Александр Трошин - Выбор альтернатора
— Она полукровка. Племени это не понравилось.
— Что значит — полукровка?
— Вот это касается только ее, но никак не тебя. Так что хватит вопросов!
Голос его показался мне убедительным. Из чувства самосохранения я предпочел заткнуться.
Неожиданно Перри велел кучеру остановиться и предложил «немного подышать воздухом». Почему-то его идея мне не очень пришлась по вкусу.
— Перри, что ты задумал? — прямо спросил я.
— Сейчас поймешь. Видишь того толстяка? — Он указал на гордо вышагивавшего в окружении четверых головорезов упитанного человека в тяжелой меховой шубе.
— Ну?
— Давай поздороваемся! — Перри быстро зашагал к нему.
— На хрена?! — спросил я его спину и поспешил следом.
Перри быстро догнал процессию, обогнул головорезов и преградил толстяку дорогу. Я встал рядом.
— Здравствуй, Бенни, — ласково оскалился старшина. — Давно не виделись.
Я присмотрелся к незнакомцу: четыре волосины трогательно зачесаны на большую лысину; маленькие глазки под покатым лбом; нос а-ля Тарас Бульба; крохотная щель рта…
— У вас ко мне есть какие-то претензии? — напыщенно вопросил Бенни.
— Ты еще жив, Бенни, это и есть моя претензия, — ответил Перри, вызвав ворчание бодигардов.
Мне стало не по себе. Я осторожно нащупал под плащом меч, решив, что если меня убьют, то мое зловредное привидение будет преследовать Перри до конца его дней.
— Вы хотите меня оскорбить, старшина? — презрительно буркнул Бенни.
— Ты догадлив, — кивнул Перри. — Что поделываешь в этом районе?
— Живу. Вот здесь… — Бенни с достоинством указал на шикарный особняк.
Перри покосился на здание. Я мельком увидел его глаза и понял, что добром тут не кончится.
— Надеюсь, ты его хорошо защитил, Бенни? В том числе и от пожара?
— Вы не осмелитесь, старшина! — струхнул тот. — Я — честный и уважаемый член общества!
— Ага, — согласился Перри, пиная Бенни в круглый живот.
Я схватился за меч.
Перри быстро полоснул клинком одного из горилл, я рубанул второго по потянувшейся за мечом руке — и все. Двое уцелевших бросили Бенни на произвол судьбы. Мой раненый отполз в сторону, скуля и держась за окровавленную конечность. Бенни получил еще один пинок и безропотно рухнул на землю, после чего Перри неспешно поджег особняк.
— Перри, — обратился я, наблюдая за горько рыдающим Бенни, — ты больной!
— Нет, — опроверг он мой диагноз, — просто делаю свою работу. Дом построен на ворованные деньги. Значит, подлежит уничтожению.
— Глупо, — покачал я головой. — Почему бы его не конфисковать?
— Если будут доказательства, которых хватит, чтобы сделать это, Бенни сам его сожжет. Атак — хоть помучается!
С логикой не поспоришь, особенно когда ее нет и в помине.
В трущобах нас ждал сюрприз: сразу три изуродованных с особой изощренностью тела. Зато появился и свидетель — полубезумный бродяга, без устали твердивший о голых уродах. Сколько патрульные ни трясли его, бродяга упрямо стоял на своей версии.
— Что думаешь? — спросил меня Перри.
— Не знаю, — чистосердечно ответил я. — Может, его просто заводит само словосочетание?
— Пошли, — приказал он, не комментируя мою версию.
— Куда?
— В ад, — жизнерадостно заявил Перри.
— А серьезно? — не оценил я юмора.
— Серьезно, — кивнул он. — В гости к Максуэллу Тейлору.
— Кто это? Что-то знакомое.
— Пойдем, там все увидишь.
«Там все увидишь», «там все поймешь» — мне это уже надоело, но Перри упорно не замечал моего недовольства.
Мы пошли в самое сердце трущоб. Так далеко забираться мне еще не доводилось, о чем я никоим образом не сожалел. Здесь было куда грязней, бедней и вонючей, чем в наших кварталах. Улицы поразили почти полным безлюдием. Редкие прохожие тенями бесшумно исчезали в подворотнях, едва завидев нас.
— Руку с меча не снимай. Если кто подойдет близко, сразу бей, кто бы это ни был. Иначе разорвут! — предупредил старшина.
— Перри, а тут вообще патрули есть?
— Конечно, — кивнул он, — без них нас бы уже не было.
Я искренне посочувствовал смертникам, которые здесь работали, — сам бы никогда не решился на это.
По кривым переулкам мы вышли к откровенно не вписывавшемуся в трущобы Лоренгарда месту: свежевыкрашенный двухэтажный домик спокойно стоял посреди изумрудно-зеленного (осенью) круглого газона. Кругом ни соринки. И никакого забора!
