Андрей Белянин - Тайный сыск царя Гороха. Пенталогия
– Ну? – буркнул я.
– Ну… что ж молчите-то? Али мне не верите? Ой, да Бога побойтесь, батюшка! Я ж за вас, живота не жалеючи, бьюсь весь день с правонарушителями, не ем, не пью, в тюрьме сижу почем зря. Стыдно не доверять собственным сотрудникам…
– Ты зачем к Матрене в капусту сызнова влез? – между делом поинтересовалась Яга.
– Началось… – философски вздохнул Митька.
Что у нас было, дальше помню весьма смутно, очень хотелось спать. А так как основные операции по обработке новых версий я наметил на вечер, то вздремнуть часок-другой было просто необходимо. Однако та толпа народа, что ожидала нас у ворот управления, напрочь перебила мне весь сон. Количество ревущих баб вдвое больше, чем в тот памятный день, когда мы впервые вызвали на допрос дьяка, боярина и казначея. Спрашивать, зачем они пришли, было бессмысленно. На Митьку смотрели как на врага народа, мне же едва не падали в ноги с мольбой о помиловании. Со всех сторон только и слышалось:
– Аспид проклятый! Пожалей сирот, воевода-батюшка! Змий трехголовый, ты пошто моего мужика в поруб упрятал? Ужо сделай божескую милость, гражданин начальник, ить прям со свадьбы жениха в кутузку упекли… Почем зря старика моего повязали, ирод! Ирод ты и есть! Не дай пропасть вдове горемычной, сыскной воевода, все глазоньки выплакала… Да не пьяный он был, не пьяный! Так, слегка принявши… Верни сына матери, господин участковый, не позволь сгинуть в тюрьме моей кровиночке! Антихрист! Как посмел отца Афиногена вместях с отъявленными уголовниками под замком держать?! Вот уж накажет тебя Господь, аки филистимлян… Навуходоносор несчастный!
Если бы не мы с Ягой, бабы растерзали бы недоумка на лоскутки. Громко пообещав сегодня же со всем разобраться и наказать виновных за перегибы, я пробился к воротам. Баба Яга увела Митяя в дом, от греха подальше. Мне же пришлось идти к порубу, овину, сараю и конюшне, так как заключенные были везде! Вели себя очень вежливо… Я открывал замки и отпирал засовы, все выходили по одному, без толчеи, недоверчиво щурясь на солнышко и заискивающе улыбаясь. Понятно, что ничего уголовно наказуемого никто из них не совершил, но, видимо, каждый чувствовал за собой какие-то мелкие грешки, а за время «заключения» раздул их до умопомрачающих размеров. За что их хватал Митька, уже не важно, главное, что все чувствовали себя в чем-то виноватыми и были готовы понести самое суровое наказание. Воспользовавшись этим, я просто выстроил всех в одну шеренгу, встал на чурбачок и с самым грозным видом рявкнул:
– Ну, мужики!… Смотрите у меня! На первый раз всех прощаю. Но не дай бог кто попадет в кутузку вторично… даже не знаю, что я с вами сделаю!
– Благодарствую, батюшка сыскной воевода! – хором грянули «уголовнички», кланяясь мне в пояс. – Ужо не подведем! Дай бог здоровьичка тебе и твоей милиции!…
Я распахнул ворота. Счастливое воссоединение истосковавшихся сердец вызывало сентиментальную слезу. Я еще подумал, что, пожалуй, и вправду в семейной жизни что-то есть… Даже завидно немного было глядеть, как заботливо бабы разбирают своих мужиков. Кое в чем Горох был прав… вот закончу это дело, обязательно женюсь. В смысле, начну понемножку приглядываться к местным девушкам. Не такие уж они и дуры, наверно. Маркеса, конечно, не знают, Чеховым не увлекались, Рильке не цитируют, но во всем остальном, возможно, и не совсем безнадежны. С другой стороны посмотреть, а чего это я так привередничаю? Откуда у простого лейтенанта милиции, да еще младшего, такие капризы? Здесь жена должна уметь щи варить, полы мыть, рубашки вышивать крестиком, а знать отличие Чайковского от Чуковского ей без надобности. Ну и что с того? Нет, надо все же о будущем подумать… Я давно привык мыслить реальными аспектами бытия. Назад дороги нет. Или я научусь жить в гармонии с этим миром, или должен уйти из него. Уходить некуда, разве только на небеса. Следовательно, придется учиться жить, а значит, обзаводиться женой, детьми, домом и всем, что к этому прилагается. Временное жилье у меня есть, если попрошу, царь обяжет плотников за две недели поставить мне отдельный особняк. Работа тоже есть, переквалификация не потребовалась, платят хорошо и регулярно. Честно заработанной платы вполне хватит на содержание семьи. Уф, еще одной головной болью меньше – решился, и с плеч долой!
– Митька!
– Тута, воевода-батюшка! Чего изволите, Никита Иванович?
– Я все тебе прощаю… – тихо и торжественно начал я. – Задержанные тобой лица на первый раз отделались внушением. Если захочешь кого-то арестовать вторично, предварительно получи у меня разрешение.
