Сергей Федотов - Все, что шевелится

– Получает братову жену! – выкрикнул Сазнай.

– Получает по соплям! – пригрозил Хабал.

– Получит мою месть! – поклялся Гессер, который сразу и безоговорочно поверил старому следопыту, только что продемонстрировавшему свои блестящие способности, когда по конскому яблоку сумел восстановить события прошедшей ночи.

– Получает ханство! – объяснил суть Мучиря. – А с ним – около пяти тысяч подданных с главной ставкой в Юртауне, медеплавильней в Жемусе и сотней небольших улусов, разбросанных по Мундарге. Вождь пяти тысяч – командир армии, великий хан. Это тебе не бухириты, у которых, по слухам, всего три подсотни мужчин.

– Но как же он получит ханство, – всё никак не мог взять в толк Джору, – если у Чоны есть наследник, то есть я?

– Вот потому-то он и подговорил стариков наследника убить.

– А-а, – понял наконец сын, хлопнув себя ладонью по лбу. – Сперва подговорил Дадагу, и не стало Чоны. Потом Забадая, чтобы не стало наследника. Женился на маме и сказал: «Теперь я ваш хан!» Правильно?

– Уверен – так всё и было, – сказал следопыт.

– Но кто же тогда убил Забадая, Сордона и Долбона?

– Сотон, больше некому, – догадался Мучиря. – Чтобы не проболтались, кто и почему зарубил наследника и его жену.

– Ах ты, волк позорный! – рассердился Джору. – Клянусь, умоешься ты у меня кровавыми слезами!

– И мы с тобой! Теперь ты наш хан, – заявили три дознавателя. – Клянемся, что будем верой и правдой отстаивать твои права, честь и достоинство!

Гессер поблагодарил неожиданных союзников, после чего мужчины расселись по коням, а женщина забралась на верблюдицу. На небе высыпали звёзды, но ночь охотникам не была помехой: они знали каждый кустик, каждую кочку в округе.

– Утром будем на месте, – сказал супруг.

– Вместе, вместе, – согласилась Другмо. – Рассказывают:

Солнце чёрный дракон проглотил.

За стеною бумажной дождя расплетаются косы.

Государь госпожу молодую азартно любил:

в поднебесной стране так всегда происходят знакомства.

– Воистину мудры слова твои, – удивился Гессер. – Наша езда – неизвестно куда. Что-то ждёт впереди?.. Поехали, милая.

– Недаром говорят, – вспомнила жена следующую мудрость:

– Разожгла госпожа пожилая призыва фонарь:

– Я на озеро Цинхай желаю уплыть, Государь. Улыбнувшись, увядшей красе Государь отвечал:

– В те края не проложен доселе Великий канал.

– Мы и без канала доберёмся, – заверил супруг. И добавил: – А дядю Сотю я и пальцем не трону. Дядя есть дядя.

ГЛАВА 10

Противостояние, Юртаун

Да он сам в себя из лука выстрелил.

Трупы привезли на площадь собраний и уложили на раскатанную холстину. Лица стариков были ужасны: выкатившиеся из орбит глаза и ощеренные рты. Раны их выглядели настолько неестественными, что даже старухи, ничего не смыслящие в ратном деле, заявили:

– Мёртвых рубили!

Чонавцы стали гадать: от чего же на самом деле умерли сечевики? Ни у кого не возникло сомнений, что старики были порублены мёртвыми. Но кто и зачем мог свершить такое? Лишь Сотон сомнений не знал.

– Мне всё ясно, – заявил он. – Джору их сначала убил…

– Как он это сделал? – перебил его молодой охотник Мычай.

– Вероломно, – объяснил Сотон.

– Но как?

– Исподтишка!

– А как именно?

– Коварно, я же говорю!

Мычай не выдержал, выдернул кол из коновязи и замахнулся на самозванного хана:

– Я сейчас сам тебя коварно убью, если не заткнёшься!

Сотон угрозы испугался, но отступать было некуда. Здесь и сейчас решалась его судьба: быть ли ему настоящим ханом, или его назовут убийцей и казнят. Поэтому затыкаться не стал.

– Он их убил! – закричал, надеясь громкостью возместить недостаток аргументов. – Больше некому! Убил, а потом надругался над трупами!

– Но отчего умерла тройка? – спросил Базыр, приятель Мычая.

– От коварной руки убийцы, – терпеливо, как полудурку, объяснил Сотон.

– А в той руке был меч, нож, лук или простая дубина?

– Что под руку попалось, то и было, – сказал Сотон.

– Эй, старики, – обратился Мычай к толпе, – кто сумеет определить причину смерти?

Из ветеранов полка заслона, служивших в подсотне следопытов, в живых оставался один Мучиря, но тот уехал на Краснобровую поляну. Зато сыновья Мучири никуда не делись, стояли на площади – все трое: Ак, Чочай и Кол.

– Мы хоть и не старики, – сказал Кол.

