Багдадский вор. Трилогия - Андрей Олегович Белянин
— Но мы выкрутимся! Сейчас я всех по-быстренькому поблагословляю мануально, кого в лоб, кого по лбу, и айда хвастать на всех этажах, как вам полегчало!
— Вай мэ, почтеннейший… — смущённо ответила за всех активистка. — У нас нет сомнения, что ты одним прикосновением ко лбу можешь исцелить все наши тайные болезни. Но зачем нам этим хвастаться?
— Причины две. Первая — это массовый самогипноз и позитивный настрой. Ну, этого вам не понять, и не надо… А вот вторая причина в том, что, если вы докричитесь до визиря, он оставит меня тут на постоянную работу. Сечёте, мурлыки?
— Сечём… — тихо выдохнули все хором. — Вы не евнух, уважаемый?
— Аллах знает лучше. — Припомнив популярную восточную отмазку, наш герой на минуту отвязал фальшивую бороду и подмигнул.
Больше дурацких вопросов не было. Все всё прекрасно поняли. Женщины послушно выстроились вдоль коридора в длинный ряд, и Оболенский, таинственно бормоча под нос название всех болезней и медицинские термины, которые только приходили ему на ум, честно и очень легонько стучал каждую кулаком в лоб. Девушки сдержанно благодарили, многозначительно причмокивая губками, а бабушка Рафиля (дряхлая легенда всего гарема) даже попыталась в падении поцеловать ему пятку.
Управившись, фальшивый врач дал команду разойтись и орать, как всем офигительно полегчало. Девушки прыснули в разные стороны, радуясь хоть какому-то развлечению, и минутой позже вся территория женской половины дворца содрогалась от счастливых криков:
— Свершилось чудо, у меня всё прошло! Хоть ничего и не было, но всё равно прошло-о-о!
— Благослови, Аллах, чудесного лекаря, синяки исчезли, шрамы ушли, царапины зажили, выдранные волосы снова выросли, словно и не дралась вчера-а!
— Хвала нашему волшебному лекарю, бабушка Рафиля так помолодела, что уже чувствует себя почти беременной!
— Воистину, в гареме творятся настоящие чудеса, — перешёптывались стражники за дверями. — Этот голубоглазый чародей ВаХаБ ниспослан нам самим Всевышним, Милостивым и Всепрощающим! Может, тоже обратиться к нему за советом, а то Махмуд вечно чешется, а у Сайда свербит в таком месте, куда и сам не заглянешь, и другим показать неудобно…
Таким образом, путём очень несложной аферы и бесстыжего медицинского обмана Оболенский вдруг стал жутко популярен. Он как раз успешно выяснил, куда, собственно, двигаться, чтобы попасть в сокровищницу, и уже направил стопы свои в нужную сторону, как…
— Э-э, не наш человек, ты поступил со мной нечестно. Зачем я ждал тебя у фонтана?
— Ты ещё скажи, что я там тебе свиданье назначил. — Могучий россиянин сверху вниз посмотрел на маленького шайтана, и тому поплохело. — Не боись, не укушу, я сытый. Ты, кстати, как там на предмет побегать?
— Послать хочешь? — догадался нечистый, но Лев отрицательно помотал фальшивой бородой:
— Было, проехали. Чего тя толку посылать, если ты снова возвращаешься? Нет, я же обещал тебе устроить какой-нибудь крутой греховный кипеш с массовым участием всех праведных мусульман?
— Да-а! А ты не обманешь? Меня, э-э, нельзя обманывать, я сам… э-э… отец лжи!
— Эй, красавицы, а ну выходи строиться! — зычно взревел бывший помощник прокурора. — А ты — стоять! Стоять, кому сказал?!
— А то что? — храбро вякнул шайтан, явно позёрствуя перед изумлёнными взглядами набежавших девушек.
— А то! Начну лютовать и лоботомирую тебя на месте! — сделав страшное лицо, пообещал Оболенский и обратился к уважаемой публике: — Милые дамы, вот, смотрите, демонстрирую вам истинного виновника всех ваших бед, проблем, болезней и прочего. Прошу не любить и не жаловать! Итак, это он — шайтан мусульманский, натуральный, типовой, клинический!
Бедный нечистый, слабо понимая, что происходит, неуверенно поклонился на четыре стороны.
— Лезет во все дела, мешает в постели, сбивает с истинного пути, толкает на грех и гадит по углам! А потому бейте его, правоверные! Чем попало, куда придётся, от всей широты души за свободу женщине Востока!
— За что? — пискнула вечная активистка. — Какую свободу, какой женщине, а мы её знаем?
— Неважно, забудьте, — утомлённо сдался Лев. — Просто бейте, и всё. Что, трудно, что ли?
Девушки пожали плечами, засучили рукава, сплюнули и…
Нервы маленького шайтана сдали; не дожидаясь худшего, он заверещал на самой пронзительной ноте, взвился вверх винтом, ещё не опустившись на пол, в воздухе взял нужное направление и, бодро загребая копытцами, припустил в единственное «окно» — прямо между ног зазевавшейся бабушки Рафили. Видимо, именно это оказалось последней каплей, переполнившей море, последней соломинкой, сломавшей хребет верблюда, и последней песчинкой, сдвинувшей чашу весов.
— Или мы не мусульманки? Бабушку позорят, а мы молчим?! Бей нечистого-о-о!!!
И весь гарем в едином религиозном порыве страшной, радостной и воодушевлённой толпой яростно ломанулся в погоню за шайтаном. В него кидали бусы и подушки, его сбивали с копыт и топтали всем стадом (простите, дамы!), его ловили, царапали, метко оплёвывали на бегу и оглушали ни на секунду не умолкающим восторженным женским визгом. Стражники, охранявшие гарем, лишь одним глазком, приоткрыв дверь, глянули на происходящее и тут же спрятались обратно.
— Храни нас Аллах от такого бесстыдства! Надо ли доложить великому визирю, что старый лекарь ВаХаБ научил женщин изгонять шайтана? Или благоразумнее промолчать и безопаснее не вмешиваться…
Ответ казался слишком очевиден. Все были при деле, все бегали, все играли, никому не скучно, никто не в обиде, все чувствуют свою социальную значимость как общечеловеческую ценность! И только тихий Лев Оболенский спокойно и неторопливо возился с двумя громоздкими замками, воспрещающими ему вход в сокровищницу эмира. К их чести признаем — сопротивлялись замки изо всех сил, но, увы, недолго…
Багдадский вор полностью оправдал своё высокое звание, открыв их одним ногтем мизинца, жёлтым и крепким, тайно предназначенным для ковыряния в носу и в ушах. Наш герой ни за что бы не смог объяснить, каким
