Терри Пратчетт - Правда
– Очевидно же, что мы не можем получить подпись от человека, который находится в тюрьме по очень серьезному обвинению, – сказал он.
«Ага, вот и слово-заплатка, – подумал Вильям. – Когда кто-то говорит „очевидно“, это означает, что в его аргументах зияет огромная дыра, ничего очевидного тут нет, и он об этом знает».
– И кто же в таком случае управляет городом? – спросил он.
– Я не знаю, – ответил мистер Косой, – это вне моей компетенции, я…
– Мистер Доброгор? – позвал Вильям. – Самый крупный шрифт, пожалуйста.
– Готов, – ответил гном и занес руку над новым ящиком с буквами.
– Заглавными буквами, на всю ширину полосы «КТО УПРАВЛЯЕТ АНК-МОРПОРКОМ?», – продиктовал Вильям. – Теперь обычный шрифт, обычным регистром, ширина в две колонки: «Кто управляет городом, пока лорд Ветинари в тюрьме? Сегодня ведущий городской юрист ответил, что он не знает и это не его дело. Мистер Косой из Гильдии Юристов заявил…
– Вы не имеете права печатать это в газете! – пролаял мистер Косой.
– Наберите это, пожалуйста, прямо с его слов, мистер Доброгор, – распорядился Вильям.
– Уже набираю, – ответил гном, свинцовые буквы защелкали, становясь на свои места. Краем глаза Вильям заметил, что из подвала появился Отто и озадаченно уставился на возникшую перед ним сцену.
– «Кроме того, мистер Косой добавил:…»? – продиктовал Вильям и вопросительно уставился на юриста.
– Вам будет непросто напечатать все это, – вмешался мистер Подлиза, игнорируя отчаянные знаки, которые жестами подавал ему юрист, – когда вы лишитесь своего чертова пресса!
– «…таково мнение мистера Подлизы из Гильдии Гравировщиков», после «П» пишется «о», – добавил Вильям, – «который несколько ранее пытался закрыть Таймс, используя для этого недействительный документ».
Вильям почувствовал, что наслаждается процессом от души, хотя его рот как будто наполнился кислотой.
– «В ответ на предложение оценить такое вопиющее злоупотребление городскими законами, мистер Косой заявил:…»?
– ПРЕКРАТИТЕ ЗАПИСЫВАТЬ ВСЕ, ЧТО МЫ ГОВОРИМ! – завопил Косой.
– Наберите, пожалуйста, все предложение заглавными буквами, мистер Доброгор.
Гномы и тролли с удивлением уставились на Вильяма и юриста. Они чувствовали, что идет битва, но не видели крови.
– Когда будешь готов, Отто? – обернувшись, спросил Вильям.
– Пусть гномы фстанут чуть плиже друг к другу, – скомандовал Отто, покосившись в иконограф. – О, отлишно, посмотрите только, как сфет плестит на их топорах… тролли, помашите кулаками, пошалуйста, так хорошо… а теперь фсе улыпнитесь…
Просто потрясающе, как все начинают подчиняться человеку, который навел на них линзы. Им потребовалась доля секунды, чтобы спохватиться, но было уже поздно.
Щелк.
ПШШШИК.
– …аааргхаааргхаааргхаааргх.
Вильям успел подхватить падающий иконограф, лишь немного опередив мистера Косого, который двигался с удивительным проворством для существа, у которого, казалось, нет коленей.
– Это наше, – сказал Вильям, крепко вцепившись в аппарат. Вокруг оседала пыль Отто Фскрика.
– Что вы намерены делать с этой картинкой?
– Я не обязан говорить вам. Это наша мастерская. Вы явились сюда без приглашения.
– Но я здесь исполняю закон!
– Ну значит нет ничего плохого в том чтобы сделать картинку с вами, верно? – ответил Вильям. – Впрочем, если у вас другое мнение, я с радостью процитирую вас в газете!
Косой уставился на него, а потом молча промаршировал к группе у дверей. Вильям услышал, как он сказал:
– Мой обоснованный юридический совет таков: в данных обстоятельствах нам следует немедленно уйти.
– Но вы же говорили, что можете… – начал Подлиза, глядя на Вильяма.
– Мой очень обоснованный совет, – повторил мистер Косой, – состоит в том, что нам следует уйти немедленно и молча.
– Но вы говорили…
– Молча, я сказал!
Они ушли.
Гномы облегченно вздохнули и убрали топоры.
– Хочешь, чтобы я набрал все это? – спросил Доброгор.
– У нас будут проблемы, – предрекла Сахарисса.
– А сейчас у нас их как будто нет, – ответил Вильям. – Как ты оценила бы наши проблемы, скажем, по десятибалльной шкале?
