Евгений Лукин - Портрет кудесника в юности

— Ну да, ну да… — с готовностью покивала она. — И свадьба у нас была в пятницу… тринадцатого…

— Как же это вас угораздило? — с сочувствием и в то же время с укоризной покачал головой Портнягин.

— Да так уж вышло. Остальные-то дни расхватаны были… И это ещё, я вам скажу, не всё!

— А что ещё?

— Оба свидетеля — разведённые, кольцо уронила… — принялась перечислять странная гостья. — Дорогу нам все кому не лень переходили, каблук сломала, смотрелась в зеркало — впереди меня подружка влезла… Всё-таки какая деревяшечка симпатичная! — снова поразилась она лежащему на подоконнике амулету.

— Вот такую деревяшечку, — назидательно молвил Глеб, — перед обручением надо было заказать. А не сейчас…

Приведённых предзнаменований хватило бы на десять свадеб с лихвой. Однако Портнягина смущала ребяческая беспечность неудачницы. Минутку-минутку… Ребяческая? Глеб присмотрелся — и обратил внимание, что верхняя губа дамы имеет младенческую припухлость. Согласно физиогномике, пришелица просто забыла повзрослеть. Именно этот феномен специалисты и называют секретом вечной молодости («вечной», разумеется, не от слова «вечность», а от слова «век»). Ничего сверхъестественного: впади в детство, минуя зрелость, — вот и весь секрет!

Тогда, конечно, поведение её становится понятным. Возможно, попала под сочетание Луны с этим… как его?.. Ладно, потом посмотрим! Попала, короче…

— Да Бог с ними с приметами, — легкомысленно отмахнулась она. — Вы мне вот что лучше скажите… Есть же, говорят, у супругов критические годы, когда браки чаще всего распадаются… То ли пять, то ли семь лет…

— А как же, — солидно проговорил молодой колдун. — Целые науки этим занимаются: астрология, нумерология… Оп-паньки, — выдохнул он вдруг, сообразив. — Вы который год замужем?

— Двенадцатый.

— И-и…

— Вполне счастлива.

— Как? Вообще? — всполошился Глеб.

— Ну да «вообще»! Долгов — выше крыши, детишки тоже — те ещё оторвы, хлопот с ними полон рот. С мужем только повезло. Если не врёт, то и ему со мной…

— Но если у вас в супружеской жизни и так всё хорошо, — с искренним недоумением спросил Портнягин, — зачем было к колдуну идти?

Честно говоря, внутренне он уже начинал закипать. Мало того что припёрлась неизвестно зачем, ещё и на мировоззрение посягает! На секунду даже мелькнула мысль: порчу, что ли, на неё навести — чтоб знала?

— Да понимаете… — замялась она. — Странно как-то, согласитесь, всё получается. Кругом люди как люди, а мы… Смотрю: в газете ваша рекламка с адресом. Как раз шла мимо… Вот и подумала… Вдруг вы объясните!

— Так… — пробормотал ученик чародея, тщетно потирая лоб. — Может, в паспорте ошибка? — с надеждой спросил он, припомнив разговор Ефрема со склочным молодым человеком. — Или нарочно дату поменяли…

— А смысл?

Да, действительно… Одно дело, когда подгоняешь свой гороскоп под гороскоп жениха (или там невесты), и совсем другое, когда наоборот.

В этом состоянии крайней озадаченности и застал воспитанника старый колдун Ефрем Нехорошев, вернувшийся с недолгой, в полном соответствии с нумерологией, прогулки.

— Трудный случай? — как всегда с подковыркой осведомился он, смерив гостью взглядом и поприветствовав кивком.

— Да вот ни приметы на неё, ни числа не действуют, — пожаловался Глеб. — Двенадцать лет с мужем живёт — и хоть бы хны!

— А тебе сколько, матушка, лет?

— Пятьдесят два.

— Так чего ж ты хочешь? Кто после сорока в брак вступил — хоть гороскопы на него не составляй! Весь цикл напрочь отшибает. Не у всех, конечно, но случается, случается…

— Вроде климакса что-то? — дерзко спросила гостья.

Шутка Ефрему понравилась. Смеялся долго.

— А правда, — с недоумением сказал Глеб, когда, проводив неуязвимую для чисел и знамений посетительницу, оба подсели к столу побаловаться кофейком. — Почему так? До сорока действует, а после сорока — хрен…

— Да понимаешь, Глебушка… — закряхтел старый колдун. — С возрастом-то люди умнеют… иногда… А как поумнел — считай, фраер порченый, ничем его не проймёшь: ни планидами, ни приметами… На всё ему наплевать, для него счастье, вишь, главное… Это если, конечно, поумнел… — Отпил крохотный глоток, посмаковал. — Не ждал, что так скоро вернусь?

