Мой злодей (СИ) - Власова Мария Игоревна

– Как прошла ваша встреча с Арманом? – немного устало улыбнулся отец, смотря то на меня, то на Сью. После моей неловкой просьбы не ходить на прием, она обиделась на меня, словно ребенок. Не знаю, догадалась ли она, что моя просьба связана с графом или нет, но разозлилась сильно. Губки свои надула и смотрит на меня волком.

– Ужасно! – воскликнула она, и я поняла, что меня сейчас с потрохами сдадут.

– Я бы сказала, что у нас была поучительная встреча, – сказала, отложив вилку от своего салата. Если Курт не принесет мне мяса, я точно с голода сдохну.

– Что-то не так, Сюзанна? – несколько нерешительно посмотрел на кузину отец, не обратив никакого внимания на мои слова. Возможно, это происходит потому, что она кричит, а я говорю спокойно, а может он всего лишь относится ко мне так же, как и кузина, то есть как к мебели.

– Рин поспорила с самим Арманом! – возмутилась она, надув губки и сложив руки под грудью.

– Поспорила? – у отца чуть глаза из орбит не вылезли. – Моя Рианна?

Так, а вот теперь запахло жареным. Оглянулась на Эллу, раз я так раньше себя не вела, понятно, почему она так все время на меня смотрит. Я серьёзно прокололась, если так пойдет и дальше, меня раскроют.

– Платья, которые в моем гардеробе от него, просто ужасного качества. Поэтому я решила, что ему стоит преподать урок и…

– Что она сделала? – полностью проигнорировал мои слова отец, чем заставил меня слегка растеряться.

– Поспорила, что сошьет платье лучше, чем сам Арман к приему Розенбергов, – продолжила меня сдавать Сью, уже конкретно нарываясь от меня минимум на оплеуху. – Даже набрала для этого со складов ткани и забрала швейную машинку. Дядя, такое занятие не приемлемо для леди, а этот спор…

– Понятно, – перебил ее болтовню отец и посмотрел на меня строго.

Что в такой ситуации сделала бы настоящая Рианна? Попросила прощения? Хотя она бы в такой ситуации не оказалась. Мне невыносима мысль, что я должна объяснять кому-то причину своих действий. Даже бабушка, будучи человеком строгого нрава, никогда меня не заставляла объясняться за свои поступки. То есть она могла меня отчитать, если я, по ее мнению, что-то сделала неправильно, не помыла посуду или не убралась в комнате. Но стоило мне по-настоящему вляпаться в неприятности, вроде шалостей со своей плохой компанией, она умывала руки. Именно такой подход научил меня ответственности за свои поступки и в конечном итоге сделал из меня независимого человека. Рианна же во всем зависима, начиная от общественного мнения, что не дает даже загореть на солнце, заканчивая прислугой, без которой не может передвигаться по дому сама и отцом, что предпочитает контролировать каждый ее шаг. Теперь все эти цепи не ее, а мои и мне кажется, что от этого груза я задыхаюсь.

– Милая? – взволнованно позвал отец, и только после этого поняла, что судорожно сжимаю подлокотники и тяжело дышу. Отец меня несколько раз звал, а я, погрузившись в пучину мыслей, его банально не слушала. Смотрю в добрые глаза и понимаю: он просто волнуется, потому что кроме меня у него никого нет. Слишком хороший человек и отец, чувствую себя перед ним виноватой.

– Все в порядке, отец, – сказала, стараясь успокоиться, и стерла со лба выступивший пот. – Если отец пожелает, я не против вернуть все вещи обратно и извиниться перед господином Арманом.

За столом воцарилась тишина, в моих словах нет и слова упрека или негодования. Думаю, так бы и ответила на возражения отца Рианна, смиренно приняла свою судьбу. Она осмелилась ему противоречить лишь однажды, когда дело касалось Стефана и операции, которую он хотел провести. Глупая девочка, но это жестокая любовь сделала ее такой.

– Дочка, я ведь не запретил, – он устало вздохнул и, протянув руку, сжал мои онемевшие пальцы. – Если это не навредит тебе, ты можешь заниматься шитьем. А с Арманом я и сам могу разобраться. Если он делает свою работу плохо, я с ним распрощаюсь. Качество – главное, чем руководствуется мой бизнес, и если он не может его предоставить, то будет уволен.

