Надежда Первухина - Право Света, право Тьмы
— Погоди, — сказал он. — А почему стало так тихо?
Он повернулся лицом к толпе и понял причину тишины.
Через толпу к паперти собора двигалась странная, крайне сомнительного вида компания: двое мужчин — пожилой и молодой, и две женщины — молоденькая и не имеющая возраста. Пожилой мужчина выглядел осунувшимся, молодой — воинственным, а обе женщины, похоже, долго плакали. Компания молчаливо взошла на паперть, и тут пожилой мужчина сказал сиплым, совсем невыразительным голосом:
— Танадель, не слушайте его. И не входите в собор. Потому что это ловушка. Это удар, на который вы не рассчитываете…
— Чушь! — громко возмутился отец Емельян.
— Так, у меня что, в глазах двоится? — поинтересовался Танадель. И спросил у пожилого: — Ты кто, убогий, морок этого священника, что ли?
— Эх, Танадель, колдун вы, может, и могущественный, да человек бестолковый. Ну какой я вам морок? Я-то Емельян и есть. А вот этот, который вас в собор хотел втащить якобы для продолжения дуэли, — морок натуральный, наделенный к тому ж сильной магией.
— Говорите погромче, нам не слышно! — заволновалась толпа. Но пожилой человек не повысил голоса.
— Произошла обычная подмена, не очень даже и оригинальная, — продолжал Он свою неторопливую и почему-то грустную речь. — Вам этого морока вместо меня подсунули, Танадель. И вовсе не потому, что боялись за мою, православного священника, безопасность и честь. Им нужно было вас обмануть, заманить в собор под предлогом поединка и просто убить.
— Кому «им»? — свел брови в мрачной гримасе Танадель.
— Я точно не уверен… —помедлил с ответом настоящий отец Емельян. — Но мне кажется, что вы перешли дорогу своим коллегам. Местным колдунам и магам. Наверное, им не понравилась ваша амбициозность и столь явное превосходство в силе. И потом, саранча эта…
— Чушь, — уже менее уверенным тоном заявил предполагаемый морок.
— Чушь, — подтвердил и Танадель. — Я бы понял, что он применяет против меня магию! Я бы понял, что он…
— А кто он? — тихо спросил старый священник. Тихо, но вся соборная площадь этот вопрос слышала. — Если он утверждает, что он священник, то где же тогда его наперсный крест? Танадель, велите ему перекреститься.
— Вот еще, — рыкнул колдун. — Сам вели! И сам… тоже крестись.
— Хорошо, — покорно кивнул священник и перекрестился. А потом медленно и размеренно положил крестное знамение на своего двойника. Тот взвизгнул по-поросячьи, скатился, корчась, с паперти и стал расплываться, булькать, испаряться до тех пор, пока не превратился в нечто эфемерное и малосимпатичное.
— Силы Тьмы, — прошептал Танадель, взирая потрясенно на это нечто. — Я, оказывается, дрался с дхиан-коганом!
— Вы дрались с духом злобы поднебесной, — спокойно подтвердил отец Емельян, ибо теперь-то уж окончательно было выяснено, что он — точно он. — Вы дрались с тем, кого вам не дано одолеть, потому что вы бьетесь с ним его же оружием. Вы не поняли, что он вооружен магией, ибо сами вооружены ею же.
— А я-то думал, что это у него на вооружении благодать от Бога, — пробормотал Танадель. — Так сказать, дар, свыше…
— Не все, что свыше, — от Бога, — ответил священник. — Я мог бы вам рассказать, что такое благодать, но это все равно что слепому говорить о поле цветущих подсолнухов. Кроме того, вы ведь хотели от меня не этого, Танадель.
— То есть?
— Вы ведь хотели устроить поединок со, мной, Танадель, или уже забыли? — тихо спросил протоиерей Емельян. Голос у него вовсе не был громким и звучным.
— Не забыл. А ты, поп, верно, тоже хочешь затащить меня в этот свой собор?
— Ни в коем случае, — серьезно ответил отец Емельян. — Во-первых, это противоречит всем установлениям церковного благочиния. А во-вторых… Видите ли, колдун вы не местный и не знаете, что в этом соборе хранится Ковчежец с частицей мощей великого святого. И потому для всякого, кто хоть как-то связан с колдовством, посещение собора будет просто смертельно. Всякий колдун в стенах собора умрет. Его убьет чудотворная сила Ковчежца. Вот почему падший дух и хотел заманить вас сюда, сам-то он в собор не вошел бы, а вот вы… Вы, Танадель, погибли бы.
— Как благородно, что ты мне это сообщил, — насмешливо скривился Танадель. — Но не думай, что я из-за твоего благородства оставлю идею поединка с тобой. Кстати, интересно, а ты-то сам куда делся?