— Ну как не ждал? — с гордостью отвечал ему Портнягин. — Вычислил…

Чашка старого чародея со стуком опустилась на блюдце.

— Расчёт покажь… — внезапно потребовал Ефрем.

Портнягин подал исчёрканную четвертушку ксероксного листа. Колдун насупил брови, надел очки.

— Математик… — сказал он спустя малое время, как клеймо приложил. — Лобачевский… Семь и восемь у тебя четырнадцать получается?

— Где? — вскинулся Глеб.

— Да вот… А я, главное, не пойму: что это меня раньше времени домой потянуло? Ты с числами-то осторожнее в следующий раз!

Портнягин схватил заговорённый огрызок карандаша и кинулся пересчитывать. Спустя минуту поднял очумелые глаза.

— Не понял! Расчёт неправильный, а всё равно сработал?

— А ты думал? Как ошибёшься — так оно всё и выйдет. Что в жизни, что в колдовстве…

— Погоди! — спохватился Портнягин. — А как же у этого… у клиента у твоего… Жена паспортные данные сменила, а всё равно стерва!

— Стало быть, и старый паспорт где-нибудь прячет… — пояснил колдун. — На всякий случай…

— Так их же уничтожают!

— Значит, запасной был. А то сам не знаешь, как это делается! Соврала, что потеряла. Новый выдали. Ну а с ним уже дату рожденья менять пошла…

Духоборец

Мудрость — убежище философа от ума.

Портнягина выручило исключительно то, что его астральное тело не стало дожидаться физического. Попробуй ученик чародея вскочить с топчанчика, так сказать, в полной экипировке, никакая бы реакция не спасла. Ну сами прикиньте: пока мозг отдаст команду, пока она добежит по нервам до мышц, пока те соблаговолят сократиться… Вообще главное неудобство нашего земного бытия заключается именно в том, что сначала приходится думать, а уж потом действовать. В астрале же, как известно, данные процессы происходят одновременно, а то и вовсе в обратной последовательности.

Тем не менее в первые секунды схватки Глебу мало бы кто позавидовал. Лишь по наитию он ухитрился перехватить в кромешной черноте руку (если это, конечно, была рука), вооружённую скальпелем (если это, конечно, был скальпель), и нанести удар коленом по предполагаемым астральным гениталиям. Разумеется, Портнягин знал, что половые признаки в астрале свидетельствуют только о косности нашего восприятия, но, как было сказано выше, время в тонких мирах слишком дорого, чтобы тратить его на мыслительную деятельность. В следующий миг Глеб уже катился в обнимку с нападающим по тесному чуланчику, пытаясь как можно крепче приложить гада затылком об эфирную оболочку пола. Если это, конечно, был затылок.

На ощупь ночной визитёр оказался невелик, но чертовски силён и такое ощущение, что четверорук, вроде барабашки. Удержать его Глебу не удалось — вырвался, отморозок! Оказавшись на ногах, Портнягин, не глядя, выстрелил растопыренную пятерню к тумбочке, где лежала раритетная сделанная лагерным умельцем финка с наборной рукоятью, — и шансы уравнялись. По легенде, ножичком этим ещё в советские времена успели отправить на тот свет человек шесть, так что его астральные свойства нисколько не уступали физическим.

Далее юный чародей сообразил наконец включить духовное зрение, однако, прежде чем ему удалось разглядеть противника, тот шарахнулся прочь — и сгинул.

Сквозь узкое бойницеподобное окно в торцовой стенке чуланчика точился жидкий лунный свет. Лежащие на тумбочке наручные часы показывали пятнадцать минут второго. На топчанчике тихо посапывало физическое тело Глеба Портнягина. На секунду учеником чародея овладело праведное желание поднять себя пинком в рёбра: спишь, козёл? А тут вон что делается! Не целясь, он кинул грешную душу финки туда, где лежала её материальная оболочка, заранее уверенный в том, что родственные сущности найдут друг друга.

Затем в тесноте чуланчика возник парнишка лет двадцати двух с ладно вылепленным насмешливым лицом — в данный момент, правда, несколько встревоженным.

— Где ж ты гулял? — с упреком сказал ему Глеб. — Меня тут чуть скальпелем не пописа́ли…

Не отвечая, паренёк (именно так выглядело неветшающее астральное тело старого колдуна Ефрема Нехорошева) зорко оглядел помещеньице — и, нагнувшись, поднял оброненный ночным гостем эфирный дубликат медицинского скальпеля.

— Где гулял, говоришь? — рассеянно переспросил он, сосредоточив внимание на кромке лезвия. — Далеко. Отсюда не видать… Ну, что не видать, полбеды, — сварливо прибавил он, — а вот что туда шнура не хватает…