Тафгай 3 (СИ) - Порошин Владислав Викторович

- Теперь понимаешь, куда едем? – Шепнул Бобров, поворачивая свою «Волгу» на Рублёво-Успенское шоссе.

- Тих, тих, тих, - замахал я руками. – Тормози шеф! А меня-то ты зачем с собой волочёшь? Я ещё хочу в хоккей играть, а не топором махать на лесоповале.

- Настоятельно попросили взять тебя с собой, познакомиться хотят с таким резким пареньком. Да и потом, ты главное молчи и кивай, авось пронесёт. – Хмыкнул Бобров. – Я в эти места ездил раньше в компании Василия Сталина ещё, когда в ВВС играл. Хороший был мужик, любил выпить, погулять и нас спортсменов, кстати, не забывал. Вася для хоккея сделал вообще много. Война только закончилась, разруха, жрать нечего. – Всеволод Михалыч, вспомнив свою молодость, тяжело вздохнул и замолчал.

Однако мы, где-то не там свернули, так как Сева мог и подзабыть сюда ли он ездил с Василием Сталиным или не сюда, и нас тут же остановил наряд бойцов в полной боевой готовности, которые патрулировали окрестности на первом советском внедорожнике системы ГАЗ-69. В народе ещё такую машину прозвали «газиком» или «козликом». После проверки документов, небольших переговоров по рации, первый, первый, я второй, нас проводили туда, где уже с нетерпением ожидали.

Лично я Юрия Андропова, а это именно он нас пригласил для беседы, запомнил, когда у нас в Твери в начале восьмидесятых стали устраивать рейды посреди белого дня, выявляя бессовестных прогульщиков. Могли прямо в кинотеатре, в магазине или в парикмахерской подойти и попросить документы. Короче клоунада была ещё та, как только появлялся наряд милиции, очередь к пивной бочке моментально испарялась. Что характерно бежали, мелькая пятками и виноватые, и невиновные. И если при Горбачёве, который боролся с алкоголизмом, народ научился пить все, что горит, то при Андропове, прогульщики научились заранее оповещать друг друга, где сегодня будут проходить облавы. Вот в чём сила изобретательного русского народа - в умении приспособиться к любой глупости царствующих особ.

Принял нас председатель КГБ СССР у себя на даче в гостиной на первом этаже. Сразу же бросались в глаза книжные полки с книгами от пола до потолка. И первое впечатление, которое на меня произвёл Юрий Владимирович – это был резкий контраст, между тем человеком, когда он улыбается и тем, когда он серьёзен. Душа парень мгновенно превращался в холодного и расчётливого дельца.

Минут пять Юрий Андропов ходил вокруг да около, рассказывая, что большой любитель хоккея, что в этом сезоне он поражён преображением нашей простой автозаводской команды в одного из лидера чемпионата. Ну, а Всеволод Михалыч – это вообще его спортивный кумир. Потом, решив, что хватит тянуть кота за хвост, председатель КГБ сказал, что знает о том, что в последних двух играх судейство было не на высоте.

- Поэтому Всеволод Михалыч, я хочу вам сделать такое предложение. В этом сезоне, я постараюсь проконтролировать, чтобы ваше «Торпедо» больше никто не обижал, но и вы должны пообещать, что в следующем году примете под командование, так сказать, моё московское «Динамо».

Улыбка, которая была на лице Севы Боброва, так и застыла словно маска. Я посмотрел на часы, как бы намекая, что пора оставить в покое государственного деятеля с его большими государственными заботами.

- А вы подумайте, - мягко подтолкнул к нужному решению Севу председатель КГБ. – И вы молодой человек подумайте. – Юрий Андропов впервые обратил внимание на меня. - Вам тоже нужно расти, и в «Динамо» всё для этого профессионального роста есть. Кстати, у вас в команде молоденький мальчик бегает, этот… Александров и ему тоже нужен рост.

- А как же Аркадий Иванович Чернышёв? – Спросил Сева Бобров про прославленного динамовского наставника, который сейчас был главным тренером «Динамо» и сборной СССР.

- Аркадию Ивановичу тоже нужен рост, засиделся Аркаша на одном месте. Назначу его начальником над всеми динамовскими командами, молодёжными, юношескими и так далее. – Андропов улыбнулся своей разудалой весёлой улыбкой деревенского гармониста. – А вы как считаете молодой человек?

