Ж-И 4 (СИ) - Панченко Сергей Анатольевич

— Ты говоришь о компьютерах? — Спросила Кайтина.

Дарик выставился на нее.

— Я думал…

— Ты думал, я такая же тупая, как твои воспитательницы? У тебя будет компьютер, и ты покажешь нам, что умеешь на нем делать.

Женщина понравилась Дарику еще сильнее. Спустя всего несколько минут разговора он понял, что доверяет ей и счастлив, что больше не вернется в интернат, вызывающий у него приступы мизантропии.

Город, по которому они ехали, напоминал сад с большим количеством цветущих кустов. Они росли везде, вдоль дороги, по которой они ехали, в садах, на аллеях, по которым прохаживались люди. Воздух был напоен ароматами лета. В какой-то момент карета, после долгого подъема, выехала на длинную прямую улицу, оканчивающуюся бесконечной синевой.

— Там вода? — Дарик указала пальцем в окно.

— Это море. Ты не был на море? — спросила Кайтина.

— Был, много раз. Мама не любит море, потому у нее шерсть. Когда она мокрая, выглядит очень смешно. — Простодушно рассказал мальчик.

— Постой, так твоя мать и отец… разные? Ну, я имею в виду, они не принадлежат одному виду людей? — Кайтина была сильно удивлена.

— Да, они из разных миров. Папа называет маму кошкой, а мама папу макакой.

— Ха. Они у тебя большие оригиналы. Понятно, в такой семье и дети не будут обыкновенными. — Спутница Дарика задумалась.

— Вы о чем? — Спросил мальчик.

— О тебе Тульп.

— Меня зовут Дарик. Имя мне придумали в интернате, и оно мне совсем не нравится. — Признался мальчик.

— Хорошо, я буду звать тебя именем, которое тебе нравится, хотя на мой слух оно совсем непривычное и неприсущее хьюкошам.

— У жителей Транзабара нет самоназваний, все мы люди, откуда бы не пришли. — Повторил Дарик мысль, которую неоднократно доносили ему родители и Антош. — Я не хьюкош и не хочу им быть.

— Ты не можешь им не быть, потому что ты и есть хьюкош. Отрицание себя в твоем случае вызвано прогрессивными взглядами родителей и узкого общества жителей, как ты там его называешь, Транз… базара?

— Транзабара. — Поправил Дарик.

— Спасибо. Я тебе донесу мысль, а ты постарайся ее обдумать. Я не жду, что ты сразу согласишься с ней, поэтому не торопись с ответом. Просто подумай как-нибудь наедине в спокойной обстановке. Видишь ли, Дарик, хьюкоши научились ходить сквозь миры не поодиночке, как неполно… как остальные народы, а сразу все. Это произошло так, будто у нас одновременно изменилось коллективное сознание. Поэтому все наши большие сообщества, города и поселения поменьше, представлены одним видом, нами. У таких народов, к которым относятся твои родители, иномирцев наберется один на миллион. Выбравшись за пределы своего мира, они понимают, что никогда не смогут вернуться домой на постоянную жизнь, потому что стали другими. Соотечественники будут угнетать их своим узким взглядом. Это обстоятельство вынуждает селиться в городах, основанных такими же штучными иномирцами, но вышедшими из миллионов разных миров. Естественно, чтобы не произошло недопонимания, они пришли к консенсусу, видеть в каждом иномирце только человека. За это им приходится отказываться от себя настоящего и примерять образ универсального разумного существа, не имеющего никаких отличий, кроме несущественных внешних.

Дарику сложно было парировать доводы женщины. Он еще не имел обширного лексикона и мысли путались в голове. Единственное, что он знал точно, чтобы заслужить право жить в Транзабаре, его родители вынуждены были пройти очень долгий и сложный путь, итогом которого и стало их отношение ко всем иномирцам.

— Не спеши с ответом. — Напомнила Кайтина, различив борьбу эмоций на лице мальчика. — У нас будет еще много поводов для бесед.

Когда они подъехали к усадьбе, так же окруженной цветущими кустами, на дворе уже стояла ночь. Отворились широкие ворота, и они въехали во двор. В отличие от темной улицы, здесь имелось электрическое освещение. Повозка замерла у крыльца небольшого здания, похожего на куб.

— Непривычное? — Догадалась Кайтина.

— Да. Непохоже на дом. — Признался мальчик.

— Оптимальная форма без ненужных закоулков. — Женщина открыла дверцу.

