Роберт Асприн - Корпорация М. И. Ф. в действии

И указанием на пережитый нами за этот вечер физический и нервный стресс служит то, что у меня нет энергии даже подумать об удушении его.

ГЛАВА 15

Без канцелярской работы армия ни туда, ни сюда!

— Ну, сержант Гвидо, вы и ваше отделение прибыли с отличными рекомендациями. Да, безусловно отличными рекомендациями!

— Так точно, вашбродь. Спасибо, вашбродь.

Ладно, допустим, я немного пересаливаю. Однако, учитывая количество офицеров, которых я вижу здесь, в штабе, такая установка кажется самой разумной для унтера вроде меня… и которая, попросту говоря, всего на одну ступеньку выше подхалимажа.

— Ну, — говорит он, отставляя наше личные дела в сторону и принимаясь рыться в других стопках бумаг у него на столе, — давайте посмотрим, что же мы можем подыскать для вас в смысле назначения.

На самом-то деле, я бы удивился, если бы он смог отыскать в этом кабинете собственные ноги. Мне лишь несколько раз доводилось видеть столько бумаг, набитых в столь малом пространстве кабинета… и большинство других разов приходилось на кабинеты, в которые я тыкался, разыскивая этот. Бумаги лежали везде, на стульях и на полу, на подоконниках, и на шкафах с документами… не говоря уж о стопках поверх документов, уже лежащих в выдвинутых ящиках названных шкафов. Есть также, конечно, и груды разных бумаг на столе офицера, с которым я разговариваю, и именно в этих стопках он сейчас и роется.

— А! Вот кое-что, — говорит он, останавливаясь поглядеть на один из перетасовываемых им листов. — Что вы скажете, если я направлю вас и вашу команду на работу операторами санузлов.

— Кем-кем?

— Ну, знаете, — говорит он, — копать и закапывать отхожие места.

Мне приходит в голову, что хотя в такой работе и может быть потенциал для развала армии, я почему-то не горю особым желанием идти таким путем. Понимаете, Нунцио все еще подкалывает насчет моей работы с «Реалистическим Собачьим Безобразием с Натуральным Ароматом, Действительно Липнущим к Рукам» при выполнении моего последнего задания для корпорации «М. И. Ф. », и поэтому я предпочел бы на этот раз избежать работы с вариациями настоящих экспериментов.

— Наряд этот кажется дурнопахнущим… вашбродь, — эти слова вырываются у меня вроде как сами собой.

Я пытаюсь исправить дело, добавляя «… если вы позволите такую игру слов… вашбродь».

Это чтоб он знал, что я начитанный.

Я ожидаю, что моя прямолинейность немного растопит его, но вместо этого он просто слегка пожимает плечами.

— Ну разумеется, — говорит с желательной искренностью он. — Но вспомните, где вы находитесь, сержант. Это же Штаб… мозг армии. Вполне естественно, что большая часть этой мозговой мощи направлена на поиски более приятных, более легких назначений для обладателей этих мозгов… то есть, попросту говоря, тут все по горло увязло в политике… если я ясно выразился.

— Да вообще-то не совсем, вашбродь.

Офицер вздыхает.

— Позволь мне попробовать объяснить это так. Здесь все кого-то знают, и используют эти связи для получения самой лучшей работы. Чем выше связи, тем лучше работа. С другой стороны, вы с вашей командой только что прибыли, и вследствии этого не знаете… и значит, вам какое-то время придется довольствоваться работой, за которую никто больше не хочет браться. Я ожидаю, что когда вы обзаведетесь связями, то получите задания получше, но какое-то время ничего нельзя будет поделать.

Я подумываю, не упомянуть ли о моих связях с Синдикатом, но решаю, что они будут при данных обстоятельствах малоценными и даже могут быть восприняты как угроза. А затем мне приходит в голову еще кое-что.

— А генерал Плохсекир сгодится, вашбродь?

Это живо привлекает внимание офицера.

— Вы знаете генерала Плохсекира? — говорит он из-под вскинутых до небес бровей.

— В очень незначительной степени, вашбродь, — признаю я. — Мы встречались лишь однажды мимоходом.

— О. Ну, вообще-то, он, конечно же, здесь, в Штабе. Однако, думаю, вы обнаружите, что он нездоров… по крайней мере, не находился в добром здравии в последнюю пару недель.

— А это недомогание случайно не связано с женщиной, вашбродь? Очень, очень крупной… с уймой косметики и драгоценностей?

За это я зарабатываю куда более пристальный взгляд со стороны офицера, прежде чем тот отвечает.

