Сергей Редькин - Шустрые ребята
— Где, Муки?
— Да вона, висит на веточке!
— Это-то? А хрен его знает, сроду не видел ничего подобного.
— Похоже на головастика, но те ведь не лазают по деревьям.
— ладно, щас поймаю, дома у колдуна спросим. Уже в деревне в хижине колдуна.
Вождь:
— Гляди-ка, Бомж Василий... (Колдун почему-то требовал, чтобы
его именовали именно так, а почему даже сам толком не мог объяснить. Предполагал, что мама так назвала его в честь отца, который, как
она объясняла, поматросил ее да бросил.) ...Что тебе принес Чесото. Давай, показывай ему.
Чесото достал что-то из котомки и бросил к ногам Василия. Что-то
заверещало нечеловеческим голосом.
111
Сергей Редькин. Шустрые ребята
В а с и л и й: Блин, точно, головастик, а здоровущий какой! Где
достали-то?
В о ж д ь: Да сидел на дереве, солнышком любовался!
К о л д у н: Интересно, на закуску сгодится?
Ч е с о т о: Так это, давай ему хвостик укоротим малость, для проверки в самый раз?!
В о ж д ь: Точно, точно. Если что, с такой дозы навряд ли окочуримся!
Ну, сказано — сделано.
ох, и верещал же этот хвостатый, будто его заживо резали. На следующее утро снова в хижине колдуна.
В о ж д ь: Ну, как, Василий, кажись, и ты не помер!
К о л д у н: Да, похоже, безвредная штука.
И он смело ткнул пальцем в спину головастика, который плавал
у него, как морж в лохани.
Ч е с о т о ( тоже уже подошедший): Ну, чего? Будем делать из него
еду? А то я пойло уже принес!
В о ж д ь: Ребята, давайте вначале выпьем?!
Когда робот-пилот наконец-таки ответил на сигнал, на центральном пункте межзвездной космической станции поняли, что случилось
что-то непредвиденное. Ибо робот имел право выходить на связь только в чрезвычайных обстоятельствах. Космонавт открыл глаза и осторожно взглянул по сторонам. Похоже, что ему все это всего лишь приснилось. Тогда почему же он находится на земле, хотя отчетливо помнил, что должен сидеть на дереве. И тут до него только дошло, что с его телом что-то не в порядке. Боль была не сильной, но довольно настойчивой. он провел рукой
в том месте, где у него болело, и с ужасом почувствовал пальцами
сочащуюся жидкость. Нет, все, хватит! Немедленно прочь из этого
проклятого места!
7 апреля 2007 г.
112
II. Страшненькие рассказики
САМоУБИйСТВо ИлИ ВСЕ-ТАКИ НЕТ?
Помните ту нашумевшую историю с самоубийством известного теннисиста, довольно бойко раскрученную средствами массовой
информации около полугода назад? Так вот, все случилось совсем
по иному, чем это излагали газеты.
Корни этой истории лежат намного глубже, чем может показаться
на первый взгляд. Точнее, в самом начале профессиональной карьеры этого, смело могу сказать, незаурядного спортсмена. Первым его
тренером был Джон Макинрой, двукратный обладатель Большого
Шлема. Но потом они по определенным причинам расстались. Этому сопутствовал тяжелый характер тренера и отчасти неспособность
спортсмена адекватно оплачивать оказываемые ему наставником
услуги, ибо призовые его тогда были еще недостаточно высокими. Расставшись с Макинроем, он обратился к услугам другого тренера, но и с ним дело пошло явно не лучше. Тогда Николос, так звали
теннисиста, вообще решил отказаться от услуг профессиональных
тренеров. он полагал, что может и сам позаботиться о себе. Для этого
надо лишь почаще играть в турнирах. Но все оказалось далеко не так
просто, как он думал. Хотя теперь он участвовал в гораздо большем
числе турниров, результаты его от этого не улучшались. Наоборот, дела даже пошли чуть на убыль. Теперь ему хватало заработанных
средств лишь на покрытие непредвиденных расходов. о том, чтобы
скопить значительный капитал и обеспечить этим себе безбедную старость не могло быть и речи. И тогда он решил обратиться за советом
к старшему брату. Тот понимал толк в теннисе, ибо сам очень неплохо
играл в эту игру, во всяком случае, для любителя. Брат сказал, что сам
будет тренировать его. И, если дела пойдут успешно, то он будет иметь
полное право на часть доходов своего подопечного. И, как ни странно, лишь только его брат взялся за дело, результаты Николоса стали
непрерывно расти. Теперь в некоторых из турниров, особенно, второй
категории, он иногда доходил до полуфинала. За все предыдущие годы
ему удавалось это сделать лишь дважды. Соответственно и гонорары
за его труд стали значительно возрастать. он был этим, само собой
разумеется, очень доволен. одно только малость омрачало его, это то, что его брат согласно заключенному между ними договору, всякий раз
изымал у него свои законные тридцать процентов. Но с этим он готов
был примириться, как-никак все-таки Тедди много сделал для него
хорошего в этой жизни. он, можно сказать, вырастил его. они рано
113
Сергей Редькин. Шустрые ребята
остались сиротами, мать умерла во время рождения Николоса. А отец
вскоре попал под машину и, став инвалидом, через пару лет окончательно спился и закончил свой жизненный путь в грязном притоне, где
от пьяной тоски повесился на ремне в туалете. И трехлетний Николас
остался на руках пятнадцатилетнего брата.