— На этот вопрос могу ответить я, — сказала Любовь Николаевна. До этой минуты она вместе с дьяконом Арсением и Ольгой хлопотала над поверженным архиереем — приводили его в чувство, успокаивали, помогали удалиться в соборную ризницу и переждать там столь безумный напор событий. Но едва оказалось возможно, Любовь Николаевна вернулась и встала близ своего супруга. — Я отвечу вам, колдун Танадель.
Тот скривился, но сделал вид, что слушает вежливо.
— Вчера вечером мой муж, — волнуясь, заговорила Любовь Николаевна, — мой настоящий муж, ушел служить вечерню в церковь. Но, как выяснилось позднее, до храма он не дошел. Кто-то в темноте налетел на него сзади и с огромной силой ударил по голове. Батюшка потерял сознание, очнулся в машине «скорой помощи», потом опять провалился в беспамятство…
— Пусть покажет след от удара, — неожиданно потребовал колдун.
Отец Емельян пожал плечами и безропотно повернулся.
— Крепко тебя, поп, приложили. От души, — съерничал колдун, а потом сказал и вовсе странное — Хочешь, заговорю? Вмиг заживет.
— Не надо, — ответил священник. — Как-нибудь с Божьей помощью.
— Брезгуешь… — понял колдун.
— Просто пью из другого, чем вы, Источника, — пояснил священник.
— Я могу продолжать? — спросила Любовь Николаевна, тут к ней подошла Ольга Горюшкина, а за ней и дьякон Арсений.
— Собственно, о том, что батюшку избили и куда-то отвезли, мы узнали не сразу, — Ольге не терпелось самолично все-все объяснить, потому она даже Любовь Николаевну непочтительно прервала. — Мы забеспокоились, когда к нам домой прибежала Любовь Николаевна и сказала, что ее отец Емельян — вовсе не отец Емельян.
— Совершенно верно, — подтвердила попадья. — Я же поначалу не беспокоилась — ушел муж в церковь, все как всегда. Потом приходит, и что-то в нем не то. Глянула я внимательно — а на подряснике у него наперсного креста нет. Не мог же мой Емельян его потерять, это просто немыслимо! И потом, взгляд у этого… создания… Не такой у моего батюшки взгляд. Ну, я ничего, перемоглась, заговорила с ним, кофе ему налила, хотя сроду мой настоящий муж кофе на ночь не пил, у него и без того давление высокое. Говорю, ступай отдыхать, а он мне про какую-то статью начал говорить, хотя доселе никогда писанием статей не занимался. Тут я и придумай. Спрашиваю: тебе ту статью надо написать, что про восьмой Вселенский собор да про канонизацию святого Оригена? Говорит, да. Тут я окончательно поняла, что передо мной подменыш.
— Поскольку никакого восьмого Вселенского собора не было, и Ориген вовсе не канонизирован, — пояснил дьякон Арсений и Танаделю, и внимательно слушавшей их толпе. — Иногда стоит для общего развития посещать уроки в воскресной школе.
— А когда этот подменыш стал говорить мне, что ему было видение и что должен он немедля сражаться с колдуном, я только больше уверилась, что это не отец Емельян. Настоящий христианин и никогда не сказал бы тех слов, что произносил тот подменыш. И к тому же христианину известно, что в Псалтири царя Давида нет сто пятьдесят седьмого, двести третьего и триста первого псалмов! В общем, я оставила дома этого выродка, а сама побежала к Горюшкиным.
— Да, —подтвердил дьякон. —И всю прошедшую ночь мы занимались тем, что искали по всему городу отца Емельяна. И если б не помощь одного человека, мы бы его ни за что не нашли, потому что батюшку спрятали в одном из заброшенных вампирских склепов!
— Беспредел! — закричала радикально настроенная часть толпы.
— А кто его отыскал? — кричали самые любопытные.
— А кому это выгодно? — завопили сторонники досрочных перевыборов во все муниципальные властные структуры.
— Слава Богу, — заговорил отец Емельян, — что мы успели вовремя. И, Танадель, теперь я перед вами. И я вот что хочу вам сказать. Я поступил безрассудно, приняв ваш вызов, потому что я тогда еще не понимал, чем этот вызов продиктован. Теперь понимаю. И потому я не стану с вами биться.
— Бу-удешь! — взвыл Танадель. — Иначе я тут все разнесу, небо с землей сровняю!
— Не буду, — твердо сказал отец Емельян. — Дело ведь вовсе не в силе моей веры или в силе вашей магии. Просто я вас вспомнил. И я хочу просить вас… Простите меня, Танадель, Христа ради.
И священник земно поклонился в ноги оторопевшему колдуну.
— Ты что это?! — зарычал тот. — Смиренничать, да? Не выйдет! Что ты вспомнил?! Нет, что ты вспомнил, говори!
— Мне было десять лет, — сказал отец Емельян. — Родители привезли меня в Москву на экскурсию, на ВДНХ, в парк Горького…
