Terry Pratchett - Санта-Хрякус
Волшебники не были бы волшебниками, если бы не умели хотя бы чуть-чуть заглядывать в будущее. Капля становилась все больше, затем она приняла грушевидную форму… Вряд ли можно было ожидать от людей, столь отягощенных возрастом и талиями, подобной прыти, но волшебники буквально в мгновение ока очутились на полу. Капля тоже упала. И сделала «бульк». И все.
Окаменевший как статуя Чудакулли отмер и облегченно вздохнул.
– Ну вы, парни, даете, – сказал он, поворачиваясь к колбе спиной. – Я ожидал от вас большего присутствия духа…
Мощный взрыв сбил его с ног. Огненный шар поднялся к потолку, расползся в стороны и с громким хлопком исчез, оставив напоминающее хризантему пятно копоти.
Чистый, белый свет залил помещение. Раздался звук.
ДИНЬ. ДИНЬ. ПШ-Ш.
Волшебники рискнули поднять головы. Колба светилась. Она была заполнена жидким светом, который неспешно пузырился и разбрасывал искры, будто переливающийся бриллиант.
– Ничего себе… – прошептал профессор современного руносложения.
Чудакулли поднялся с пола. Вследствие своей округлой формы волшебники неплохо катались, а от твердых предметов просто отскакивали.
Яркий свет отбрасывал на стены длинные тени медленно приближавшихся к колбе волшебников.
– Что это было? – спросил декан.
– Я помню, однажды отец дал мне очень ценный совет относительно всяческих напитков, – поделился Чудакулли. – Так вот, он сказал: «Сынок, никогда не пей то, из чего торчит бумажный зонтик; то, что смешно называется, и то, что меняет цвет при добавлении последнего ингредиента. И никогда, никогда не поступай вот так…»
Он сунул в колбу палец.
С пальцем, как ни странно, ничего не произошло. Чудакулли подцепил чуток светящейся смеси.
– Осторожнее, аркканцлер, – предупредил его декан. – Или вы хотите познать абсолютную трезвость?
Чудакулли замер, не успев поднести палец к губам.
– Верно заметил, – похвалил он. – Пожалуй, мне уже поздновато перевоспитываться. – Аркканцлер огляделся. – Как мы обычно проверяем… ну, всякое такое, неизвестное?
– На студентах-добровольцах, – ответил декан.
– А если добровольцев нет?
– Все равно даем студентам.
– Но это же неэтично.
– Этично, если не говорить студентам.
– Согласен.
– Я попробую… – пробормотал о боже.
– Ты в самом деле собираешься попробовать то, что приготовили эти клоу… эти господа? – не поверила собственным ушам Сьюзен. – Но это варево может убить тебя на месте!
– У тебя, наверное, никогда не было похмелья, – сказал о боже. – Иначе бы ты не говорила всякие глупости.
Он, пошатываясь, подошел к колбе, со второй попытки взял ее в руки и выпил до дна.
– Ну, сейчас начнется, – каркнул сидящий на плече Сьюзен ворон. – Пламя изо рта, дикие крики, выпученные глаза, обливание холодной водой и все такое прочее…
Смерть, к своему немалому удивлению, понял, что нынешние обязанности действительно доставляют ему удовольствие. Раньше в очередь к нему на прием никто не выстраивался.
– СЛЕДУЮЩИЙ! И КАК ЖЕ ТЕБЯ ЗОВУТ, МАЛЕНЬКИЙ… – Он запнулся, но собрался с мыслями и закончил: – СУБЪЕКТ?
– Шнобби Шноббс, дедушка Санта-Хрякус. – «Интересно, мне это кажется или колено, на котором я сижу, слишком уж костлявое?» – невольно подумал Шнобби. Мозг утверждал одно, но ягодицы, которыми сидели, – совсем другое.
– И ТЫ БЫЛ ХОРОШИМ МАЛЬ… ХОРОШИМ ГНО… ХОРОШЕЙ ОБЕЗ… ХОРОШЕЙ ЛИЧНОСТЬЮ?
Тут Шноббс вдруг понял, что язык перестал ему повиноваться.
– 'а, – произнесли взбунтовавшиеся вдруг губы.
Шноббс попытался взять себя, вернее язык, в руки, а странный голос продолжал:
– ЧТО Ж, ПОЛАГАЮ, ТЫ ХОЧЕШЬ ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОК, КАК И ВСЯКИЙ ХОРОШИЙ МА… ЧЕЛО… ГНО… ИНДИВИДУУМ?
«Ага, вот тут ты и попался, теперь никуда не денешься, дружище. Готов поспорить, ты даже не помнишь подвал под сапожной мастерской, что на улице Старых Сапожников! Каждое страшдество мой маленький мирок рушился! О, как я страдал!»
Слова поднялись по горлу Шнобби, но, так и не добравшись до голосовых связок, были остановлены чем-то древним и переведены, к его изумлению, в едва слышное:
– 'а.
– ЧТО-НИБУДЬ КРАСИВОЕ?
– 'а.