Когда Николас, наконец, сумел выиграть свой первый турнир, пусть
и второй категории, он понял, что чего-нибудь да стоит. А после того, как число их выросло до семи, и вовсе зазнался. Даже стал иногда
грубить своему брату. Раньше он за собой такого не замечал. И брат
вынужден был терпеть все эти колкости, ибо понимал, что младший
кое в чем прав. Ведь основная заслуга в том, что у них есть деньги, скорее не его, а брата. Потому как именно он побеждает в турнирах. Тогда старший попросил перевести его на фиксированную оплату, гораздо меньшую, чем его нынешний заработок, коли так будет для того
лучше. И, хотя Николас желал именно этого, он не посмел проделать
подобное с единоутробным братом. он сделал вид, что он выше этого. Но вскоре он сильно пожалел об этом. В особенности, когда старшой
пристрастился к азартным играм и теперь значительную часть своих доходов просаживал в казино. Так не могло продолжаться долго. Кому же понравится, когда заработанные им деньги проматывает ктото другой, да еще в таком количестве! И тогда он серьезно поговорил
с братом, тот обещал исправиться, но оказалось, что он не хозяин
своему слову. И тогда Николас заявил ему, что желает расторгнуть
их договор. И уже сам предложил ему зарплату, составляющую примерно треть от того, что тот имеет в среднем в месяц. Брат заартачился, а потом и вовсе послал его на три буквы, пригрозив вообще
уйти от него к другому спортсмену. Ему, мол, уже предлагали. Хотя
Николас и не поверил брату, но на какое-то время все же поубавил
свою прыть, а потом все постепенно и наладилось. Тедди сумел-таки
избавиться от охватившей его пагубной страсти. Не сразу, конечно. А когда тот окончательно созрел для добрых дел и попросил уменьшить свою долю до пятнадцати процентов, что было, надо сказать, вполне справедливо, дела у них пошли и вовсе хорошо. И они снова стали, как когда-то, не разлей вода. И надо же, в эти счастливые
для них дни и приключилась эта трагедия. Никто не мог понять, зачем
он это сделал. особенно его старший брат. После смерти Николаса
он еще долго не мог успокоиться. Ничто его не радовало, даже отказывался вступать в права наследования. Ну, потом его все же кое-как
удалось уговорить. И все равно, немалую его часть он потратил на вы114
II. Страшненькие рассказики
полнение, как ему казалось воли усопшего младшего брата. Во всяком
случае, он не раз слышал от того о желании приобрести домик в горах
с видом на Боденское озеро.
Когда домик был приобретен, а прах брата перезахоронен под самой большой из окрестных лип, Тедди полностью окунулся в свои
печали, спрятавшись от основного мира в этом безлюдном месте. Старший инспектор Бляхман просматривал отчеты по уголовным
делам своего недавно ушедшего в отставку предшественника. Случайно он натолкнулся на один случай чрезвычайно заинтриговавший
его. он приехал к новому месту службы издалека и поэтому ничего
не знал о том, что происходило в этих местах. Так думал Бляхман, просматривая отчет о расследовании гибели известного теннисиста. Выходит, Рувало (такова была фамилия инспектора, занимавшегося
этим дело) посчитал, что это и впрямь самоубийство.
«Ну-ну! Как бы не так! Больно уж все гладко. Покопаться что ли
самому? ладно, займусь, коли выкрою на это время». И, надо отдать ему должное, выкроил-таки. А потом и вовсе так
