Сергей Фокин - Адские врата
Герои уже не видели, как дымящаяся соломинка на полу курятника вдруг вспыхнула, передала эстафету соседней щепочке, та — ещё дальше, и вскоре огонь добрался до стены. Облизнув её своими языками, устремился к потолку, а там мгновенно полыхнул целый стожок. Куры, проснувшиеся и одуревшие от дыма, бестолково метались, проваливаясь в разлом или исчезая в щели под дверью.
Через несколько минут курятник бабки Матрёны пылал в ночи, освещая всю цепочку неправильно поставленных домов своего порядка.
20
Леший испугался не на шутку. Его охватил страх — не простой, как перед видимой опасностью, когда можно злость в себе распалить, или, для варианта, голову страусом под пенёк засунуть, чтобы схорониться.
Страх, который столетиями он вынашивал в душе — совсем другой. Тот не имел объяснения, не поддавался расчёту и абсолютно не контролировался умом, потому как природой своей вышел из непознаваемого. Это был страх от Сущего — наказание и проклятие всей его жизни.
Ещё в детстве отец Лешего сделал ему качели, перекинув пару верёвок через горизонтальный сук и приладив к ним дощечку для сидения. И надо же такому случиться, что малыш, подкинутый вверх, впервые понял, что это для него не удовольствие, а мучение. Отцепившись от верёвок, закрыл ладошками глаза — и полетел прямиком в соседнее дерево. Там, крепко ударившись о ствол, заревел коровой, но не потому, что больно — к этому лешаки имеют врождённый иммунитет, а от ужаса, испытанного в момент полёта.
Уже потом, повзрослев, возвращался он к пережитому во сне, просыпаясь в поту и мелкой дрожи. И понял со временем, что, наделив его силой великой, Создатель — для равновесия или же для развлечения своего — вложил в душу эту слабость. И нести крест придётся до самой смерти, потому как одолеть себя сложнее, чем целую армию врагов.
Даже лазая по деревьям, не решался Леший прыгать или, хуже того, планировать вниз. Делая вид, что торопиться ему некуда, карабкался по стволу, обдирая коленки, но не смел даже представить, как ноги вдруг оторвутся от опоры, и он спелой грушей, как в детстве, грохнется о землю.
Приглашение Степаниды Ивановны ввергло его в ужас. Они едва доплелись до берлоги, и женщине пришлось уже всерьёз тащить старика на себе.
— Отдохнёшь перед дорожкой, милый? — спросила она.
— Угу, — пробормотал Леший. Но, занятая своими планами, гостья пропустила тон его ответа мимо ушей. Она очень деловито осмотрела метлу, на которой несколько дней назад прилетела в лес, почесала лоб и быстро перевязала ей «хвост», вплетя несколько можжевеловых веточек — для увеличения грузоподъёмности. Потом, забравшись на скамью, ощупала и обнюхала каждый пучок травы, подвешенный для сушки и хранения, а некоторые по щепотке собрала в особый мешочек. Напоследок критически осмотрела себя, открыла сундук и надела сарафан, который нравился ей самой.
Приготовившись, вышла на воздух — и увидела старика бледным и осунувшимся, будто с момента их последней встречи прошло много лет, а не десять минут. Сидя прямо на земле с прикрытыми глазами, Леший держался за сердце и слегка постанывал. Впрочем, услышав шаги Степаниды Ивановны, сделал над собой усилие, изобразил боевую готовность и даже поднялся на ноги.
— Когда летал в последний раз? — спросила женщина, переворачивая метлу.
— М-м-м… давненько, — соврал старик.
— Тогда сядешь вперёд. Я буду поддерживать.
Он хотел выкрикнуть, что впереди будет ещё страшнее, и метла обязательно сбросит их, как чувствующая слабину лошадь, но ведьма не дала ему времени на размышления.
— Садись, дорогой! — произнесла нежно, словно поросёнку перед забоем, помогла закинуть ногу и решительно гаркнула, взмахнув рукой:
— Эге-гей, родимая! До села нас!
Леший, дыхание которого мгновенно остановилось, ухватился обеими руками за черенок и застыл каменным изваянием.
Они круто взметнулись над кронами ближайших деревьев, но, не расступись те вовремя, обязательно задели бы за них башмаками: метла не ожидала такой нагрузки, застонала и лишь за счёт силы духа превозмогла собственные возможности.
После, конечно, подъём сделался более щадящим, но самого факта полёта хватило бы Лешему, чтобы умереть геройской смертью от разрыва сердца. В обычном случае. Сейчас же его обнимала сзади чудесная и храбрейшая женщина, ради внуков готовая вступить в борьбу даже с самим дьяволом, не то, что с его слугами. Чувствовать себя трусом рядом с ней просто невозможно. Пыхтя, старик с трудом сделал первый выдох, потом встречный ветер вновь наполнил лёгкие — и следующий дался уже намного проще.