– Но тоже кое-что, – добавил Чочай.

– Понимаем, – закончил Ак.

Браться склонились над трупами, ощупали и обнюхали.

– Причина смерти – отравление, – сказали они, выговаривая каждый по одному слову.

– Значит, их сначала отравили, а уж потом рубили. Я правильно понял? – спросил Мычай.

Братья кивнули.

– Кто это сделал?

– Да Джору же! Сколько раз можно повторять? – опять встрял Сотон.

– Зачем?

– Поссорился он с тройником, – сочинял помощник кашевара. – Тройник сам мне вчера рассказывал, что встречался с Джору. И они крепко повздорили.

– Чего им было делить?

– Ссора случилась потому, что Джору назвал себя новым ханом и сказал, что при его правлении он всех стариков велит казнить.

– Чем же ему старики помешали?

– Вспомнил он старый закон Эсеге. Мол, старые должны жить столько лет, сколько пальцев на руке. А их всего пять.

– Ты, Сотон, хоть сам понимаешь, о чём болтаешь? – спросил Мычай. – Кому шесть лет, тех – казнить…

– Нет, – сказал Сотон, – нужно пальцы на руке взять столько раз, сколько пальцев на ноге.

– Примерно две дюжины, – быстро подсчитал Мёрёй, ветеран-кладовщик.

– Э-эх, – вздохнули прочие ветераны.

– Когда нам было по две дюжины, – вспомнил Имай-пластун, – то все мы были – огонь! А сейчас зубы стёрли…

– Вот таких-то он и собрался казнить, – гнул свою линию ложный хан. – Мёрёй неправильно сосчитал, потому что ноги-то две, если одну в битве не отрубят. Вот и получится четыре дюжины. Мне самому столько годков. Охо-хо, старость не радость, – притворно закряхтел он, – спина не гнётся, зубов полдюжины да один, глаза совсем слепые, ноги не стоят, про третью и не говорю… Ладно, ровесники мои, соратники боевые, раз уж и третья нога перебита, разве ж это жизнь? Может, прав Джору?

Ветераны призадумались. Самые старшие такими и были, как описал Сотон. А хан бился в притворных рыданиях, почуяв, что именно такое поведение даёт ему какой-то шанс склонить стариков на свою сторону. Пожалеют – поддержат.

– Забадай сказал, что не согласен жить по мерке Эсеге, мол, я ещё поживу. А Джору и говорит: с вас, стариков, никакого проку. Даром сыновний хлеб заедаете. Мол, стану ханом, всех и казню. Из-за тех слов промеж них пря и вышла. И сказал мне Забадай, собираясь в дорогу: возьму свою боевую пару, поеду и первый казню сопляка, пока он ханом не стал. Поехал и не вернулся. Вы понимаете?

Старики опять призадумались.

– Оно конечно, – сказал Имай-пластун. – И ноги не стоят, все три, и зубов мало. Трудно это жизнью назвать. Но! Я пока что сам себя прокормить могу, потому что гончар хороший. Рано меня казнить.

– Джору так не считает, – гнул своё Сотон. – Говорит: четыре дюжины прожил? Ступай под пик Сардыкова. Там твоё место – под тяжёлым камнем.

– Ох и сволочь же этот ханский ублюдок! – разозлился вдруг Чечуш-костровой.

– А то! – обрадовался поддержке Сотон. – Хуже не бывает! Приезжает к нему Забадай, ничего плохого не делает, собирается казнить по справедливости. Тот будто ни о чём не догадывается, гостей встречает, за стол сажает, бодрящим отваром потчует. А сам в отвар болиголова коварно набуровил. У стариков голова и разболелась. Вскоре и померли, много ли старому надо?

– А почему тройка не померла на месте, на Краснобровой поляне? Как они, отравленные, до Смородинового ручья добрались? – спросил Мамай-сечевик.

– Отравленные и добрались. Сидят на конях – в глазах темно. Отравил, говорят, нас проклятый Джору. Не успели мы его казнить. Рухнули с седла. Тут Джору из кустов вылезает. Ага, говорит, попались! Казнить меня хотели? Против закона Эсеге Малана пошли? Подождал, пока сами помрут, и давай рубить. А те, хоть и старые, сами его в топоры. Испугался Джору и, истекая кровью, бросился наутёк. Доскакал до Краснобровой поляны и помёр. И старики померли, истекли кровью.

– Так они ещё раньше померли, – заметил несуразность истории Тадак-сбруйщик.

– Чуть раньше, чуть позже – какая тебе разница? – возмутился Сотон. – Клянусь, что всё именно так и было.

– Как же его убитые могли в топоры взять? – настаивал на своём Тадак. – Может, они сперва болиголова в охотку попили, думали – славный какой настойчик, ещё бы попить, а потом Джору и казнили. Видят – помер. И поехали домой. Маленько не доехали, с коней – бряк! И откинули ноги…

– А кто же тогда мёртвых порубил? – спросил Какай, лошадиный лекарь.