Терри Пратчетт - Правда
Пустомент остановился в центре Главного зала дворца.
— Стойте тут, никуда ни ногой, — сказал он. — А я пойду и…
Но Ваймс уже спускался по широкой лестнице в сопровождении огромного стражника, в котором Вильям узнал капитана Моркоу.
А еще главнокомандующий Стражей кошмарно одевался. И не сказать, что он был плохо одет, но Ваймс словно бы излучал ауру общей неряшливости. Даже шлем на нем выглядел помятым.
Пустомент встретил Ваймса и Моркоу на полпути. Последовал приглушенный обмен репликами, из которого Вильям уловил лишь «Он кто?», слова, несомненно произнесенные голосом Ваймса. Командор мрачно воззрился на Вильяма. Этот взгляд выразил все. Он как будто говорил: «День и так был плохим, а тут еще ты явился…»
Спустившись в зал, Ваймс оглядел Вильяма с головы до ног.
— Тебе чего надо? — осведомился он.
— Я хочу узнать, что здесь произошло, если не возражаете, — сказал Вильям.
— Почему?
— Потому что люди тоже захотят узнать об этом.
— Ха! И так узнают, причем скоро.
— Но от кого, сэр?
Ваймс обошел Вильяма так, словно разглядывал диковинное существо.
— Ты ведь сынок лорда де Словва?
— Да, ваша светлость.
— Достаточно просто «сэр», — резко произнес Ваймс. — И ты выпускаешь этот листок со сплетнями, верно?
— В принципе да, сэр.
— А что ты сделал с сержантом Детритом?
— Всего-навсего записал его слова, сэр.
— Пригрозил ему ручкой, так сказать?
— Сэр?
— Писать о людях всякое… Ц-ц-ц… Из этого ничего хорошего не выйдет.
Ваймс наконец прекратил наматывать круги вокруг Вильяма, но легче от этого не стало. Теперь пылающие мрачной яростью глаза командующего смотрели на Вильяма с расстояния нескольких дюймов.
— День и так выдался не слишком приятным, — сказал Ваймс. — И обещает стать еще хуже. Почему я должен терять время на разговоры с тобой?
— Я могу назвать одну-единственную, но очень вескую причину, — ответил Вильям.
— Валяй.
— Вы должны поговорить со мной, сэр, чтобы я все записал. Аккуратно и правильно. Именно те слова, которые вы произнесете. И вы знаете, кто я и где меня найти, если я что-то навру.
— Значит, я поступлю так, как хочешь ты, а ты поступишь так, как хочешь сам? Ты это пытаешься сказать?
— Я лишь пытаюсь сказать, сэр, что, пока правда надевает башмаки, ложь успевает весь мир обежать.
— Ха! Сам только что придумал?
— Нет, сэр. Но вы знаете, что это именно так.
Ваймс задумался, попыхивая сигарой.
— А ты покажешь мне свою писанину?
— Конечно. Вы получите один из первых экземпляров листка, свежеотпечатанный.
— Я имел в виду: до того, как твои записи будут отпечатаны. И ты меня прекрасно понял.
— Честно говоря, не думаю, что я обязан это делать, сэр.
— Я — командующий Городской Стражей, юноша.
— Да, сэр. А я — нет. По-моему, это многое объясняет, но, если нужно, я могу придумать и другие причины.
Ваймс смотрел на него слишком долго. Потом уже несколько другим тоном произнес:
— Сегодня в семь часов утра встревоженные лаем Ваффлза, пса его сиятельства, три уборщицы из числа обслуживающего персонала, весьма почтенные дамы, поспешили к покоям патриция, возле которых встретили лорда Витинари. Он сказал… — Тут Ваймс был вынужден свериться со своим блокнотом. — «Я убил его, я убил его, мне очень жаль». На полу уборщицы увидели нечто очень напоминающее труп. Лорд Витинари сжимал в руке нож. Дамы кинулись вниз, чтобы позвать кого-нибудь на помощь, а когда вернулись, его сиятельства уже нигде не было. Тело принадлежало личному секретарю патриция Руфусу Стукпостуку. Ему был нанесен удар колющим оружием, и секретарь находится в тяжелом состоянии. В результате поспешно проведенного обыска дворца лорд Витинари обнаружился в конюшне лежащим на полу без чувств. Лошадь его была оседлана. В седельных сумках лежало… семьдесят тысяч долларов. Капитан, это просто глупо.
— Я знаю, сэр, — кивнул Моркоу. — Но таковы факты, сэр.
— Но это неправильные факты! Это глупые факты!
— Знаю, сэр. Чтобы его сиятельство кого-то убил? Это уму непостижимо!
— Ты совсем идиот? — прорычал Ваймс. — Чтобы он сказал: «Мне очень жаль» — вот что уму непостижимо!
Ваймс повернулся и уставился на Вильяма свирепым взглядом, словно удивляясь, что он до сих пор здесь.