— Твой Максуэлл Тейлор, — поинтересовался я, — самый крутой мафиози Лоренгарда?
— Нет, он маг, — спокойно пояснил Перри.
— Маг?! — изумился я.
До сих пор из великого числа магов лично мне довелось увидеть только Лейруса, который оказался посредственностью. Те же алхимики, безусловно имевшие некоторое представление о магии, магами как таковыми считаться не могли.
— Помнишь, Уэлч показывал вывернутого наизнанку грабителя? — напомнил Перри нелицеприятное зрелище. — Бедняга попытался ограбить этот дом.
Как-то расхотелось туда идти, несмотря на любопытство, о чем я и уведомил Перри.
— Подождешь здесь? — хитро улыбнулся он.
— Зачем ты меня сюда вообще притащил? — вздохнул я, поняв безвыходность своего положения.
Перри подошел к газону и, не наступая на него, прокричал:
— Максуэлл Тейлор, мы просто хотим поговорить!
Секунду спустя дверь дома приоткрылась, от нее к нам пробежала узкая дорожка.
— На траву не наступай, в доме ничего не трогай и постарайся не хамить, — сделал последние наставления Перри и пошел вперед.
Едва мы ступили через порог, дверь резко захлопнулась и засиял яркий свет. Мой рот сам собой открылся. Удивило даже не обилие золота, статуй, картин и всяких драгоценностей, а то, что дом изнутри был гораздо больше, чем казался снаружи.
— Нам туда, — Перри указал на широкую лестницу.
Поднявшись, попали в длинный коридор, освещенный мерцающим белым газом. Чем дальше шли, тем сильнее становилось мерцание. Перед глазами вспыхивали и угасали неясные образы. Жуткий смех, детский плач, стоны совокуплений… Холодная радость и боль — много боли…
Шептали вокруг чьи-то голоса. Они взывали, настойчиво требовали чего-то, но слова их были непонятны… Такое действительно мог создать только повелитель самых темных глубин ада!
Шепот потихоньку сводил с ума. Я прибавил шагу и догнал Перри.
— Не обращай внимания, — глянув на меня, посоветовал он, хотя и сам был бледнее смерти.
Когда коридор закончился, мне явно грозил нервный срыв. Я с трудом представлял себе наш обратный путь.
Перри толкнул дверь. Я пулей пролетел мимо, закрыл ее поплотнее, облегченно вздохнул и осмотрелся.
В абсолютно пустой комнате спиной к нам сидел за клавесином стройный мужчина и мурлыкал себе под нос незнакомый мотив. Звука инструмента слышно не было, хотя я видел, что человек нажимает на клавиши.
— Максуэлл, может, ты отвлечешься от своего адского инструмента? — довольно грубо обратился к нему Перри.
— Господа, вы уже здесь? — обернулся к нам изящного вида молодой человек немногим старше меня. — Как вам моя игра?
— Отвратительно! — с ненавистью покосился на клавесин Перри.
«А мне говорил — не хамить!» — пронеслось в моей голове.
— Он всем это говорит, — заметил Максуэлл.
— Что? — встрепенулся я.
— Максуэлл, ты нарушаешь закон! — нахмурился Перри.
— Нет, — спокойно улыбнулся он. — Просто слышал, как ты говорил это на улице. А по глазам твоего друга увидел его реакцию. Мысли читать не так уж интересно, — сообщил он мне. — К тому же об этом сразу становится известно магам наместника, которые подобного не прощают… Вы тоже считаете, что моя музыка плоха?
— Простите, что-то не припоминаю… — Я не понял, о какой музыке он ведет речь.
— Как? — изумился он. — Вы прошли по коридору и ничего не слышали?
— Так этот… это была ваша музыка? — не поверил я,
— Да, — кивнул он. — Я назвал свою композицию «Обед в безумном дворце». Как на ваш вкус?
— Весьма подходяще, — согласился я.
— И все-таки что вы скажете о музыке? — потребовал он внести ясность.
— Видите ли, — осторожно промямлил я, — пиццикато на нижних басах, по-моему, немного запаздывает. Атак ничего… Вполне прилично.
Честно говоря, и сам не до конца понял, что за хрень сказал, но маг, похоже, вполне удовлетворился моим суждением.
— Присаживайтесь, господа, — радушно указал Максуэлл на невесть откуда взявшиеся кресла с высокими спинками. Впрочем, появились не только они: мебель, картины, камин словно из-под земли выросли! Клавесин исчез, и мы очутились в уютном кабинете.
Утонув в мягком кресле, я очумело рассматривал висевшие на стенах полотна, являвшие собой самый оголтелый абстрактный сюрреализм.
— О чем ты хотел поговорить, Перри? — спросил Максуэлл, разлив в бокалы золотистое вино.
— Сегодня на нас напали, Максуэлл. Люди, которые не чувствовали боли и не проронили ни звука даже в миг смерти.