«Я считаю, что профессиональный спорт должен строиться на несколько иных принципах! Устроили из хоккея способ межведомственных разборок. Если ЦСКА победит, то у вооружённых сил «колбаса» толще и длиннее, если «Динамо», то КГБ – круче всех. Ну а если «Спартак», то рулит торговля, пищевая и лёгкая промышленности».

- Я считаю, что спорт должен вносить свой финансовый вклад в дело построения коммунизма и развитого социализма. Ещё Ленин говорил, что «из всех искусств для нас важнейшими являются кино и цирк». А хоккей – это же тот же цирк, где мы, хоккеисты, забрасывая шайбы, должны зарабатывать деньги и вдохновлять на трудовой подвиг весь советский народ…

- Я это всё хорошо понимаю, - перебил меня Юрий Андропов. – Вот и забрасывайте шайбы за моё «Динамо».

- Мы подумаем, - ответил Сева Бобров и за себя, и за меня.

***

В машине, пока мы ехали по Рублёво-Успенскому шоссе, которое ещё в 14-ом веке называли «Царской дорогой», так как по ней ездили помолиться в Саввино-Сторожевский монастырь русские правители, не было произнесено ни слова. По лицу Боброва я впервые не мог понять, злится он на меня или наоборот результатом разговора с председателем КГБ доволен. А возможно Сева и сам до конца не мог решить, хорошо завершилась эта короткая беседа или нет. Лишь немного не доезжая до гостиницы «Юность» Бобров остановился и, кивнув головой, предложил мне выйти из машины.

На улице падал редкий мелкий снежок, прохожих практически не было, ведь рабочий день ещё не закончился и народ в большинстве своём не ломанулся через производственные проходные по магазинам, в садик за детьми, да и просто погулять и отметить завершение очередной рабочей недели.

- Что там, в будущем твоём, я случайно «Динамо» не тренировал? – Тихо с еле заметным наездом спросил Бобров. – Нет? Значит буду. Да и тебе, если заартачишься, год спокойно играть не дадут. Эдик Стрельцов, по слухам, тоже в «Динамо» не захотел переходить. Соображай, что с ним случилось дальше. И чё ты завёл про свою спортивную экономику? Это же КГБ! Это на рынке учёт в рублях, а там в посадках. Отловили столько-то шпионов, раскрыли столько-то заговоров, будет премия в квартал. А нет, значит - плохо работаешь. Завтра у нас утром тренировка второй сборной и днём я звоню куда надо и даю согласие. Зато спокойно доиграем чемпионат и возможно выиграем его. Что ты молчишь?

- Втравил я тебя Всеволод Михалыч в передрягу, - пробормотал я. – Но с другой стороны под крышей КГБ тебя никто из сборной не уволит. Пока только нашим парням ни слова.

- Максимум неделю тайна «Мадридского двора» продержится, - усмехнулся Сева Бобров. – Ты знаешь, что к нашим защитникам Фёдорову и Куликову уже ЦСКА клинья подбивает? У армейцев ведь в обороне много возрастных ребят, а Фёдор с Куликом, которые два года назад в ЦСКА уже по матчу провели, тогда не пригодились, а сейчас, как говорится - ко двору. К Вовке Минееву, нашему второму вратарю из «Крыльев» сваты подъезжают. У вас товар, у нас купец. Такова судьба всех периферийных команд, выстрелят они разок и все перспективные игроки тю-тю.

- Сам знаю, не в капусте родился, - махнул я рукой. – Давай сначала чемпионат выиграем, а там видно будет. Осталось всего тринадцать матчей, два с ЦСКА, один с Динамо, с «Крыльями» две домашние игры, с «Трактором» тоже две игры дома, и ещё несколько по мелочи.

- Пока про клуб забыли, на кону сборная, - сказал Бобров и пошёл машину.

***

После ужина, когда команда почти в полном составе пошла в кинозал, который находился тут же в гостинице, я сел писать письмо незнакомому мне человеку в далёкий Иркутск.

«Уважаемый, Александр Вампилов. Пишу по просьбе своей любимой бабушки, которая живёт в глубинке и является страстной поклонницей театрального искусства. Недавно она увидела вашу замечательную пьесу, которая произвела на неё очень большое впечатление. Ещё одно увлечение моей бабушки – это гадание на картах таро. И вот что она нагадала вам. Через год, другой ваши пьесы будут ставить все столичные театры страны, а так же по ним будут снимать кино. Но вы можете скоро трагически погибнуть, отмечая день своего рождения на Байкале. Будьте, пожалуйста, осторожны.