Андрей Белянин - Летучий корабль
– Давайте его сюда, сразу объясним ситуацию и попросим помочь, – предложил я.
Соратник Пашки Псурова не был даже связан, а потому держался гордо и вызывающе. У меня на этот раз не оказалось ни малейшего желания выслушивать грубости, я прямо предупредил дьяка, чтоб рта не раскрывал, и начал:
– Гражданин Груздев Филимон Митрофанович, мы искренне просим у вас прощения за необоснованное задержание. Никаких претензий на данный момент милиция к вам не предъявляет. Даже наоборот, мы хотим предложить вам некоторое сотрудничество. Дело в том, что благодаря вашему доносу вы оказались единственным свидетелем, видевшим в лицо разыскиваемую нами особу. Все прочие, кто имел несчастье ее лицезреть, – мертвы… Скорее всего, мы столкнулись с поступательным и планомерным уничтожением свидетелей. Поэтому в целях вашей же безопасности мы были вынуждены так скоропалительно взять вас прямо посреди улицы и привезти сюда. В нашем порубе вам будет уютно и спокойно. Там, правда, есть одно симпатичное привидение, но оно наверняка возражать не станет… Посидите, отдохните, пообщайтесь… Максимум через пару дней мы вас выпустим. Нет, нет, благодарить нас не надо! Я еще не все сказал… Должен честно предупредить, что серийный убийца, естественно, сделает попытку к вам проникнуть. Обычно он использует цианистый калий, но, возможно, ради вас, в порядке исключения, попробует применить нож, удавку или кирпич… Не волнуйтесь! Мы будем рядом и примем все меры к его задержанию. Вы ведь всегда хотели попробовать себя в амплуа великомученика? Вот ваш шанс! Спасибо, не надо слов, я все читаю в ваших выразительных глазах. Уведите гражданина… Ну что, бабуля, охота началась?!
Через несколько минут появился запыхавшийся Митька. Судя по исцарапанному лицу – на него напала свора неуправляемых леопардов, а по заплеванной спине – что в этом святом деле поучаствовали и дрессированные верблюды. В обеих руках он с трудом удерживал огромную охапку… девичьих кос! Не дожидаясь шумных проявлений справедливого интереса с моей стороны, он бухнул все это на пол, терпеливо объясняя:
– Все исполнил, как велено! За последние две неделечки кос фальшивых никто не покупал. Хотя в продаже они есть и по осени даже спросом большим пользуются. Понятное дело, свадьбы… Любой невесте покраше перед женихом вырядиться хочется. Ужо на пути обратном чую, все какие-то подозрительные девки попадаться стали… Зыркают так и косами сзади зазывно машут! От, думаю, не иначе как на меня, милицейского сотрудника, покушение злобное мыслят. А кто против милиции злоумышлять может? Тока Настасья-разбойница! Да ведь как ее узнать? И тут меня, неразумного, словно обухом по башке озарило! Вы ведь сказать изволили, будто коса у ней фальшивая… Ну что ж, проверка – дело нехитрое и для девиц невинных сплошь безобидное. Ошибусь, так и извиниться не побрезгую. Хвать самую подозрительную за косу! Ан коса-то и отвалилась, фальшивка полная… Тока рыжих волос под ней не оказалося. И что вы думаете – как есть извинился! Честь милицейскую не уронил! За другую подозрительную взялся…
Я схватился за голову. Баба Яга побыстрее вытолкала Митьку от греха подальше. Исправить его не под силу даже могиле! Это мой крест… Делать нечего, пришлось идти на базар. Двое стрельцов тащили с собой фальшивые косы, щедро раздавая их всем разобиженным. За этим неблагодарным занятием меня и застала смешливая Олена… Видимо, она шла от дядиной лавки на базар, в руках у нее была пустая корзинка.
– День добрый, Никита Иванович. Опять по службе бегаете? Ой, да вы тут косами торгуете…
– Здравствуйте, Олена, – почему-то смутился я – эта девушка обладает удивительной способностью вгонять меня в краску. – Никакой торговли нет, мы их просто так раздаем всем пострадавшим.
– Так?! – не поняла она. – В подарок, что ли? Это как же, интересно, надо пострадать, чтоб тебе сердобольная милиция фальшивую косу в утешение подарила… да еще с бантиком?!
– Это Митя…
– Где?
– Ну, в смысле все это из-за Митьки нашего. Он по заданию искал на базаре фальшивые косы, чтобы выяснить, не пользовалась ли та самая Настасья черным париком, и случайно оборвал несколько… Видимо, плохо привязывали.
– Случайно? Оборвал? Такую кучу?! Ну, это точно плохо привязывали, другой причины нет… Вот мою, настоящую, попробуй оторви! Разве вместе с головой…
– Нет, – постарался припомнить я, – скальпов он вроде не приносил.
– А что же, на мельнице у родителей Настьки не оказалось?
