Дмитрий Казаков - Грязная магия
К гулякам присоединились их товарищи.
Ректор благополучно дрых в кресле около рабочего стола, и напрасно бесновались изображенные на портрете маги-основатели, не понимающие, что происходит.
И только в одном темном и мрачном месте заклинание встретило достойный отпор. Наткнувшись на грубую, спрессованную силу знания, клубящуюся в библиотеке, оно стыдливо отпрянуло и покатилось дальше.
Падали наземь засыпающие в воздухе птицы, мыши прекращали пищать и отдавались сновидениям, поскуливали охотящиеся во сне собаки, комками меха лежали кошки. Дремали лошади, свиньи и бараны, даже тараканы неожиданно обнаруживали, что им срочно хочется прилечь.
Ужасный бог смерти и разрушения Вяжа, изображаемый обычно в виде толстого и широкого зубчатого колеса (прочие его облики настолько отвратительны, что их стесняются даже последователи Вяжи), в этот день решил посетить с дружественным визитом храм в Ква-Ква. Он как раз беседовал с главным жрецом, когда тот неожиданно упал и уснул.
Вяжа настолько удивился, что забыл разгневаться. А потом забыл про все остальное, поскольку сон одолел и его.
Огромный город погрузился в сон, весь целиком, от правых до левых предместий, от Нор до Дыр. Река Ква-Ква впервые за многие тысячелетия услышала собственное бульканье и клокотание, от неожиданности устыдилась этого звука и стала клокотать немного потише.
Персонал библиотеки Магического Университета состоит из одного разумного существа. Принадлежит оно (точнее, он) к расе гроблинов, мало известной за пределами Лоскута под названием Кладбище.
Представители иных рас, видевшие гроблина, нечасто рассказывали об этом. И их можно было понять – кому захочется вспоминать о случае, когда тебе пришлось спешно менять штаны?
Виной тому была внешность гроблинов.
Библиотекарь в этом плане ничем не отличался от сородичей. Он был высок и сутул. Кожа, висящая на лице складками, отливала нежной зеленью. Шишковатый череп прекрасно обходился без волос, глаза светились в темноте. Руки хорошо годились для того, чтобы почесывать собственные колени.
К счастью жителей Ква-Ква, библиотекарь, звали которого Мешок Пыль, почти никогда не выходил из библиотеки, а уж за пределы университета выбирался только в исключительных случаях.
Но этим утром, пришедшимся на День Всех Богов, первый день нового года, Мешок Пыль собирался выйти в люди. Причиной тому были выборы. Гроблин, как любой дипломированный волшебник, работающий в университете, имел право голосовать.
И был полон решимости этим правом воспользоваться.
Поднявшись по лестнице в университетский коридор, библиотекарь оказался несколько удивлен царившей тут тишиной. Обычно средоточие магической мысли Лоскутного мира по уровню шума давало сто очков вперед любому аэропорту и даже цеху машиностроительного завода.
Сейчас же тут было спокойно, словно на бесшабашной гроблинской свадьбе.
Но ломать голову Мешок Пыль не стал. Он просто направился к выходу, переступая через валяющиеся в беспорядке тела храпящих студентов и преподавателей.
До сих пор за ними не водилось такой привычки – спать в университете. Но кто знает этих людей, вдруг у них есть дурная привычка раз в пятьсот лет впадать в небольшую спячку?
Так что Мешок Пыль решил ничего не трогать.
Без особого удивления он обнаружил, что и в городе все обстоит точно так же. Спящие люди на улицах, сопение и причмокивание, доносящееся из домов. В сточной канаве попискивала во сне крыса, чуть дальше валялась не успевшая догнать ее такса.
На морде собаки было написано изумление.
Гроблин проходил мимо раскрытых лавок, в которых спали хозяева. Предприимчивый вор мог бы походя заработать состояние, но библиотекаря деньги не интересовали.
За десятилетия, проведенные во мраке библиотечных подземелий, он почти забыл, что это такое.
Миновав мост, Мешок Пыль вступил на остров, на котором расположилась древнейшая часть Ква-Ква. Через несколько сотен шагов перед ним открылась площадь Справедливости, совершенно пустая, если не считать дрыхнущих прохожих и торчащего из мостовой Камня.
Он стоял здесь тысячи лет, с того самого года, в который горожане решили, что хватит им всяких королей с их дурацкими причудами, оплачивать которые приходится почему-то из кармана подданных.
Камень был не просто здоровенным булыжником, символом свободы, а магическим артефактом невероятной мощи и сложности. Официально он назывался Цивилизованный Избирательный Камень, сокращенно ЦИК.
