Макс Фрай - Обжора-хохотун
— Хороший вопрос, — неожиданно поддержал меня сэр Джуффин. — Особенно если учесть, что товар этот — сырье для Королевского парфюмера. Собственно, сэр Кетторама Ачуани так надолго задержался на своей должности именно потому, что его жена столь успешно торгует с Куманским Халифатом. Считается, что их семейный союз — своего рода гарантия качества сырья. А тут вот что выясняется. Интересные дела.
— У нее именно шикка? — уточнил Лонли-Локли. — Значит, она не может послать вместо себя кого-то другого, я правильно понимаю?
Ну надо же, подумал я. Все-то он знает.
— Да ну, ерунда какая, — решительно сказал сэр Кофа. — Из-за чего вы все переполошились? Ну уйдет Гетти в Уандук на два-три дня позже, подумаешь, какое горе. Для моряка обычное дело опоздать на несколько дней. Море — стихия непредсказуемая.
— Ваша правда, — кивнул сэр Джуффин. — А все-таки мне будет спокойнее, если вы проследите за шиккой леди Гетти. И сообщите нам, когда она все-таки уйдет в Куманский Халифат — если вообще уйдет.
— Некогда мне ерундой заниматься, — сварливо сказал сэр Кофа. — Мне еще Обжору-хохотуна искать по всему городу, вы не забыли? Не самое серьезное дело в моей жизни, а все же поважней, чем слежка за чужими женами. Вот пусть сэр Мелифаро займется. Кто суп варить начал, тому его и мешать.
— Тоже верно, — согласился шеф. — Пусть займется сэр Мелифаро, действительно.
Я открыл было рот, чтобы спросить: «А как же кельди?» — но тут же проворно его захлопнул. Если уж начальство про кельди не вспоминает, то и я не заикнусь. Ищи дурака.
Меня после этого еще и домой поспать отпустили. То есть день закончился, можно сказать, полным и окончательным триумфом.
Зато следующее утро началось не лучшим образом. Во-первых, это случилось слишком рано — еще толком не рассвело, по крайней мере, в моем доме царили пыльные синие сумерки. А во-вторых, меня разбудил Шурф Лонли-Локли.
Нет, он, хвала Магистрам, не пришел ко мне в спальню и не уселся на край кровати. И не стал учить меня, как следует застилать постель, за что ему, конечно, большое человеческое спасибо. Сэр Шурф просто прислал мне зов. Но этого было вполне достаточно, чтобы признать утро неудавшимся.
Я всю жизнь люто ненавидел будильники и, надо сказать, был к ним несправедлив. Мне просто было не с чем сравнивать. Теперь я охотно соглашусь еже-утренне выслушивать целый хор визгливых механизмов, если за это мне твердо пообещают, что в моем беззащитном, размякшем ото сна сознании больше никогда не зазвучит этот очень тихий, очень спокойный, невыносимый, наизнанку выворачивающий внутренний голос.
Говорил он, конечно, очень вежливо. Но кому от этого легче.
«Сэр Мелифаро, в первую очередь я должен попросить прощения за бестактность. Мы с вами не настолько давно знакомы, чтобы я имел моральное право разбудить вас Безмолвной речью. Однако ситуация такова, что в ближайшее время я собираюсь лечь спать и, соответственно, не смогу поговорить с вами позже».
Я взвыл в голос от досады. Лечь спать он, видите ли, собирается. Следовательно, сам прекрасно понимает, что сейчас скорее еще ночь, чем уже утро. И какого рожна?!
Однако я взял себя в руки и вежливо ответил:
«Ничего страшного. Я вас очень внимательно слушаю».
Пусть не воображает, будто меня так уж легко выбить из колеи. Эту неприятную правду о себе я буду знать в одиночку.
«Как правило, я не позволяю себе вмешиваться в чужие дела и давать советы. Однако в данном случае мне показалось, что наши старшие коллеги совершили оплошность, не сообщив вам информацию, которая известна всем сотрудникам Тайного Сыска, кроме вас. Я прямо спросил сэра Джуффина, следует ли вам и впредь оставаться в неведении по каким-то неизвестным мне причинам или же...»
Он говорил, говорил, говорил. Предельно корректно, очень обстоятельно. Еще несколько минут такой беседы, и меня можно было бы увозить в Приют Безумных. Вероятно, я бы до сих пор там сидел: Кристаллы Забвения штука хорошая, однако помогают далеко не во всех случаях. Но тут он наконец перешел к делу.