От самообладания Шнобби почти ничего не осталось. Мир состоял только из его обнаженной души и Санта-Хрякуса, заполнившего собой всю вселенную.
– И ТЫ, КОНЕЧНО, БУДЕШЬ ХОРОШО СЕБЯ ВЕСТИ В СЛЕДУЮЩЕМ ГОДУ?
Крошечные остатки прежнего Шнобби хотели сказать: «А что ты подразумеваешь под „хорошо“, господин? Скажем, я возьму кое-что, чего никто не хватится? Или, например, мой друг будет патрулировать улицу, увидит ночью незапертую дверь магазина. Ну, то есть заходи кто хочет. Мой друг, скажем, возьмет кое-что в качестве вознаграждения, а потом сообщит хозяину лавки о двери. Что такое „хорошо“ и что такое „плохо“?»
По мнению капрала Шноббса, «хорошо» и «плохо» были понятиями относительными. Например, большую часть его родственников составляли преступники. Однако приглашение к дискуссии на философские темы было опять подавлено благоговейным трепетом перед заполнившей все небо бородой.
– 'а, – пискнул он.
– ИНТЕРЕСНО, ЧТО ТЕБЕ МОЖЕТ ПОНРАВИТЬСЯ?
Шнобби промолчал. Будь что будет, все равно он ничего не может поделать… Сейчас свет в конце его умственного тоннеля освещал лишь вход в очередной тоннель.
– АГА, ЗНАЮ…
Санта-Хрякус потянулся к мешку и достал оттуда странной формы предмет, завернутый в праздничную бумагу, которая по причине некоторой путаницы в голове ныне действующего Санта-Хрякуса была украшена изображениями воронов. Капрал Шноббс взял сверток дрожащими руками.
– И ЧТО НАДО СКАЗАТЬ?
– 'П'сибо.
– А ТЕПЕРЬ МОЖЕШЬ ИДТИ.
Капрал Шноббс слез с колена и двинулся сквозь толпу. Он бы так и шел куда глаза глядят, если бы его не остановил констебль Посети.
– Что случилось? Что там было? Я ничего не видел!
– Не знаю, – промямлил Шнобби. – Он дал мне вот это.
– И что это?
– Не знаю…
Он сорвал украшенную воронами подарочную упаковку.
– Это просто отвратительно, все вот это, – продолжал бубнить констебль Посети. – Идолопоклонство…
«Это же настоящий „Коренной-и-Рукисила“, арбалет двойного действия с тройным шарниром, полированным ореховым прикладом и серебряной инкрустацией!»
– …Грубая коммерциализация информации, имеющей чисто астрономическое значение, – обличал Посети, который, начав проповедовать, уже не мог остановиться. – Если этот день и нужно отмечать, то…
«Я видел его в „Наемнике фортуны“! В рубрике „Что купить, если скоропостижно скончался богатый дядя“! С пометкой „Выбор редакции“! Причем, как утверждалось, репортеру пришлось сломать обе руки, чтобы отобрать у чего этот арбалет!»
– …Скромной службой…
«Он стоит больше, чем я получаю за год! Такие делают только по заказу! И ждать приходится долгие годы!»
– …Да-да, скромной религиозной службой. – Тут до констебля Посети дошло, что чего-то – или кого-то – не хватает.
– Капрал, но где тот самозванец, которого мы должны были арестовать?
Капрал Шноббс воззрился на него сквозь застлавший глаза туман собственника.
– Ты иностранец, Горшок, – сказал он. – И тебе никогда не понять, почему мы так любим страшдество.
О боже очень часто заморгал.
– Ага, – наконец сказал он. – Уже гораздо лучше. Да, определенно лучше. Спасибо.
Волшебники, разделявшие точку зрения ворона на обязательные повествовательные условности жизни, наблюдали за ним с некоторой опаской.
– Сейчас начнется, – уверенно заявил профессор современного руносложения. – Сначала, наверное, раздастся душераздирающий вопль, а потом…
– Знаете, – продолжал о боже, – я бы даже не отказался от яйца всмятку.
– …Его уши примутся вращаться с бешеной скоростью…
– И стакан молока.
Чудакулли в замешательстве уставился на него.
– Ты действительно лучше себя чувствуешь? – уточнил он.
– Конечно, – ответил о боже. – Я могу улыбаться, не опасаясь, что верхняя часть моей головы отвалится.
– Нет-нет-нет, – встрял декан. – Так не пойдет. Всем известно: настоящее избавление от похмелья протекает совсем иначе. Это как-никак процесс.
– По-моему, я теперь даже могу шутить, – осторожно заметил о боже.
– И у тебя нет непреодолимого желания срочно бежать, найти какую-нибудь бочку с водой и сунуть туда голову? – спросил Чудакулли.
– Э… честно говоря, нет, – признался о боже. – Но я бы не отказался еще и от бутерброда.
Декан снял шляпу и достал чудометр.
– Что-то случилось, – сообщил он. – Чудометр зафиксировал сильный магический скачок.
– А лекарство не показалось тебе несколько… пряным на вкус? – не успокаивался Чудакулли.
– Оно показалось мне безвкусным, – ответил о боже.
