Академия наездников. Адептка (СИ) - Анишкина Зоя

— Оно не действует в воде. Не знаю почему, но поставить его обратно не получается. Должно быть, у драконов есть особая магия.

В голове мгновенно вспыхнуло новое знание, точнее пояснение к словам драконоведа. Я застонала и промолвила:

— Да! Все драконы обладают собственным Даром. Объединяет их Дар разума, общий для всех, только развитый в разных ипостасях, а конкретно водные ныряльщики еще имеют Дар разрушать приказы. Они могут разрушать любые Дары, стоит лишь коснуться…

Продолжение застряло на губах в тот момент, когда один из драконов резко развернулся. Если раньше они выглядели неповоротливыми и вальяжными, то сейчас так все изменилось!

Молниеносно, очевидно, самка дракона обнаружила нас и на всех парах поплыла прямо на скаер! Я взвизгнула и взмолилась:

— Дедушка, быстрее! Скорее, нам надо бежать, лететь, плыть или что там еще!

Но скаер не двигался с места. Точнее, наверняка двигался, но со скоростью глубоководного дракона ему не сравниться. А следом за первым зверем внимание на нас обратили и остальные.

Когда до столкновения оставались считаные секунды, услышала голос Регнара Перейя:

— Кажется, это было мое последнее испытание. Но я рад, что закончу жизнь в такой компании, только… Тим, ты должен знать, что ты не мой сын.

Заорала что было мочи, когда драконья морда со всего маху врезалась в скаер, а нас поглотила вспышка ослепительно-белого света.

Глава 28

— Ааа!

Поняла, что все еще кричу, и мгновенно умолкла. Меня крепко обнимали. Точнее, как обнимали. Прижимали к себе одной рукой, а второй держали за шиворот бледного, как снега Нортдара, деда.

Оттолкнула Тима и ошарашенно посмотрела на него. Он весь был мокрый, в тине. Впрочем, как и я с дедулей. Случившееся медленно просачивалось в мозг, заставляя краснеть, бледнеть, и так по кругу снова и снова.

Опустилась на песок. Он тут же прилип к мокрому телу. Но мне стало плевать, куда он там набьется. Несколько ошеломительных открытий заставляли все внутри и снаружи ходить ходуном.

Во-первых, мы спаслись от неминуемой гибели. Ну, не то чтобы я раньше не оказывалась на волосок от смерти. Но не настолько красочно! Быть сожранной как бы вымершим водным ныряльщиком…

Никто наверняка не знает, где мы, даже хоронить нечего. И это лишь одна сторона медали. Подняла глаза на Тима. Тот все еще сжимал в руке аэромиг. Его взгляд был странным. Отрешенным и потерянным.

Тим посмотрел на устройство, а потом отшвырнул его в сторону. Пошел по пляжу в сторону, обратную от нас. Слова застряли где-то глубоко в горле. Слишком глубоко, чтобы я имела возможность их произнести.

Зато сбоку раздался хриплый старческий голос:

— Постой!

Но Тим не остановился, продолжил уверенно шагать, насколько это было возможно сделать, утопая по щиколотку в песке. Регнар Перей поднялся и крикнул громче:

— Да стой ты, упрямая драконья задница! Неужели сам не догадывался?

Дядя или не дядя действительно остановился. Рубашка намокла и облепила мускулистое тело. Он не был великаном, не был таким высоким, как отец, но все равно смотрелся внушительно.

Тим на секунду застыл, а потом обернулся. Глаза его не просто стали оранжевыми. Они выплескивались из радужек, а вокруг шелестели ленты Дара. Впрочем, все снова исключительно классического цвета. Кажется, теперь снова придется обретать себя и все такое.

— Конечно догадывался, но надеялся на твою и Коула честность. Это ж надо так лицемерить столько лет, устраивать цирковое шоу! Мог бы сразу выкинуть за бордюр своей карьеры.

Регнар отряхнулся, гневно воззрился на недавнего сына и процедил:

— Коул не знал и знать не должен. Это может негативно сказаться на работе. Политика не терпит таких скелетов шкафу.