«Решение сэра Джуффина звучало так: если считаешь нужным, расскажи ему сам. Поскольку я действительно считаю информацию совершенно необходимой, рассказываю. Когда вы захотите обратиться за сведениями к старшине городских нищих — а я не сомневаюсь, что эта идея рано или поздно непременно вас посетила бы, — вам следует иметь в виду, что Коба работает на Тайный Сыск. Неофициально, само собой. За помощь можете заплатить ему по своему усмотрению, но не меньше одной короны Соединенного Королевства, таков уговор. И разумеется, истраченная сумма будет возмещена вам из казны — в конце года или в любой другой момент, по вашему требованию. Теперь вы знаете все, что вам необходимо. Я же, в свою очередь, искренне сожалею, что позволил себе побеспокоить вас ради пустякового, в сущности, дела. Если пожелаете, могу принести извинения в письменном виде, по всей форме».
«А знаете что? Давайте в письменном виде, действительно».
Уж насколько я был злой, невыспавшийся и совершенно выпотрошенный нашим Безмолвным диалогом, а все равно сообразил, что это мой единственный шанс начинать и заканчивать каждый день с чтения официального документа, повествующего о глубоком раскаянии сэра Шурфа Лонли-Локли, причинившего мне тяжелый моральный ущерб. Возможно, тогда я смогу даже получать некоторое удовольствие от наших ежедневных встреч в Доме у Моста.
«Да, я так и подумал, что вам будет приятно получить подобную бумагу, — сказал этот невыносимый человек. — Рад, что не ошибся. Хорошего утра, сэр Мелифаро».
И, надо полагать, отправился спать. Я же еще полчаса поворочался с боку на бок, понял, что заснуть уже не получится, и громко, с наслаждением выкрикивая непристойные проклятия в адрес своего коллеги, отправился в ванную. Одно из ругательств по досадному совпадению оказалось малоизвестным испепеляющим заклинанием — счастье еще, что, произнося его, я как раз уставился на воду в бассейне. Вода закипела и почти мгновенно испарилась. Это происшествие меня несколько отрезвило, по крайней мере, купаясь, я бурчал под нос вполне безобидные шедевры студенческой брани, пока не надоело.
И только за завтраком я решился посмотреть правде в глаза. Дело было вовсе не в том, что меня слишком рано разбудили. И даже не в кошмарной манере Лонли-Локли вести Безмолвный диалог. А в том, что я оказался гораздо глупее, чем он думал. Я не только не планировал обращаться за помощью к старшине городских нищих, а вообще не подозревал о существовании такого человека, будь он трижды неладен. То есть оказался куда менее компетентен и сообразителен, чем предполагал великодушный сэр Шурф. Грешные Магистры, стыдно-то как.
А вот не пойду ни к какому Кобе, решил я. На кой он мне сдался? И что он может знать? Щедра ли бывает леди Гетти после удачного рейса? И в каком кабаке обычно гуляет ее команда? У меня, между прочим, в порту друг на таможне работает, вот кого расспрашивать надо. А вы, господа коллеги, можете и впредь довольствоваться бреднями старшины нищих — за неимением лучшего.
Сейчас, задним числом, могу сказать только одно: слишком ранняя побудка никому не на пользу. А мне — особенно.
«Друг» — это, конечно, громко сказано. Нули Ка-риф закончил учебу в Королевской Высокой Школе примерно через год после того, как я туда поступил. Наши отношения, строго говоря, и на приятельские-то не тянули — выпивали пару раз в одной большой компании, с тех пор узнавали друг друга и здоровались при встрече — это всё. Однако нрав у нынешнего начальника Королевской таможенной службы всегда был открытый и дружелюбный. Я даже не знаю, какой занудной сволочью надо быть, чтобы он после долгих сомнений с сожалением вычеркнул вас из списка знакомых, с которыми приятно поболтать за кружкой камры.
В ту пору Нули начальником таможни еще не был, однако уже успел выбиться из рядовых служащих в эксперты. Это такие счастливчики, которые целыми днями пьют конфискованные за неуплату пошлины заморские напитки разной степени крепости и ждут, когда их попросят лично подняться на какой-нибудь подозрительный корабль и прикинуть, где там может быть спрятан контрабандный груз. Или поглядеть на очередную удивительную штуку непонятного назначения и на глаз определить, не является ли она пробкой, извлеченной из задницы беглого Великого Магистра какого-нибудь особо лютого Ордена, или, скажем, священной погремушкой одного из шиншийских принцев. Подобные предметы наши осторожные власти предпочитают конфисковать и спрятать сразу, не дожидаясь, пока они начнут оживать по ночам и пить кровь своего нового владельца. Это, в общем, правильно. В наших краях, то есть в непосредственной близости от Сердца Мира, самый безобидный чужеземный амулет может внезапно стать смертоносным оружием или, напротив, источником неземного блаженства, причем предсказать вектор его трансформации заранее даже сэр Джуффин Халли может далеко не всегда, а уж он на этом деле не то что собаку — арварохского хуба съел.