Воздух наполнился стрекотом ночным насекомых. Кайтина легко спрыгнула на мощеную дорожку и подала мальчику руку.

— Добро пожаловать в новую обитель.

Дарик проигнорировал ее руку и спрыгнул сам, несмотря на то, что высота порога доставала ему до пояса. Кайтина незаметно улыбнулась, отметив стремление ребенка к самостоятельности. Она все равно взяла его за руку и повела вверх по крыльцу. Подвела к дверям и приложила большой палец к темному квадрату, рядом с ручкой двери. Раздался щелчок, и дверь слегка приоткрылась. Женщина посмотрела на Дарика, чтобы увидеть в его лице восхищение заоблачной по представлениям хьюкошей технологией.

— Сканер отпечатка пальца. — Обыденно произнес мальчик. — У деда на телефоне такой есть. Мама попросила активировать, чтобы я не играл на нем.

Кругозор Дарика немного смутил женщину. Она привыкла к другой реакции.

— Что такое телефон? — Спросила она, пропуская ребенка вперед.

Свет в прихожей загорелся автоматически от датчика движения.

— Устройство связи и одновременно мультимедийный аппарат с кучей возможностей. Это как ручной компьютер вот такого размера. С вашу ладонь. — Пояснил мальчик.

— Как интересно. А мы сможем связываться друг с другом, если у нас будут такие телефоны?

— Нет. Для этого придется строить базовые станции, которые покроют сигналом определенные районы.

— Вот так всегда. Хочешь внедрить в жизнь технологию, а оказывается, что для этого требуется поднимать на один с ней уровень всё, и науку, и промышленность, и потребуется для этого не одна сотня лет. Поэтому у нас так все фрагментарно, есть только то, что работает автономно. Как дизельный генератор, например. Ты, наверное, хочешь есть? — Догадалась Кайтина. — Нивкуш! Иди сюда!

Из темноты комнат выбежала женщина в белом переднике. Не хьюкош.

— Накорми гостя. — Приказным тоном попросила Кайтина. — После ужина я покажу тебе кое-что. — Предупредила она Дарика.

Нивкуш отвела мальчика в гостиную. Здесь свет включался вручную старыми выключателями, которые громко щелкали, замыкая цепь. Проводка проходила поверх стен, крепясь на изоляторах, как в очень старых домах.

— Вы рабыня? — Наивно поинтересовался у хлопочущей у плиты женщины.

— Формально, да, но на самом деле нет. Кайтина очень прогрессивная женщина. Мы много раз ходили с ней по разным мирам, в том числе и в мой родной. Я считаю себя её работницей, потому что у меня столько свободы, сколько остальным рабам и не снилось. Ты ешь пироги с рыбой?

— Да.

— Замечательно. — Она открыла дверь духовки. — А ты сам-то как сюда попал?

— Меня выкрали из дома дедушки и бабушки. Я попал в интернат, где из меня хотели воспитать чиновника, избил там учительницу каллиграфии, потом оказался в больнице.

Нивкуш рассмеялась.

— Сомнительный список достоинств. Мадам Кайтина вряд ли бы обратила внимание на тебя только из-за этого.

— Кажется, я что-то натворил, о чем не помню.

— Ну, тогда вполне возможно. Я тут тоже задержалась, потому хорошо готовлю и понимаю госпожу с полуслова. Она хороший человек. Если человек из себя что-то представляет, она проявляет уважение и ценит. Тебе повезло. — Работница поставила перед мальчиком горячий лист с пирогом.

Дарик вдохнул запах горячего теста и чуть не подавился слюной. Нивкуш рассмеялась.

— Давно не ел домашнего? — Спросила она.

— Недели две. — Признался мальчик.

Рабыня подала ему железный нож и деревянную вилку.

— Ужинай, а я пойду, займусь своими делами. Если будет что-то нужно, позови.

— Хорошо. Спасибо за пирог. — Дарик не прикоснулся к ножу, сразу принялся ковырять его вилкой.

Он был голоден. Ел торопливо, обжигаясь, но наслаждаясь отличным вкусом, очень похожим на вкус бабушкиного пирога. Нивкуш, уходя, оставила стакан с красным напитком. Дарик вспомнил о нем, только когда почувствовал, что стал наедаться. Отпил прохладный напиток. Вначале на пробу. Ощутил во вкусе что-то среднее между малиной и красной смородиной, сладко, душисто, но и кисло. Сделал три больших глотка и понял, что больше в желудок затолкать не получится.