— Ну, что еще? — осведомился он.
— А почему его сиятельство находился без чувств, Сэр?
Ваймс пожал плечами.
— Похоже, он пытался сесть на лошадь. У него нога покалечена. Может, патриций поскользнулся… Поверить не могу, что говорю это! Так или иначе, с тебя хватит, понятно?
— Я хотел бы запечатлеть вас на иконографии, сэр, — не сдавался Вильям.
— Зачем?
— Это убедит горожан в том, что вы лично занимаетесь расследованием этого дела, командор, — быстро сориентировался Вильям. — Мой иконографист уже здесь. Отто!
— О боги, это ведь чертов вам… — вырвалось у Ваймса, но он вовремя прикусил язык.
— Он черноленточник, сэр, — прошептал Моркоу.
Ваймс закатил глаза.
— Гутен морген, — поздоровался Отто. — Прошу не шевелиться, йа, йа, это есть замечательное равновесие света и тени.
Он пинком расставил ножки треноги, прильнул к иконографу и поднял вверх клетку с саламандрой.
— Смотреть сюда, битте!
БУМ.
— …Вот дерь-мооо!..
На пол просыпался прах. Следом по спирали спикировала черная ленточка.
Наступила напряженная тишина.
— Какого черта только что произошло? — некоторое время спустя спросил Ваймс.
— Думаю, вспышка получилась слишком яркой, — объяснил Вильям.
Он протянул дрожащую руку и поднял с небольшой конусной кучки праха, которая некогда была Отто Шриком, маленькую картонную карточку.
— «НЕ ВОЛНОВАТЬСЯ! — прочел он. — С бывшим владельцем этой карточки происходийт небольшой инцидент. Вы добывайт каплю крови любого вида, мусорный совок и веник».
— Что ж, — сказал Ваймс. — Кухни вон там. Разберись со своим иконографистом, да побыстрее. Только не хватало, чтобы мои люди разнесли его по всему дворцу.
— Последний вопрос, сэр. Может, нам стоит отпечатать какое-нибудь воззвание? Ну, чтобы люди, заметившие что-либо подозрительное, немедленно сообщали об этом Страже?
— Что? В этом городе? Да все мои стражники не справятся с очередью, которая к нам выстроится! Просто думай, что пишешь, вот и все.
Стражники зашагали прочь. Моркоу, проходя мимо Вильяма, вымученно улыбнулся.
Проводив Стражу взглядом, Вильям собрал Отто двумя вырванными из блокнота страницами и аккуратно поместил прах в сумку, которую Отто обычно использовал для переноски своей аппаратуры.
А потом до него вдруг дошло, что он — единственный человек (Отто не в счет), получивший официальное разрешение командора Ваймса находиться во дворце, если, конечно, слова «кухни вон там» можно было трактовать как разрешение. Однако Вильям умел обращаться со словами. И говорил только правду. Тут, впрочем, следует учитывать: правдивость и честность — не всегда одно и то же.
Взяв сумку, он отыскал черную лестницу, а потом и кухню, из которой доносился шум голосов.
Слуги суетливо сновали по кухне с видом людей, которым совершенно нечего делать, но которым за это платят. Вильям бочком приблизился к рыдающей в грязный носовой платок горничной.
— Прошу прощение, госпожа, — сказал он, — не могла бы ты одолжить мне капельку своей крови… М-да, наверное, момент и в самом деле неподходящий, — задумчиво добавил он, когда служанка с криками бросилась прочь.
— Эй, что ты там сказал нашей Рене? — осведомился коренастый мужчина, поставив на стол поднос с горячими булочками.
— Ты пекарь? — в ответ спросил Вильям. Мужчина многозначительно посмотрел на него.
— А что, похож?
— Если б был похож, я б не спрашивал, — парировал Вильям.
На сей раз взгляд был не менее многозначительным, но уже с примесью уважения.
— Я задал вопрос, — упорствовал Вильям.
— Так получилось, что я мясник, — сказал мужчина. — А ты молодец, наблюдательный. Пекарь заболел. Ты кто такой, чтобы задавать тут вопросы?
— Меня прислал сюда командор Ваймс. — Вильям поразился, с какой легкостью правда превратилась в почти ложь. Главное — правильно расставить слова. Он открыл свой блокнот. — Я из «Правды». А ты…
— Что? Из этого листка? — изумился мясник.
— Именно. Так ты…
— Ха! Знаешь, насчет зимы ты полную хрень спорол. Самая холодная зима была в год Муравья. Нужно было меня спросить, уж я б тебе рассказал…
— А ты…
— «Сидни Клэнси и Сын», тридцать девять лет, Большая Мясницкая, одиннадцать. Поставщики Кошачье-Собачьих Деликатесов Ко Двору… А почему ты ничего не записываешь?
— Лорд Витинари питается кормом для животных?
