Александр Клыгин - Шурик - Повелитель травы
— Ну, так Смерть вчера хорошо поплевался, — усмехнулась Натали, входя в прихожую. — Привет, Смерть. Ой, тебе так идет этот халатик!
Лицо Шурика вытянулось от удивления, когда он услышал, как его старый халат получил комплимент.
— Привет, Натали, — Смерть тоже улыбнулся. — Это все «Орбит» помог.
(Люди, жуйте «Орбит» и не обвиняйте Клыгина в скрытой рекламе! Скрытая реклама — это если бы все герои носили билайновские шарфики, Фердинанд пользовался бы бритвой «Жилетт», Венера бы душилась исключительно «Kenzo», а Гималайский бы хвастался, что ему подарили позолоченный «Ролекс»! Это была рекламная пауза в романе «Шурик — повелитель травы», не переключайтесь, комедия продолжается!)
— Действительно, «Орбит» — штука полезная, — кивнул Шурик. — Натали, не желаешь ли чаю? Правда, мы сегодня уже сожрали все булочки.
— Это здорово, я же на диете! — воскликнула Натали, поставив бутылку с зельем на кухонный стол.
— И в чем заключается твоя диета, если не секрет? — спросил Шурик.
— Ну как, — сказала Натали. — Я не ем после семи.
— Вообще? — спросил Шурик.
— Вообще, — кивнула Натали. — А в час ночи просыпаюсь от зверского голода и наедаюсь.
— Замечательно, — Шурик научился предельно точно копировать язвительный тон Фердинанда. — Тогда и я на диете.
— Правда? — с наигранным удивлением протянул Смерть.
— Ну да, — важно кивнул Шурик. — Я постоянно ем булочки, и макароны всегда закусываю свежим хлебом.
— Ой, а вот тебе, Шурик, не повредило бы здоровое питание! — сказала Натали. — Посмотри на Смерть — у него просто идеальная фигура! Да любая девушка мечтает быть такой же худой, как высушенная мумия.
— Ну, вы меня прямо в краску вгоняете, — смутился Смерть.
План Гималайского
После полудня Шурик позвонил Гималайскому. Свами был в приподнятом настроении. Впрочем, Гималайский вообще никогда не унывал. По крайней мере, после того, как просветлился. Или после того, как купил себе загородный дом и превратил его в ашрам. Или Гималайский вообще никогда не унывал? Эту загадку природы разгадать пока не удалось никому
— Привет, Шурик! — отозвался Гималайский. — Короче, вам со Смертью повезло!
— Правда? — спросил Шурик. — В каком смысле?
— Ночью я обзвонил всех своих друзей-знакомых, — рассмеялся Гималайский. — И представляешь — завтра запланирована корпоративка на Рублевке. Не поверишь — как раз в доме того олигарха, чья дочь интересует нашего костлявчика.
— Передай ему, что сам он костлявчик, — сказал Смерть Шурику.
— Тебе Смерть привет передал, — сообщил Шурик Гималайскому. — И что за корпоративка? Кто петь будет?
— Э-э-э, тут все очень интересно! Эльвира, «жена» нашего ангела смерти, — поклонница певицы Эсмеральды, — сказал Гималайский. — А Эсмеральде я уже давно лечу нервы. Она моя постоянная клиентка, можно сказать. Так вот, Эсмеральда завтра приглашена в дом отца Эльвиры. Там будет праздник… день рождения любимой собачки, что ли… м-да. Короче, все уже на мази. Завтра мы дружно загримируемся под музыкантов, бэк-вокалистов и подтанцовку Эсмеральды. Для Смерти я уже нашел подходящую паранджу из гардероба Гюльчатай.
— Точно подходящую? — спросил Шурик. — Гюльчатай, вроде бы, невысокого роста… А Смерть в моем халате меня пугает.
— Нет, это паранджа ее троюродной сестры, — сказал Гималайский. — Сестра была под два метра ростом, так что как раз будет.
— Это хорошо! — кивнул Шурик.
Эльвира
Это были странные сны. Маленькое кафе в Праге: круглые столики, черного цвета венские стулья, аккуратные белые занавески на окнах. Кафе стояло на странном перекрестке четырех или пяти улиц — любой маг знает, что это место Силы. Слева от входа росла высокая старая липа, усыпанная мелкими ароматными цветами, и благоухала. По булыжной мостовой изредка проезжали экипажи, пешеходы спешили по своим делам.
Кафе было освещено мягкими лучами утреннего Солнца. Именно утреннего. Во сне трудно было определить стороны света, зато усиливалось само ощущение, какое бывает только летним утром. Но обычно мы не замечаем этого, ведь есть много других дел, гораздо более важных, чем распознавание собственных ощущений…
Это было ощущение чистоты. По утрам мир предстает перед нами свежим, умытым. Вечером, в лучах заката, мир испачкан, но ведь мы и любим его именно за эту «грязь».