– Сейчас… около восьми, – ответила Сахарисса. – Но когда следующий выпуск попадет в продажу… – она прикрыла глаза и пошевелила губами, подсчитывая. – Примерно две тысячи триста семнадцать.
– Тогда набираем, – решил Вильям.
Доброгор повернулся к своим работникам.
– Держите топоры под руками, ребята, – скомандовал он.
– Послушайте, я не хочу чтобы у кого-нибудь были проблемы из-за меня, – сказал Вильям, – я могу сам набрать остаток текста и наверное смогу сделать некоторое количество копий на печатном прессе.
– Чтобы работать на прессе, нужны трое, а набираешь ты слишком медленно, – ответил Доброгор. Он увидел выражение лица Вильяма, улыбнулся и хлопнул его по спине так высоко, как только может дотянуться гном. – Не волнуйся, парень. Мы хотим защитить наши инвестиции.
– Я тоже не уйду, – заявила Сахарисса, – мне нужен этот доллар!
– Два доллара, – с отсутствующим видом поправил ее Вильям. – Пора повысить тебе зарплату. А ты как, Отт… Ох, кто-нибудь, сметите Отто в кучку, пожалуйста.
Через несколько минут восстановленный вампир уже стоял у треножника и дрожащими руками вынимал бронзовую пластину из своего иконографа.
– Что тальше, пошалуйста?
– Ты останешься с нами? Это может быть небезопасно, – сказал Вильям, уже понимая что говорит это вампиру, который не-совсем-умирает каждый раз, как делает картинку.
– Что это есть за опасность? – спросил Отто, так и эдак поворачивая в руках пластину, чтобы разглядеть ее получше.
– Ну, для начала, юридическая.
– Кто-нипуть хоть раз упоминать чеснок?
– Нет.
– Могу я получать сто фосемьдесят доллар на двухимповый иконограф Akina TR-10 с раскладным сиденьем и польшим плестящим рычагом?
– Э… пока нет.
– О'кей, – философски ответил Отто. – Тогда мне потребуется пять доллар на ремонт и улучшение техники. Я фидеть, это другая рапота.
– Хорошо. Ну что же, отлично, – Вильям оглядел типографию. Все молчали, и все смотрели на него.
Всего несколько дней назад он думал, что сегодня будет… скучновато. Так обычно и случалось, после того как он отсылал свое письмо с новостями. Обычно он убивал время, шатаясь по городу, или просто читал, сидя в своем маленьком кабинете в ожидании клиента, которому требуется написать или, иногда, прочитать письмо.
Частенько и то, и другое было нелегко. Почтовая система работала просто: конверт вручали честному на вид человеку, который направлялся в нужную сторону. Люди, которые решались доверить письмо такой почте, обычно имели серьезные причины для этого. Важно то, что это были не его проблемы. Это не он обращался с последней просьбой о помиловании к Патрицию или слушал ужасные новости о катастрофе в шахте №3, хотя конечно он старался передавать все это своим клиентам поделикатнее. Такая отстраненность срабатывала отлично. Если считать стресс пищей, то он превратил свою жизнь в жиденькую овсянку.
Печатный пресс ждал. Сейчас он выглядел как огромный затаившийся зверь. Скоро Вильяму придется швырнуть в него много слов. Но через несколько часов зверь опять проголодается, как будто тех прежних слов не было вовсе. Ты можешь кормить его, но не можешь насытить.
Вильям поежился. Во что он их всех втравил?
А еще он ощущал азарт. Где-то была скрыта правда, и он ее пока не нашел. Но был твердо намерен найти, потому что знал, знал – однажды его газета потрясет всех…
– Бляха-муха!
– Хавррак… пвит!
– Кря!
Он посмотрел на приближающихся оборванцев. Да уж, правда прячется порой в самых неожиданных местах, и ей служат странные служанки.
– Начнем печатать, – объявил Вильям.
Миновал час. Продавцы уже один раз возвращались за дополнительным тиражом. Грохот пресса потрясал железную крышу сарая. Кучки медяков, лежавшие пред Доброгором, подскакивали в воздух при каждом ударе.
Вильям изучил свое отражение в куске полированной бронзы. Каким-то образом он умудрился весь перемазаться в краске. Пришлось вытирать лицо платком.
Продавать газету около Псевдополис Ярда он отправил Эндрюса Всевместе, потому что из всей компании он был самым вменяемым. Как минимум пять из его личностей могли поддерживать осмысленную беседу.
К настоящему моменту статью, конечно, уже прочли в Страже, даже если им пришлось посылать за подмогой, чтобы одолеть особо длинные слова.
Вильям почувствовал, что на него кто-то смотрит. Он обернулся и увидел, что Сахарисса опять работает, склонившись над своими бумагами. У него за спиной кто-то хихикнул.