– Знаете, Олена, там вообще нет никакой мельницы. Меня просто заманили в засаду, подсунув вам заведомо ложные сведения. Вы кому-нибудь говорили о своем визите в отделение?
– Может быть… – Она так мило наморщила носик, что я расплылся в невольной улыбке. – Может, и говорила подружкам. А может, нас вместе видели, мы ведь не в первый раз встречаемся.
– Надеюсь, и не в последний… – Мне таки удалось многозначительно козырнуть. – Прошу простить, но служба зовет.
– Служба-а… – вздохнув, протянула Олена. – Видела, видела, как стрельцы ваши дьяка какого-то прямо на улице в охапку ухватили. Все на одного, он и пикнуть не посмел… За что ж вот так людей ни с того ни с сего хватают, а?
– В интересах следствия.
– А человеку позор на всю жизнь…
– Дьяк очень важен, – постарался объяснить я. Мне и самому не нравился такой произвол, но иного выбора не было. Что за черт?! С чего это я вообще оправдываюсь? Хочу казаться лучше, чем есть. – Филимон Груздев – единственный свидетель по делу о краже и последующих убийствах. Может быть, его и задержали с нарушением уголовно-правовых норм, но зато у нас в отделении он в безопасности.
– Неужели… убить могут?!
– Могут, Олена. Так же, как убили других…
– Я… помолюсь за вас, Никита Иванович, – тихо пообещала она и не оборачиваясь заспешила по улице.
Все понимающие стрельцы подошли, когда она скрылась из виду.
– Дело сделано, батюшка сыскной воевода. Недовольных вроде больше нет… Вот две косы даже лишними остались, куда девать-то?
– Повесьте на забор, может, кому и понадобятся. Возвращаемся назад, скоро ужин.
…День действительно приближался к шестому часу, наступал мягкий, прохладный вечер. Митька с Еремеевым болтали у поруба, Баба Яга что-то стряпала у печки, и я мог позволить себе расслабиться. Ужинать не хотелось совершенно, сквозь распахнутое окно светило удивительно ласковое предзакатное солнышко. Золотистое сияние заливало близлежащие домики и деревья, издалека доносился малиновый перезвон колоколов, и казалось, что весь мир погружен в счастливое, томное безделье. Не было преступности, не было крови, не было зла и насилия, все растворилось в дремотном солнечном благодушии… Я почти был готов уснуть от ощущения всеобщего погружения в эпицентр среднерусской нирваны. Яга на минутку оторвалась от печи, прислушиваясь к чему-то неуловимому для меня. Потом спокойно отложила в сторону ухват, вытерла руки о передник и, вздохнув, повернулась ко мне:
– Пора, Никитушка, беда идет…
– Какая беда?
– Про то не ведаю… А только пока ты со стрельцами на базаре косы раздавал, я песочком заговоренным вокруг всего отделения землю пообсыпала, а сверх того и водой святою побрызгала. Как только сила вражья, нечистая, к воротам нашим приблизиться попробует, так песок на земле дрожать начнет. От дрожи той капли воды проснутся и остаточки в рюмочке волнами пойдут.
– Буря в стакане?
– Сам погляди… – У самовара действительно стояла небольшая граненая рюмка зеленого стекла, в ней мягко колыхалась вода. – Идет беда, не остановишь! Беги во двор, Никитушка! Поруб стереги, чую, враг неведомый по дьякову душу яд проверенный приготовил… Спасай распоследнего свидетеля!
…Я оказался во дворе еще быстрее, чем Яга закончила свою тираду. У поруба в постоянной охране стояло двое стрельцов, плюс Фома Еремеев, плюс Митька, плюс я. Защищаться мы могли, но вот от кого или от чего? Пока оставалось неизвестным, а значит, и неизвестно, как конкретно от этого неизвестного оборониться… Сплошной каламбур, но почему-то не смешно. Ничего, в нужный момент бабка наверняка подскажет, а пока…
– Молодцы, слушай мою команду – ружья в стороны, сабли наголо! Фома, держи со своими вход в поруб. Никто не должен проникнуть внутрь! Ни человек, ни мышка, ни мушка… Помнишь, заваруху с мухами? Рубите все, что движется! Митяй – хватай вон то бревно и отмахивайся не глядя, на тебе весь тыл. Я буду рядом на общем руководстве!
Парни послушались безропотно, двигаясь так, словно мы отрабатывали учебный план обороны поруба в военно-полевых условиях, на высокоскоростном режиме. Стрельцы у ворот честно несли свою службу, еще с десяток стояли на охране забора, опоясывающего весь двор, четверо стерегли сам терем. Больше я не мог задействовать, опасаясь привлечь слишком пристальное внимание противника. У неведомого врага должно складываться впечатление, что нас немного, собраны случайно и серьезного сопротивления оказать не способны… В окошке показалось встревоженное лицо Бабы Яги:
