Наталья Резанова - Кругом одни принцессы
Затем приступили именно к той части праздника, которая и являлась праздником, а не официальной частью. Пиршество и народные увеселения, в совокупности именуемые потлач. Как раз для него мужчины кланов и гнали ускоренным темпом свои пресловутые зелья и напитки. Таким образом, сбылась мечта Хэма — он мог вдоволь напробоваться того пойла, что прельстило его в доме Стар Ньюэры (интересно всё же, как оно туда попало, если здешние так ненавидят горожан?).
В увеселениях поначалу тон задавала молодежь. Под речевку «Красная Сила — мескалин и текила!» свежепосвященные юноши демонстрировали свои умения в национальных борцовских приемах: гнали волну, мяли уши, прыгали выше головы, топтались на одном месте. Хэм, конечно, не удержался, чтоб не показать свои познания в распальцовке, что было встречено с одобрением.
Ну а после в состязания вступили опытные воины, испытывая, кто кого переест и перепьет. Здесь мне оставалось возблагодарить всех богов за то, что Пришельцы скрупулезно следовали обычаям древнего благочестия, не допускавшего женщин и детей к участию в потлаче. Нет, нет, голодными они не оставались. Они должны были подавать воинам напитки и кушанья, а при таком раскладе можно нажраться и напиться больше самих пирующих, но, Ядрена Вошь, ни кто не велит тебе поглощать выставленное в обязательном порядке!
К тому же я, кажется, погорячилась, проведя знак равенства между хамами и Пришельцами. У подданных Великого Хама масса недостатков, но я не видела, чтоб они злоупотребляли дурманными зельями, да и кумыс — напиток умеренной крепости… Или я слишком недолго пробыла в Великом Хамстве, чтобы судить об этом?
Так или иначе, Пришельцы не только дымили на всю Пустошь — хоть секиру вешай, — но и трубочное зелье на празднике у них было не то, что на совете. Ибо на совете они несли не больше глупостей, чем любая группа людей, держащая подобные речи. Сейчас они впали в совершеннейшую дурость. Оставалось надеяться, что Хэм, которого я потеряла из виду, быстро напьется и не приохотится к новому пороку. Других опасностей я для него не предвидела. Окосевшие Пришельцы не выглядели агрессивными. Поэтому я прихватила кусок жареного мяса, жесткого и жилистого (это было даже приятно — у даунов я устала от жирной пищи), лепешку и отошла от костров, чтобы спокойно поесть. Стояла глубокая ночь, и предыдущая половина суток у меня выдалась утомительная, а подкрепиться с утра ничем, кроме воды из ручья, не удалось. Стоящая-С-Кошельком, надзиравшая за мной, куда-то испарилась, и я не стала ее искать. Но насладиться отдыхом в одиночестве мне не удалось. Из мрака, озаренного сполохами костров, вынырнул Рыбин Гранат с плетеной флягой в руках и плюхнулся рядом со мной.
— Выпьем? — он протянул мне флягу.
— Что, пользуешься преимуществом принятия в клан и хлещешь божественный напиток?
— После такого дня нахлещешься… А напиток действительно божественный. Попробуй.
Я сделала глоток из вежливости. Мне не понравилось. Хотя жизнь приучила меня не кривиться от крепких напитков, я по-прежнему предпочитала легкие вина, коими меня потчевали в юности. Рыбин Гранат, получив флягу обратно, припал к ней всерьез и надолго. Отдышавшись, сказал:
— А ты молодец! Как ты нас отмазала! Не ожидал я…
— Что я вас вытащу?
— Что ты будешь меня спасать.
— Разве в Дауи-тауне было не то же?
— В Даун-тауне было по-другому. Адекватный обмен. Я вытаскиваю твоего пацана, ты возвращаешь мои деньги. И вообще есть у меня основания не доверять женщинам… — он снова припал к фляге.
— Что так? — спросила я скорее для приличия, надеясь, что Рыбин Гранат вспомнит про свою обычную скрытность или присущую воину сдержанность, и дело обойдется без обычных пьяных жалоб на баб-изменщиц и повестей о жизни. Но мне не повезло. Божественный напиток поборол восточного единоборца.
— Ну, ты ведь и без того многое угадала. Но не всё. Я и вправду родился на Ближнедальнем Востоке и учился единоборствам. Но потом наша семья переехала в Союз Торговых Городов, к Радужному морю. А это море, надо сказать, не зря в древности называли Понтом… Жили мы в городе Нездесе, и вскорости я стал промышлять тем же, что и большинство нездеситов. У нашей компании были громкие дела, мы были удачливей, чем банды Бэтмана и Супермана, вместе взятых.
— Врешь.
— Не вру. Пре-у-ве-ли-чи-ваю. Без этого в Нездесе нельзя, уж этому я там научился… и многому другому… хотя так и не перенял их привычку употреблять винительного падежа… Так вот, верховодила у нас женщина. И не зря. Она была хитрая и смелая, ты себе не представляешь, даже злые орки — и те ее боялись. И я, конечно, влюбился в нее. Задаривал ее подарками, водил в лучшие портовые таверны — я умел красиво ухаживать…
— Уж это я в Даун-тауне заметила.
