – я моргнула, удивившись, – он что, перенес меня, когда я уснула?»

Осторожно поднявшись на локте, я бросила на лицо Хэйвуда подозрительный взгляд. Он спал, и ресницы отбрасывали длинные тени на его аристократически бледное лицо. Наверное, соседу стало неудобно на полу, и он перебрался на кровать, заодно перетащив и меня. Но почему я не проснулась? И почему Хэйвуд не оставил меня там, где я уснула? Не то чтобы я мечтала спать на полу, конечно… Но ночевать в кровати парня – это настоящий скандал! Тем более теперь он знает, что я девушка.

А знает ли? Я уже вовсю выбиралась из чужой постели, для чего мне пришлось аккуратно, по миллиметру сдвигать руки Хэйвуда – он обхватил меня, словно я была его любимым плюшевым мишкой. От этой мысли я застыла на месте и снова бросила на соседа осторожный взгляд. Если бы он знал, то не стал бы относить меня в свою кровать… Наверное. Все же я уже абсолютно отчаялась понять, что творится у него в голове.