— Фактически, да, — говорит, наконец, он. — Для кого-то, только-только прибывшего в Штаб, вы, кажется, замечательно хорошо осведомлены… или вы знакомы также и с этой… молодой дамой?

По нескольким причинам я решаю, что будет благоразумней не признаваться в истинном характере наших с Нунцио отношений с Машей.

— Она была с генералом, когда я встретился с ним при дворе, вашбродь, — говорю я, своего рода правдиво.

— Вы бывали при королевском дворе?

— Так точно… но это было давно… как раз перед тем, как король женился на королеве Цикуте.

— Понятно, — задумчиво говорит офицер, а затем откладывает в сторону бумагу, которую держал и снова начинает рыться.

— Ну, в таком случае, наверно, я смогу найти кое-что чуточку более приятное в смысле назначения.

— Не спешите, вашбродь, — говорю я. — Я вполне понимаю, в какой беспорядок могут прийти дела при таком вот исчезновении генерала.

— Да вообще-то нет, — рассеянно говорит офицер.

— Извиняюсь?.. Вашбродь?

— Что? — говорит он, снова сосредоточиваясь на непосредственной ситуации. — Ну, вероятно, мне не следовало бы этого говорить, но поскольку вы уже знакомы с несколькими действующими лицами…

Он умолкает и быстро оглядывается кругом, словно кто-то может ошиваться среди стопок бумаг… что, учитывая их высоту, вполне возможно.

— Если вы знакомы с генералом Плохсекиром, то тогда, вероятно, уже знаете, что, хотя он более чем компетентный лидер, он занимает довольно негибкую позицию по части того, как следует делать дела. То есть, он хочет, чтобы дела делались его способом, независимо от того, лучший ли это это способ или нет.

Это описание кажется подходящим ко всякому встреченному мной в армии в звании выше капрала, но я довольствуюсь кивком в знак согласия.

— Ну, многие из нас, офицеров, которые появились на сцене в ходе нынешней военной кампании первоначально служили под командованием Большого Джули, когда тот возглавлял вторжение в Поссилтум. В некоторых отношениях оно и хорошо потому, что это гарантировало нам чины в армии Поссилтума, но это также означает, что мы знаем, что есть другие способы делать дела помимо способа генерала Плохсекира… много лучших способов. Беда в том, что вплоть до этого момента мы были не в состоянии внести какие-либо изменения или улучшения не нарушая приказов генерала.

— А теперь? — подгоняю я его, даже не трудясь добавить к этому «вашбродь».

— А теперь, когда генерал «занемог», — улыбается офицер, становясь немного занятым собственными мыслями. — Мы практически предоставлены сами себе, и значит, делаем для разнообразия дела нашим способом. Если Плохсекир не будет донимать нас еще несколько недель, то мы должны бы привести эту армию в надлежащий вид и смочь взаправду перейти к делу. Скажу вам откровенно, служить под началом Большого Джули возможно и бывало время от времени тяжеловато, но этот человек безусловно знает, как надо управлять армией. Хотел бы я знать, как-то у него теперь обстоят дела, когда он в отставке?

— Когда я видел его в последний раз, дела у него обстояли великолепно.

Если б я сказал, что в дверь вошел Бог собственной персоной, то и тогда не смог бы вызвать у офицера более сильной реакции. Он внезапно выпрямляется на стуле, и глаза его теряют мечтательность и сосредоточенность и сосредотачиваются на мне… хотя я замечаю, что они немного вылезают из орбит.

— Вы знакомы с Большим Джули? — говорит он своего рода благоговейным шепотом. — Когда в последний раз разговаривали с ним?

— Пару недель назад, — говорю я. — Как раз перед тем, как мы с Нунцио записались в армию. Мы попивали с ним и несколькими друзьями вино у него на вилле.

— Вы гостили у него на вилле? Скажите, она…

Офицер обрывает себя и мотает головой, словно пес.

— Извините, сержант, — говорит он куда более нормальным тоном. — Я не хотел выпытывать. Просто дело в том, что… ну, Большой Джули здесь, в Штабе, что-то вроде легенды. Когда я служил под его началом, что был тогда младшим офицером и никогда не встречался с ним лично… всего лишь видел его пару раз во время смотров и инспекций.

— Очень жаль, — искренне сочувствую я. — Он действительно великолепный парень. Вам бы он понравился… вашбродь.

Я вспоминаю, наконец, что разговариваю с офицером и мое «вашбродь» кажется напоминает ему, зачем я, собственно, зашел к нему в кабинет.

— Теперь, когда я подумал как следует, — говорит он, вытаскивая несколько бумаг с верха одной из стопок, — здесь есть нечто, куда я могу направить вас с вашей командой. Как вам понравится взять на себя руководство одним из наших складов снабжения?