Рыбин Гранат пропустил мою реплику мимо ушей.
— И мы поженились. А потом пошла темная полоса. Городская стража начала на нас форменную охоту. Наших людей хватали одного за другим. Только моя жена ухитрялась выбираться из самых опасных переделок. До поры до времени это не вызывало у меня подозрений… до того дня, когда мы с приятелями зашли выпить в одну из самых роскошных приморских таверн… и увидели мою жену с начальником городской стражи. Они беседовали вполне дружески… доверительно… — Рыбин Гранат скрипнул зубами. — Ты же понимаешь, что это значит! Она выдавала всех наших! Я не выдержал, бросился к ней, закричал: «Что же ты делаешь? Чего тебе не хватало?» А она только расхохоталась мне в лицо. Такого я, конечно, простить не мог. И никто бы не простил. Было решено убить ее за предательство. И однажды, когда она шла из одного своего тайного убежища, я ждал ее в темном переулке с арбалетом в руках. Со мной был тот приятель, который был свидетелем ее измены. Мы подошли из-за угла… Но я всё-таки продолжал любить ее. И когда я прицелился, рука у меня дрогнула. Я выстрелил — и промахнулся. Очнулся, лежа в луже крови.
— Так ты что, сам в себя попал?
— Обижаешь… Я могу промахнуться, но не настолько. Нет, это дружок мой, сволочь, выстрелил мне в спину. Он тут же, рядом валялся, с перерезанной глоткой. А ее, изменщицы, и след простыл.
— Сдается мне, я где-то слышала эту историю. Только там дело не совсем так… или совсем не так…
— Вечно люди всё переврут… — Рыбин Гранат не стал развивать данную мысль, а замолчал, свесив голову на грудь.
— Так, я всё понял, кроме одного, — послышался сиплый дискант, — кроме одного: что такое винительный падеж?
Хэм высунулся из травы. Я давно слышала, как он подполз, но не хотела перебивать Рыбина Граната. Однако последний на вопрос Хэма не ответил. Должно быть, задремал.
— Подслушивать нехорошо, — сказала я.
— Зато полезно… Я сначала с пацанами пошел, да скучно с ними. Нажрались своего зелья и валяются, как кабаны. Шаман ихний говорит — это они так Путь Воина изучают. Он им во сне открывается. А я решил лучше вас поискать. Вдруг что интересное вызнаю… чтоб потом можно было… как это она говорила… шан-та-жи-ро-вать?
— Значит, ты и у доктора Ньюэры подслушивал?
Хэм вместо ответа упал лицом в траву и захрапел, как взрослый. Кажется, он не притворялся. У меня тоже мутилось в голове, и это было довольно странно — от одного глотка. Обычно мне удавалось выпить гораздо больше без особого вреда для своей сознательности. Не иначе, клятые пришельцы добавляют дурмана в свой божественный напиток. Надо же, нашли способ Путь Воина изучать! Получается, любой забулдыга, дрыхнувший в канаве, занят тем же самым? В Волкодавле бы такую шутку оценили.
Мне казалось, что кровь бьется в висках, грохоча, как морской прибой, и я не сразу поняла, что грохот раздается на самом деле. Оглушительные удары эхом раскатились по пустыне, и пронзительный вой разнесся над уснувшим становищем.
Тогда я не знала, что Бешеные Бабки всегда так начинают психологическую атаку — бьют колотушками по бронзовым котлам, которые возят с собой, а потом начинают визжать. Я сумела лишь вскочить, и принялась пинать своих спутников с криком:
— Вставайте! Это нападение!
Тщетно. Оружие для них сегодня и впрямь оставалось элементом костюма, не более. Храбрые красные бойцы, включая тех, кто несколько часов назад был посвящен в воины, тоже не могли оказать сопротивления. Черные фурии на разгоряченных конях носились по становищу, сметая всё на своем пути, топча беспомощных пришельцев.
— Да здравствуют традиционные ценности! — орали они. Пришлось вступать в бой в одиночестве. К сожалению, арбалет мне так и не вернули, и пришлось обходиться оружием ближнего боя.
Боюсь, мне нечем хвастать, рассказывая об этом сражении. Мне удалось посбивать с коней нескольких нападавших, тем паче, что держались в седлах они не слишком крепко. Но и мне едва не засветили в голову странным плоским оружием на длинной рукоятке. Уклонившись, я перерубила рукоять, но лишь для того, чтобы броситься на землю, уходя от удара дубинки-колотушки. И тут на меня обрушилась сверху огромная сеть сверхпрочного плетения. Прежде чем я успела из нее выпутаться, сеть затянули и потащили по земле, приторочив к луке седла. И нападающие устремились прочь, в глубину пустошей. Мне удалось увидеть, что в соседних авоськах Бешеные Бабки (а это были именно они) тащили Хэма и Рыбина Граната. Что произошло с прочими обитателями становища, оставалось только гадать.
