Андрей Белянин - Свирепый ландграф
– Обыкновенная богиня, – небрежно хмыкнула Лия, по-видимому, последнюю мысль я высказал вслух.
Богиня! Так вот что это такое! Женщина спустилась на землю и оглядела ряды орков слегка осуждающим взглядом, и случилось невероятное! Озабоченные стушевались, стыдливо прикрылись ладошками и безропотно удалились. Они уходили не оборачиваясь, без единого признака гнева или возмущения, обиды или неудовлетворенности. Не убежден, что они раскаялись и решили стать примерными семьянинами, просто эта женщина была столь прекрасна, что ни одна мысль ниже седьмого неба не могла ее коснуться. Она возвышала! Она… Нет, я не могу говорить. На глаза навертываются слезы умиления, в горле ком, по спине холодный пот струйками, а в голове благовещенский перезвон колоколов.
– Милорд, они все ушли.
– А?
– Орки все ушли.
– Ну и что? Лия! Не отвлекай меня от возвышенного…
– Милорд, это всего лишь богиня. Она бесплотна.
– Я… – Обрушиться с гневной проповедью на несносную девчонку не удалось.
Восхитительная женщина улыбнулась и шагнула ко мне. Если мне удастся пережить это потрясение, то станет ясно, что у героев железное сердце. Бульдозер, например, застыл истуканом, не сводя с нее округлевших глаз.
– Здравствуйте, ландграф! – Ее голос был смесью звуков гварнериевской скрипки с журчанием ночного ручья и искрами кружащегося снега.
Я впадаю в поэзию…
– Здр… м-м… Рад! Так сказать… пол… польщен! Несомненно, польщен.
– Лорд Скиминок, вы что, никогда богинь не видели? – мило удивилась она.
– Отродясь! – сумел выговорить я. – Искренне предполагал, что все Артемиды и Афродиты, включая Гер, Афин Паллад, разную мелочь типа Клио, Мельпомен, Калипсо, Кор, ну и прочих, просто вымерли… А?
– Я давно наблюдаю за вами. – Одной-единственной фразой она перекрыла весь поток обрывчатых знаний о древнегреческой цивилизации, которым мне удалось так эффектно блеснуть. По общепризнанным меркам – достаточно скромным, но для моих ребят они казались, как минимум, профессорскими! – Вы совершенно невероятный человек. Ваши поступки не обоснованы ни каплей логики. Ваши подвиги не поддаются никакому разумному анализу. Их невозможно скопировать, повторить, применить на практике. Круг ваших друзей широк до противоречия. Черти и священники, ведьмы и рыцари, драконы и короли…
– Наш милорд вообще большой оригинал, – мрачно затесалась ворчливая наша. – А вам-то что от него нужно?
– Милая девочка, твой господин самим фактом своего существования привлекает пристальное внимание всех сил Добра и Зла. Я не могла удержаться. Даже боги порой испытывают любопытство. Мне бы хотелось поговорить…
– Силь ву пле, мадемуазель! – Я лихим движением шаровар смахнул пыль с ближайшего валуна. – Присаживайтесь, побеседуем о бытии. Возможно, вы, как представитель более высшей формы развития, откроете мне глаза на некоторые непонятности. Своим скудным умом нам не дотумкаться…
Она искренне рассмеялась, села рядом, почти касаясь меня ошеломляющим плечиком. Наверное, я покраснел… Не знаю. Лия смотрела на меня с той же степенью суровости, с какой Жан влюбленно пялился на нашу гостью. Когда первая волна жара схлынула, богиня с тончайшим тактом предоставила себе слово:
– Я хочу понять, почему у вас это получается. Вы не могли бы вкратце рассказать мне все?
– Все?! Да еще вкратце? Ну, на это уйдет не меньше трех часов.
– У бессмертных всегда есть время.
– А у нас нет. Мы торопимся!
– Завянь! – щелкнул я Лию по носу. – Начнем сначала. Итак, мы с женой поехали на фестиваль народного творчества в один маленький прибалтийский городок…
Дальше пошла феерия. Мои спутники включились в повесть о героической эпопее тринадцатого ландграфа. Мы размахивали руками, орали, перебивая друг друга, спорили до хрипоты над уточнением деталей, показывали все в лицах, выстраивали целые спектакли, расчерчивая на неровной земле планы крепостей, линии обороны, передвижения противника и прочие маневры. Как она сумела без особенных просьб и усилий заставить нас выложить всю подноготную? Не знаю. Может, просто умеет слушать. С другой стороны… в смысле, когда она наклонялась над нашими планами… разрез ее декольте… Господи! Ну, вы меня понимаете! У нее такая грудь!!!