Тим горько усмехнулся, а мне стало понятно. И противно. Да пусть эта политика с ее правилами катится в драконью задницу! Уперла руки в боки и с возмущением уставилась на деда. Собиралась высказаться, но прикусила язык. Еще не время, и это не моя история. Тим разделял негодование:

— Ну конечно, куда уж великим и ужасным Верховным правящим до простых смертных! Один с женой вершит судьбы, пусть и с согласия людей, а второй настолько врос в систему власти, что потерял всякую человечность.

Больше всего на свете хотелось сейчас провалиться сквозь землю. Обычно разборки и истерики закатываю я. Обычно весь мир вертится вокруг меня и моих проблем, выдуманных и не очень. Коснуться чужой изнанки оказалась не готова. Стало неприятно и неловко.

Тем временем спор разгорался с новой силой:

— Ты не понимаешь и никогда не понимал. Ты слаб и нежен. Всегда был таким. Если бы не твоя мать…

— Не смей даже упоминать о ней!

Сказано это было таким голосом, что я невольно попятилась назад. Вокруг Тима заклубились оранжевые облака, состоящие из тысяч лент. Они обвивали его, стягивали и отпускали, ползли в нашу сторону…

Стала подбирать ноги и отступать, а Регнар Перей, напротив, сделал шаг вперед. Не то чтобы я не любила дедушку, скорее он оставался чужим человеком. Закрытым и странным, непонятным. Но этой силы сейчас боялась даже я, понимала, что она не несет в себе ничего хорошего для нас.

— Не сметь? А то что? Затрону твои нежные чувства? Потревожу старую болезненную рану? Потопчусь по мозоли? А тебе никогда не приходило в голову, почему она стала моей женой? Почему приняла предложение от такого бесчеловечного тирана, как я?

Ленты стали заплетаться в странные косы. Тугие, с заостренными концами, они угрожающе двигались в нашу сторону. Я стояла ближе, но, достигнув моих ног, они сделали дугу, обогнув, как дерево, стоящее в пустыне…

Мне хотелось крикнуть Регнару, чтобы тот замолчал, заткнулся и не топтался по больному месту. В настоящий момент, особенно после всего пережитого, это не самая лучшая идея. Но того было не унять, слишком долго он хранил в себе это:

— Она сделала это ради тебя! Чтобы у тебя были имя и защита. Мне нужен был простой политический брак, а ей — защита и имя для нерожденного ребенка. Ни разу за одиннадцать лет ни она, ни я не пожалели о сделанном. Она была чудесной женщиной, а я выполнил свою часть сделки — дал тебе имя и защиту. Но ты не смог соответствовать!

Резкий смех Тима пробирал до дрожи. Ленты добрались до Регнара и опасливо обвили его, но на лице мужчины не дрогнул ни один мускул. Дедушка стоял посреди оранжевых переплетений как скала, нерушимая и уверенная. Он продолжил, но уже намного тише и проникновеннее:

— Ты другой. Не политик, более честный и мягкий, подверженный эмоциям. Когда ты сбежал в Солитдар и спутался с безродной прислугой, я скрипел зубами от злости. Какой позор для всех нас! А потом и вовсе… Каким местом ты думал, ложась в постель к жене грандмэна Срединного цирка?

Смех Тима оборвался, а в оранжевом живом поле вокруг нас появились проблески. Я же боялась даже дышать. Боялась пикнуть или любым движением привлечь внимание.

— А потом ты приплелся с повинной, помог спасти драконову Овайо, а та в свою очередь спасла мой полис. Но после всего ты все равно решился на очищение и набрался смелости, чтобы зайти в лабиринт Академии. Если честно, я думал, что ты не выйдешь из него…

Навострила уши. Что за лабиринт Академии? О чем он? Не слышала ничего подобного, что и понятно: вряд ли за месяц можно найти мало-мальски стоящую информацию.

Тут голову прострелило. Академия! Драконово дерьмо! Сколько мы тут уже ошиваемся? Но прервать душещипательную сцену не представлялось возможным. Святые правящие, что же делать?

— Тим, прости меня. Я много совершил ошибок в жизни, и ты одна из самых страшных. Прости, я никогда ни перед кем не извинялся. Да даже перед драконовой Овайо!

А вот это чистая правда. Отношения у дела с Эвой не сложились с самого начала. Она относилась к нему с теплотой и уважением, пряча в глубине души раздражение, а он терпел ее. Все-таки она спасла Нортдар от испепеления…