Красота ночного леса с высоты птичьего полёта могла бы вдохновить бессонного поэта. Нечеловеческое зрение пилотов вырывало из темноты мельчайшие детали, но сейчас оба были заняты совсем не лирическим осмыслением действительности: Леший старался выжить, а Степанида Ивановна разрабатывала план военных действий. Небо над их головами казалось глубоким, будто омут, и звёзды плавали в нём лягушачьей икрой да мелкими головастиками. Они торопились жить, пока шумело лето, и обитатели земли мало обращали на них внимания.
Ветерок теребил старику густую шевелюру и щекотал бородой грудь. Это на какое-то время отвлекло его от насущной необходимости держаться двумя руками, а потом он с удивлёнием обнаружил, что до сих пор жив, хотя ноги вот уже несколько минут не ощущают под собой опоры. Выходит, даже в аду полёта можно существовать вполне сносно. Такое открытие стало для Лешего откровением. Крепкие, но мягкие руки Степаниды Ивановны, обнимающие его за талию, показались ему якорями, не позволившими дать крена. Нежданная радость избавления от собственного страха плеснулась в нём, будто родничок в грязной луже. Перерождение было таким быстрым и глубоким, что старик снова стал ловить воздух ртом — на этот раз, чтобы охладить вспыхнувший внутри восторг. Это походило на глоток свежей воды для умирающего в пустыне.
Когда впереди показалась светящаяся точка, Степанида Ивановна включила внутренне зрение, позволяющее ей видеть многое из того, что недоступно простому человеку. И среди всполохов света, разлившегося над селом, заметила следы неведомого существа. Они обрывались в пламени пожара. Мысленно приказала метле направиться туда, а сама предупредила спутника:
— Милый, позаботься, чтобы нас никто не увидел.
Снизившись над избами, обнаружили они спешащих со всех сторон к пожару людей с вёдрами и баграми наперевес. В опасной близости от дома бабки Матрёны горел её курятник. Селяне отнеслись к чужой беде, как к собственной.
Старик быстрым движением руки создал вокруг охранный кокон, и пилоты сделали пару заходов над разгоревшимся кострищем. Если ничего не предпринять, огонь наверняка перекинулся бы на дом. Впрочем, люди тоже это понимали, поэтому суетились именно возле избы, поливая её стену водой и оттаскивая разлетавшиеся в разные стороны горящие головешки.
— Здесь что-то случилось! — потянув носом, точно гончая, произнесла Степанида Ивановна. — Я чувствую запах сына. С ним, кажется, Савелий. И ещё кто-то… не пойму. Огромный и злобный.
— В селе неоткуда взяться такому, — пробурчал недоверчиво Леший. Только он и сам что-то заподозрил. Под языками пламени, кажется, был ещё какой-то источник света.
— Ты сможешь потушить пожар?
— А нужно? — спросил на всякий случай старик. — Люди могут заподозрить нечистое…
— Постарайся, чтобы вышло естественно. А я пока надоумлю несколько человек, чтобы плескали из ведёр прямо в огонь.
Они, продолжая кружиться вокруг пожара, принялись разбрасывать в разные стороны паутины волшебства. Через несколько минут часть кострища, словно захлебнувшись, задымилась, и сквозь облако пара ведьма увидела то, что прежде от них было скрыто.
— Это ворота в преисподнюю. Никола всё-таки сумел отыскать ключи. — В её голосе звучала гордость за сына.
— Похоже, он уже там, — почесав затылок свободной рукой, сказал Леший.
— Если разлом не замкнулся, корешки мне не потребуются.
— Предлагаешь приземляться? — Это была ещё одна болезненная тема для старика.
— Нет, мы нырнём прямо в ворота. Думаю, они открыты для нас. — Игриво усмехнулась ведьма, чуть ущипнув спутника в бок, отчего тот едва не завалился набок.
— Да что ты!
— Приготовься, боюсь, там нас ожидают сюрпризы!
Вопроса о том, опасно ли проникать в дышащий пламенем провал, даже не поднимался. Леший, как существо, обладающее властью над огнём — как же ещё тушить лесные пожары и оберегать свои владения? — мог выставить ещё один оберегающий щит.
— Держись крепче, дорогой! — И Степанида Ивановна, совершив головокружительный пируэт, пошла на снижение. Впрочем, бросаться в омут без оглядки было не в её правилах. Резко остановившись и зависнув над пожарищем, она дождалась, пока спутник не придёт в себе и совершит охранное заклинание. Только после этого отдала приказ метле на спуск.