Пустое утреннее кафе. Стулья лежат на столах, ножками вверх. Надо снять стулья и расставить их…
И все. Каждый раз сон обрывался на этом месте. Эльвира направлялась к ближайшему столу, чтобы снять с него стулья — и тут же просыпалась.
Пошарив рукой под подушкой, Эльвира выудила оттуда книгу Александра Клыгина «Придурковатая подводная лодка». На обложке был кадр из малоизвестной американской комедии «Down periscope» 1996 года. Неизвестно, то ли Клыгин в своем рассказе просто тупо спародировал сюжет этого фильма, то ли, как он сам утверждал во вступлении, придумал сюжет сам, после чего посмотрел фильм и долго ругался на Голливуд, сперший у него идею. Получалось, что Голливуд спер идею у Клыгина за шесть лет до того, как Клыгин ее придумал, но безумному юмористу было на это наплевать.
Эльвира открыла книгу на том месте, где лежала закладка — настоящая денежная купюра, номиналом в сто евро. Обычно лузеры перекладывают страницы книг закладками в виде фальшивых купюр с надписями типа «Билет конкретного банка» и «Подделка преследуется по понятиям». Но Эльвира даже не догадывалась о существовании таких «подделок».
Закладка лежала на последней странице рассказа «Придурковатое кафе».
«Ну да, — подумала Эльвира. — Начиталась вчера про кафешку, вот всякая фигня и снится».
Она перевернула страницу. Дальше в книге начинался сборник «За зеркалом реальности». Правда, начинался он мрачно. Первый рассказ назывался «Пустота». Эльвира выхватила из книги пару строчек:
«Мгла и серый туман холодной зимней ночи. Холод и пустота. Желтый свет редких фонарей, в котором вспыхивают белые снежинки… И посреди этого всего — человек».
«Нет, позже прочитаю, — Эльвира захлопнула книгу. — Депресняк какой-то».
Книга Клыгина полетела на пол, но Эльвира не придала этому значения. В конце концов, если бы все это происходило на самом деле, Клыгин был бы просто счастлив, что его рассказы читает не кто-нибудь, а настоящая дочь настоящего олигарха.
Встав с постели, Эльвира нашарила на тумбочке пульт стереосистемы. Комнату заполнили звуки песни «Secret land»:
Nobody knows who I am,Maybe you would understand,Anybody knows what I amDown in a secret land.
Эльвира чувствовала странное волнение, будто сегодня нужно было что-то сделать, но она понятия не имела — что именно. Да, сегодня будет праздник. Папаша пригласил на корпоративку саму Эсмеральду. Эльвира уже привыкла к тому, что к ним домой часто приезжали звезды шоу-бизнеса. Многие из них просили у ее папы денег на новые проекты.
Так что Эльвира не могла понять, почему вдруг сегодня появилось это волнение, перешедшее в нервную дрожь.
Осенний бульвар
Из-под земли, со станции метро «Крылатское» появились они — Шурик, Смерть, Фатима и Аким. Вся компания направилась вдоль по Осеннему бульвару к ТЦ «Рублевский». Они шли мимо редких низеньких деревьев, и у них в глазах рябило от многоэтажек.
— Надо же, как московское метро изменилось, — пробормотал Смерть. — Правда, я раньше никогда по этой ветке не ездил. Как давно пустили эти симпатичные новые вагончики?
— Да сам не знаю, — ответил Шурик. — Я по этой ветке тоже редко езжу. Однажды на «Киевской» даже ошибся — сел в новый вагон, думал, доеду до «Александровского сада». Оказалось, сел не туда — и уехал на «Площадь революции».
— Да, московское метро — самое лучшее метро в мире, — кивнул Аким. — И самое загадочное, уж точно.
— Нет, ребята, если верить Мураками, токийское метро круче, — сказала Фатима. — Там подземка соединена с железной дорогой, так что один персонаж его заснул в метро, а проснулся далеко в горах, в глухой провинции. Наверно, старик Харуки с себя эту сцену списал.
— А как же! — откликнулся Шурик. — Да и Клыгин все со своей жизни списывает. И с моей почему-то тоже.
— Так где нам Гималайского ждать? — спросил Смерть.
— Он сказал, чтобы мы были в шесть вечера у входа в ТЦ «Рублевский», — ответил Шурик. — Ну, вот мы здесь. Гималайский, как положено воспитанному человеку, опоздает минут на десять.
— Правда? — спросила Фатима. — Я как-то думала, что воспитанные люди приходят вовремя.
— А я всегда опаздываю, — Шурик пожал плечами. — И считаю, что таким образом выказываю человеку свое уважение. Ведь если я приду раньше, получится, что он опоздал. Он будет чувствовать себя виноватым.