– Дык… они ж… сами! Рази ж я кого без причины под замок засуну? Я им, дуракам, и так и эдак – не понимают! Не ценят человеческого обращения… На улице мусорят, при бабах сквернословят, в кабаках пьют без меры, а уровень преступности так вверх и прет!
– Умница! Все хорошо понял. Вот из-за таких, как ты, нас и называют «менты поганые». А теперь бери в руки метлу и приводи в порядок территорию. Заодно заглянешь в поруб к боярину Мышкину, проверишь, как он там. Давай, трудись…
– И все?!
Парень не поверил своим ушам. Он наверняка ожидал самой страшной порки за свою суперактивную деятельность, но в этот день я слишком устал… Яга уже махала мне из окошка, а осчастливленный наказанием напарничек бодро помахивал метлой, распевая во все горло:
– А полюбил Андрияшка Парашку!…
– На-кася, выпей, Никитушка! Да пей, пей, не вороти нос, знаю, что даю.
– Горькое… – поморщился я, ставя берестяной туесок на стол.
Жидкость, всученная бабкой, представляла спиртовой настой неизвестных мне трав. Приятное тепло растеклось по жилам, голова сама собой склонилась на грудь, глаза незаметно закрылись, а тихий, заботливый голос казался звучащим из такого далека…
– Приляг, приляг, касатик. Совсем ты у нас забегался… Вот часок поспишь, да как встанешь, как за дело-то возьмешься – в один миг со всем управишься! А теперича отдохни немного…
Я спал крепко, без снов. Отсыпался за долгую, полную приключений ночь диверсионной деятельности в логовище Кощея Бессмертного на Лысой горе. За дикое напряжение моей психики, едва выдержавшей перевоплощение человеческого тела в серого зайку. За весь несправедливый разнос у царя Гороха и необходимость участвовать в чьих-то политических играх. За нервотрепку, связанную с повальным арестом едва ли не четверти мирного гражданского населения вверенного мне города Лукошкино. За мою глобальную усталость, измотанное тело, взвинченные нервы, сердечные перегрузки…
– А-а-а-а!!!
От такого вопля пробудился бы и мертвый. Баба Яга, стоя у печи, тоже шарахнулась, едва не расколотив горшок с горячими щами, который она тащила ухватом. Орал наш «труженик метлы».
– А-а-а-а! Пойма-а-а-ал! Сюда-а! Пойма-а-ал, Никита Иванови-и-ич! Гляньте-ка, кого я за овином излови-и-ил…
Я окончательно проснулся, встал, подошел к окну и… ахнул! Митька обеими руками держал за шиворот извивающегося дьяка! Филимон Груздев, собственной персоной, верещал что-то невразумительное, сучил ногами и всячески вырывался. Хотя дураку ясно, вырваться из медвежьих лап моего напарника попросту невозможно. Скорее та же Яга профессионально займется балетом, чем Митька выпустит из рук разыскиваемого преступника.
– Тащи его в дом! – приказал я.
– Пусти меня, аспид… – продолжал бултыхаться дьяк. – Не сметь меня хватать, я особа духовного звания! Пусти, кобель здоровенный, сам пойду! С гордо поднятой головой, смиренно, аки мученики христианские…
Хм… судя по трепу – настоящий дьяк. Всамделишный, не поддельный, не какая-нибудь шамаханская иллюзия. Каким же образом он к нам попал? Меж тем задержанного доставили в горницу И усадили на стул. Митяй грозно встал за его спиной, дабы сразу пресечь все возможные попытки к бегству.
– Где был взят бежавший из царской тюрьмы гражданин Груздев?
– За овином, батюшка участковый. Я как порядок во дворе наводил, старался, значит, сил не жалеючи, так и слышу, будто что трещит… Думал, почудилось, перекрестился, а оно со всей мочи как – х-р-р-р! Ну словно кто полотно разодрал… Все, стало быть, ясно – враг нечистый!
– Рясой за щепку зацепился, рванулся и упал… – раздраженно пробурчал дьяк. – Вон дыра теперь какая…
– А вы помолчите пока. Понадобится – я сам спрошу. Продолжай, Дмитрий…
– Так вот и оно ж… Я метлу-то наперевес, иду на звук, захожу за овин, а там – он! Как увидел меня – зарычал, завыл дурным голосом, зубы редкие оскалил да как бросится…
– Что ж ты врешь, ни стыда у тебя, ни совести!
– Гражданин Груздев! – Мне пришлось хлопнуть ладонью по столу и возвысить голос. – Сядьте и прекратите выкрики в сторону работников милиции.
– Да ведь врет он, врет же, врет…
– Тока где ж ему со мной справиться? – скромно выгнул грудь довольный Митька. – Я ж его, долгополого, раз-два – и в стальной захват по вашей системе дзюдо! Вот он, беглый каторжник… У-у-у, а меня из-за него едва под суд не отдали! Шею бы ему намылить, да не могу – милицейская честь не позволяет…