К вечеру мы с Кэт были уже на ты. Ее полное имя достаточно длинное, что-то вроде Катариада Базаливмейская с прибавкой непонятных мне титулов и эпитетов. В этом мире она отвечала за Красоту. По специализации похоже на штатную должность в управлении культурой. В ее сферу деятельности входило обеспечение местного населения нужной долей эстетических знаний. Работенка не пыльная. Знай себе летай под солнышком, нежься на облаках, а время от времени являй красоту, то бишь себя, народу. Чтобы он, народ, не забыл, что она, красота, есть! Вообще у небожителей своеобразные взгляды на земную бытовуху. Обычно они ни во что не вмешиваются, им на нас почти чихать. Они за свою бессмертную жизнь столько понаучаствовались, такого понасмотрелись – кому угодно осточертеет. Если уж даже мне тутошние феодальные нравы представлялись диковатыми, то что говорить о мнении более возвышенных личностей? В самых критических ситуациях, когда смертные окончательно перестают слушаться, боги развлекаются всякими потопами, землетрясениями, метеоритными дождями и прочими карательными акциями. Или ударяются в земные загулы с кучей внебрачных детей в результате, но это редко. По-моему, так они там, наверху, вообще обленились. Жизнь текла, словно нефть в Европу – планово, размеренно и с почасовой оплатой. На Ризенкампфа смотрели, как на вошь паршивую. Обо мне узнали только тогда, когда «вошь» ударилась в суперактивные действия. К середине наших приключений боги уже установили тотализатор. Ризенкампф был синей фишкой, я – красной. Ставки делались ежедневно. Кто-то из Высших крупно подзалетел на этом деле. До полного разорения не дошло, им терять-то материально нечего, не на деньги играют. Играли на влияние. Я смутно понимаю, что там к чему, но результат налицо – Катариада решила с нами встретиться. Очень уж мы ей интересны. Особенно я! Приятно-о-о…
– Насчет Зубов – мне пока неизвестно. Просто как-то не было случая уточнить. Но если вы хотите, то я непременно поспрашиваю наверху. Там наверняка знают.
– И на том спасибо. А что, Кэт, вот такие фантомы в виде слащавых старушечьих мордашек у вас часто встречаются?
– Обычное колдовство, – слегка пожало плечами небесное совершенство. – Не слишком сильное. Концентрация зла ослаблена расстоянием. Структура эфирная. Физических возможностей едва хватает на произношение приказов. И то, косноязычие должно бросаться в глаза.
– Точно! – загорелась Лия. – Все так и было. Шипит сквозь оставшиеся три зуба, зараза старая, а укусить не может.
– Дело не в укусе. Я хочу знать – кто это? Почему именно старуха, а не какой-нибудь зверский мужик или красотка с улыбкой Медузы Горгоны?
– А еще она очень похожа на Ризенкампфа! – вставил Бульдозер.
Я, признаться, об этом уже подзабыл. Спасибо верному оруженосцу.
– Ну, что же. Попытаюсь выяснить для вас всю цепочку. Но обещайте, что не отступитесь и доведете вашу эпопею до победного конца.
– О, это сколько угодно! Милорд готов совершать подвиги по сто раз на дню, два раза в неделю брать по неприступному замку, три раза в ту же неделю спасать плененных принцесс, а оставшиеся дни использовать для более крупномасштабных действий. Разгона вражеских армий, например.
– Лия! – с трудом зарычал я, давясь улыбкой.
– Что-нибудь не так, лорд Скиминок? – с искренним удивлением округлила глаза эта скоморошина.
Богиня легко соскочила с валуна, потянулась… Какая грация, какая пластика, какая патетика! Мы с Бульдозером невольно покраснели. Как же она это делает?
– До встречи, лорд Скиминок! – Ее ласковые пальцы чуть коснулись моей щеки. Она вздохнула. Великолепная грудь сладко колыхнулась. Божественная женщина плавно взлетела к небесам, оставив нас в неземном озарении счастья.
Мы с Жаном, понимая друг друга с полуслова, просто пялились в облака, и восхищение истинной красотой переполняло наши загрубевшие души. Мир уже не казался таким суровым, горы неприступными, а враги непобедимыми. Наоборот! Трава стала еще зеленее, солнце теплее, птичье пение звонче, а наша эйфория упоенности жизнью грозила сделать из нас рьяных проповедников разумного, доброго, вечного. Мы даже были уверены в том, что знаем формулу счастья. Счастье – это когда…
– Нет, вы посмотрите на них! Все мужчины одинаковы. Я же сто раз повторяла вам, милорд, что она бесплотна.
Так. Все. Спокойствие, только спокойствие. Формулу несчастья мы тоже хорошо знаем. Она у нас ходячая, имя произносить не надо…
– Пойдем куда-нибудь или останемся здесь?
– Куда мы пойдем в таком виде? Хорошо еще, что сейчас лето, тепло. Зимой в неглиже давно бы в бобиков мороженых превратились. Жан, какие перспективы ждут нас за перевалом?