Создал его тогдашний ректор Магического Университета, и подвигла его на то крайняя нужда. Избавившись от короля, обитатели Ква-Ква задумали выбирать городского голову. Но как это сделать, если просто сосчитать всех избирателей – задача настолько сложная, что пока будешь ее решать, некоторые из сосчитанных успеют помереть, а те, кто не подходили по возрасту – повзрослеть!
И кто в те годы, что понадобятся на подсчет, будет управлять Ква-Ква?
Депутация богатейших купцов и лучших ремесленников отправилась к магам.
И те не подвели. Три дня ректор и его помощники провели за работой, после чего город получил Камень.
Он оживал только в первый день каждого четвертого года. И в этот день каждый из допущенных к голосованию (ЦИК непонятным образом отсеивал недостойных, просто не реагируя на них) мог подойти к нему и прикоснуться к теплой поверхности, держа в уме имя того, кого хотел видеть на месте мэра.
На месте касания появлялся алый, быстро тускнеющий, отпечаток ладони.
Попытавшихся проголосовать еще раз ждал неприятный сюрприз – ожог. Камень запоминал всех, кто коснулся его, и за века его использования никто не мог похвастаться, что обманул ЦИК.
В полночь громадная каменная глыба начинала светиться, а к утру второго дня гасла, и на ее боку появлялось имя – того, за кого проголосовало больше всего горожан.
Не раз нечистые на руку властолюбцы нанимали магов, чтобы те разгадали загадку ЦИКа, разобрались, как он работает, и придумали заклинание, позволяющее управлять Камнем.
Но ни один из волшебников не добился успеха. Камень оставался загадкой, невероятной удачей, которую его создатели не смогли бы повторить. Злые языки поговаривали, что Ректор и его помощники творили ЦИК, изрядно набравшись, и перепутали заклинания так, что сами потом не могли разобраться, что же именно они сделали.
В любом случае, Камень работал, и делал это безупречно.
Мешок Пыль подошел к нему и положил на серый бок длинную узкую ладонь. Подождал, пока появится алый оттиск, потом резко отдернул руку и зашагал в обратном направлении.
В этот день он оказался единственным проголосовавшим.
Весь остальной Ква-Ква выборы мэра благополучно проспал.
В полночь ЦИК засветился, а утром, едва первые лучи восхода коснулись его боков, на одном из них появилось имя, высеченное кривыми, но разборчивыми буквами: «Мосик Лужа».
Все решил один-единственный голос.
– Что это было, господа маги? – в голосе мэра звучало раздражение, за которым пряталось различимое облегчение. Едва продрав глаза от непонятного сна, Мосик Лужа отправил гонца на площадь Справедливости.
Тот привез известие, что выборы состоялись.
– Ну, побочный результат мощных заклинаний поллитртриналохии, – сказал Винтус Болт, глядя куда-то в сторону. – Они... э... сработали, но не совсем так, как планировалось...
Краск Пух почувствовал себя настолько мерзко, словно проглотил дождевого червя. Он сталкивался с враньем (жить в КватКва и не столкнуться с ним куда труднее, чем пропихнуть верблюда в игольное ушко), видел обман, но такую наглую ложь наблюдал впервые.
В этот момент он вновь пожалел, что променял благородную работу ассенизатора на это...
– Результат заклинаний? – мэр вскинул бровь. – Вы уверены?
– Гм... да, – вступил в беседу Хром-Блестецкий. – Результат-то достигнут! Вы вновь мэр, с чем позвольте вас поздравить!
– Я-то мэр, – Мосик Лужа нехорошо улыбнулся, – а вот кем вы будете дальше, я еще не решил... Подумайте на досуге, чем вы сможете быть мне полезны. А вам, господин Цук Цурюк, спасибо. Заезжайте в наш город года через четыре. Ваша поллитртриналохия тогда снова пригодится...
Краск Пух кивнул с нескрываемым облегчением.
Проснувшись, Арс первым делом обнаружил, что отлежал правую руку, а вторым – что рядом кто-то орет.
– Радуйтесь, жители славного города Ква-Ква! – судя по мощному, хорошо поставленному голосу, уши окружающих терзал глашатай мэрии. – Ибо новым правителем стал Мосик Лужа!
«Я проспал двое суток?» – вяло удивился Арс. Пустой желудок с этим предположением был согласен, как и кое-какие другие органы, находящиеся в нижней части живота.
– Ну что, прирежем его, пока не очухался? – спросил рядом кто-то гнусавый и подобострастный.
– Смысла нет, в натуре, – отозвался второй голос, ужасно хриплый. – Надо было убить его до выборов. Теперь никто не заплатит ни гроша. Чего зря нож кровавить?
