Странные вещи - Магеррам Зейналов
У немногих счастливчиков были японские или корейские телевизоры, а оставшиеся подключали к своим советским ящикам эти модули. Стоили модули неподъемные 70 долларов, да и то были в страшном дефиците.
– Пап, а ты что делаешь?
Папа что-то бормотал себе под нос про резисторы, и ответил не сразу.
– Да вот, – он махнул рукой в сторону схемы. – На дом работу взял, там не успеваю.
– А ты знаешь, что это?
– Это такая штука, ее подключают к телевизору.
– Я знаю, чтобы каналы разные смотреть.
– А, ну, знаешь, молодец.
Он вновь было завис над платой.
– Пап, а мы можем ее себе оставить?
– Не можем. Она дорогая и потом сломанная. Надо починить.
– Тем более что сломанная. Скажи, что ты не смог ее починить и оставь себе.
Отец отложил паяльник и повернулся к сыну.
– Так, послушай меня. В жизни все не дается вот так, раз и сразу. Соберем денег, и когда дело дойдет до пал-секама, купим тебе пал-секам. Я не собираюсь ради каких-то паршивых мультиков рисковать работой.
– Некоторым, – сказал Денис, – дается все и сразу.
– Мы не некоторые.
Денис отложил комикс.
– Ты никогда не пробовал быть некоторым. Даже не попытался.
Он прочитал тоску в глазах отца. Они что-то там пробовали, три или четыре года назад, когда Денис был маленьким, пробовали и обожглись. По косвенным признакам, отдельным фразам, брошенным родителями, он предположил, что они во что-то там вложились и здорово прогорели. Они берегли его от лишней информации. Денис даже предположил, что может они в какой-то момент голодали, а он этого даже не заметил.
Прогорели, значит. И с тех пор больше не пытались. Уборщица, так уборщица, тихое гарантированное место для простой женщины, которая не хочет рисковать. А на папу вообще можно навешать любую работу, и он за нее возьмется и даже домой принесет.
Когда папа так смотрел, то со своим вздернутым, но крупным носом был похож на старого, замученного жизнью бобра. «Как же мне надоели эти плотины», – говорил его взгляд.
– Я тебе вот что скажу. Мультики отвлекают от учебы. А ты на тройки учишься. Сколько у тебя по математике?
– Я нормально учусь.
– Но можешь лучше.
– И так сойдет!
– Но ты даже не попытался, – отец торжествующе улыбнулся.
Вот так, подумал Денис, на работе, небось, сидит себе, пашет как Папа Карло, а дома самый умный.
Мама пришла. Денис дождался, пока она не снимет обувь и выпалил:
– Я в Тюмень еду.
– Ага, молодец, – сказала она машинально. – Что?!
Отец посмотрел на него с любопытством.
– Если… – начал Денис. Он чувствовал, что не должен этого говорить, но плотина дала трещину, а потом рухнула. – Если вы не покупаете телевизора, я сам его выиграю. Тот самый Тринитрон из рекламы, который красиво показывает даже по другому телевизору.
– Это ты когда в Тюмень-то собрался? – спросил отец.
– Вот прямо завтра.
– Прямо завтра?
– Да, я утром сяду в поезд и к обеду буду уже в Тюмени.
Он посвятил родителей в шашечные успехи, рассказал, как лихо обыграл то одного противника то другого. А отец, пока слушал, из старого грустного бобра превращался в бобра средних лет и даже немного веселого.
– И ты вот так один поедешь в другой город? – спросила мама.
– Нет, нас из Н-ска трое, и еще один взрослый будет из организации «Друзья отечества».
– Друзья отечества, говоришь, – сказал отец, – это хорошо. Правильное название.
Денис было решил, что родители будут ругаться, даже запретят ехать. Когда шанс получить желанное так близок, кажется, что вот сейчас кто-то тебя остановит. Но они быстро согласились.
Мама пошла к нему в комнату собирать вещи в дорогу. Она сразу потянулась в антресоль за свитером.
– Мам, оставь, я сам. И потом уже лето.
Мама вспомнила что пора делать ужин, вышла было, но остановилась на пороге.
– Знаешь, ты не подумай, что я взваливаю на тебя лишнее, – начала она и замолкла, очевидно, обдумывая слова, – Но если ты выиграешь, этот телевизор будет первой дорогой мебелью в нашем доме.
– Мам, телевизор не мебель. Мебель – это столы, стулья, сервант.
– Да? Так вот, если не выиграешь, ничего страшного, запомни. Это не будет трагедией. Мы что-нибудь придумаем. Главное – не взваливай на себя лишнее.
– Когда, мам?
– Что «когда»?
– Когда вы что-нибудь придумаете? Мне уже стыдно домой друзей звать. У Рената два телевизора и приставка. И дело не в приставке. У нас стенка старая, кресло без ножек и подлокотник шатается. У нас ничего нет.
– Ну зачем ты так… и потом Ренат к нам приходит.
– Ренату можно, он свой. И ничего вы не придумаете. Пришли вот один раз друзья, да. Два года назад. Я их абрикосами угостил, а ты меня отругала.
– Боженьки. Абрикосы. Неблагодарный. Я целый месяц на них копила, специально для тебя, чтобы ты их поел. А ты все раздал.
– Я тогда еще маленький был, не понимал. Я думал, покажу им, смотрите, у нас, может, все раздолбано, зато абрикосы есть.
– Я копила…
– Когда ты перестанешь копить? Не можешь, я сам все решу, и все у нас будет. И абрикосы и Тринитрон.
Мама ничего не ответила. Она стояла на пороге, пока он доставал из-под кровати чемодан и стал складывать в него вещи. Она молчала, но он знал, о чем она думает. Думает, что он станет вором, – сейчас многие становились ворами. А если не вором, то мошенником. Хотя, какая разница.
Что бы сказал об этом Иисус?
***
Звонил Денис. Его было плохо слышно сквозь «Этот день победыыы… Порохом пропааах».
– Я на балкон вышел, чтобы родители не слышали, – кричал в трубку Денис.
– Это я понял. Что случилось?
– Я это… Вы же меня не спросили, как я вчера сыграл. Так я всех обыграл. Ну и еще две ничьи было…
– Ты про что?
– Шашки, я же в шашки играл! Ну вот еще и сегодня. В общем. Я уже в двух шагах от телевизора. Сегодня было всего две игры. Одна победа и одна ничья.
– Ну, поздравляю. А я тут при чем?
– Я еду в Тюмень, завтра. Там будет финал. Патриотическое общество «Друзья отечества» должно мне телевизор. Я не думаю, что пока меня не будет, пришельцы успеют захватить Землю. К выходным вернусь.
Ренат еще раз поздравил Дениса, и они попрощались.
«Хоть у кого-то все хорошо», – подумал Ренат.
Нет ничего хуже, чем когда у друзей все хорошо, а у тебя все плохо. Ренат поймал