– Дядя! Но это же сам Арман и…– тут же спохватилась Сью, когда поняла, что в таком случае не видать ей никакого платья.

– Не надо, это будет, по крайней мере, нечестно, мы же поспорили, – улыбнулась, сжав руку отца в ответ. – Я понимаю, что для леди неприемлемо подобным заниматься, но я думаю, мне понравится шить. Можно я попробую?

– Хорошо, дочка. Элла и Курт помогут тебе, – он улыбнулся, давая свое благословение, и с моих плеч словно упал тяжелый груз, настолько оно важно для меня. – Но означает ли это, что ты тоже хочешь пойти на прием Розенбергов? Я так понимаю тебе же нужно показать платье, которое ты сошьешь, не так ли?

– Вообще-то я собиралась сшить его для Сью, а не для себя, – пробормотала, оглядываясь на сестру, чьё выражение лица в мгновение ока изменилось с хмурого на чрезвычайно довольное.

– Нет уж, я пойду в платье Армана, как и хотела! А ты моя дорогая кузина, просто обязана появиться там в своем платье. Я столько лет уговаривала тебя пойти хоть на один светский прием и не упущу такой прекрасный шанс познакомить свою любимую кузину со всеми своими друзьями! – она радостно захлопала в ладоши.

– Я буду рад сопроводить свою дочь на прием, – улыбнулся отец, и я не нашла силы отказать ему, лишь кивнула.

От одной мысли о том, что мне придётся побывать в месте, где будет полно людей, которые едва ли не пальцем будут тыкать в мою неполноценность, захотелось спрятаться под одеялом и плюнуть на все. Если я пойду туда, будет только один толк, возможно, я смогу предотвратить встречу Сью и Анри и хоть немного отсрочить неминуемое. Я должна попытаться, ради отца и возможно самой себя.

Последующие три дня показались мне адом. Если с выкройками я справилась легко, с кроем помогала Элла, то непосредственно с шитьем возникли проблемы. Изначально, выбирая швейную машину из ассортимента ещё одного завода моего отца, я выбрала похожую на ту, что была у моей бабушки. Столик, сверху машинка, а внизу между металлическими ножками большая педаль. Как же часто в детстве сидя за подобной машинкой я шила платья своим куклам. Почему-то я решила, что настолько натренировалась, что уже смогу немного поднимать и опускать ногу, чтобы нажимать на педаль. На самом деле шитье оказалось мукой, дошло до того, что я по десять раз перешивала одну и ту же строчку, потому что попросту не было сил надавить на педаль, и машина делала пропуски. Кто же знал, что даже нажимать на педаль будет так невыносимо больно?! В первый же день я засиделась допоздна, проигнорировав обед и почти забыв об ужине, дальше стало хуже. Ноги болели так, что от боли кружилась голова, и возникло желание все бросить.

Натренировавшись, я буду ходить? Серьёзно?! У меня сдали нервы настолько, что забыв о том, что Элла всегда рядом я материлась, бросив почти готовое платье на пол. Это тело абсолютно не приспособлено для жизни! Возможно, оно должно было умереть в тот момент, когда душа Рианны исчезла из него, или книга пожелала затянуть меня в свой мир.

Мои руки дрожат от усталости, как и ноги, которые к тому же сильно болят. Все, что я могу, это упираться затылком в машинку и мечтать, чтобы боль поскорее прекратилась. Страх перед незнакомцами на приеме почти сразу ушёл на дальний план, перед тем, что не смогу ничего сделать и Анри действительно влюбится в Сью. К какому результату приведёт эта любовь, я не знаю, но от одной мысли об этом, меня берет такая злость и разочарование, что хочется рвать и метать.

– Госпожа, уже поздно, вам стоит отдохнуть, – мои плечи укрыли халатом. Повернула голову, чтобы посмотреть на служанку. Она всегда выглядит идеально, хотя работает куда больше меня.

– Завтра прием, если я отдохну, у меня ничего не получится, – говорю мотивирующую правду и сгребаю себя со столика машинки, заставляя сесть с прямой спиной. В спине, кстати, неприятно кольнуло, так что даже у меня вырвался короткий вздох. Поменяла слегка положение, вроде стало легче.

– Зачем вы это делаете? Столько усилий впустую, – она принялась вынимать шпильки из моей головы. Ее красивые тонкие пальцы перебирают пряди, еле ощутимо массируя мою голову — приятно.