Мария Вересень - Высшее образование для сироты, или родственники прилагаются
Помню, в Белые Столбы, где находился наш приют, как-то раз приехал цирк и на ярмарочной площади предусмотрительные циркачи устроили что-то вроде выставки необычных ползучих гадов. В ящиках со стеклянными стенками сидели всякие змеюки и большие мохнатые пауки.
Циркачи восточной наружности, посверкивая раскосыми глазами, предлагали их даже подержать в руках. Город тогда по случаю праздника урожая выделил некую часть денег на сиротский приют, то бишь на нас. Воспитатели не придумали ничего умнее, как сводить нас в этот гадюшник, дабы познакомить с фауной юга.
Так вот, мы смотрели на эти омерзительные существа с точно таким же нездоровым любопытством. Впрочем, это длилось недолго, ровно до того момента, как Венька тайком от циркачей, изловчившись, посадил мне в волосы выловленного большого лохматого паука. Я закатила грандиозную истерику, зайдясь в таком визге, что у ящиков полопались стеклянные стенки и испуганная живность рванула в разные стороны, пугая своей резвостью и хищным видом воспитателей и детей. Торговцы потом месяц вылавливали этих тварей под своими прилавками. Что касается меня, то после произведенной звуковой волны я просто потеряла сознание и очнулась уже на приютской койке.
Алия замазывала глубокую царапину на ладони ровным слоем пахучей мази. Я вытащила из-за пазухи кувшинку, которую не показала директору, и поставила ее в бутылку с водой. Цветок тут же расправил лепестки и наполнил комнату ароматами специй. От запаха жутко захотелось есть. Алия нырнула в мешок с картошкой и с кислым видом вытащила два мелких клубня.
— Мало, — недовольно проговорила я, — придется прогуляться по этажу.
— Тянем жребий, — буркнула Алия. Ни одна из нас не любит стучаться в комнаты к соседкам и жалобно выпрашивать что-нибудь. Девица нацарапала на бумажке крестик, добавила еще две бумажки и сунула их в варежку. Первой в варежку руку запустила Лейя и радостно запищала — крестик ей не выпал. Потом полезла я.
— У-у, гадство! — Я со злостью смотрела на корявый крест. Алия с улыбочкой распахнула передо мной дверь. Пришлось тащиться по коридору и, заглядывая в комнаты, гундосить:
— Девочки, дайте одну картофелину, на суп не хватает.
Кто-то обещал запустить картофелиной в нахальную рыжую морду, которая еще с прошлого месяца не вернула взятую взаймы кружку крупы. Некоторые, сжалившись, давали все-таки клубень, я запихивала его в карман и тащилась дальше, теша себя мыслью, что картошку зажали те, кто поставил на Калину и теперь жалеет проигранные деньги.
У комнаты химер я притормозила, решив не рисковать, сделала шаг дальше, но дверь комнаты распахнулась и Химка, ухмыляясь, втянула меня внутрь.
— Слушай, рыжая, — она упорно не хотела звать меня по имени, — если ты расколешься, как вы одурачили Стража Заветного леса, то я дам тебе целый мешок картошки.
«Ага, — хмуро подумала я, косясь на ее когтистые ручки и не менее когтистые ножки, — а Карыча потом спасай от заворота кишок от обжорства!» Хотя дело было не в этом. Просто после долгого отчитывания и напоминаний всех наших проступков Феофилакт Транквиллинович, отпустив учителей и намекнув родителям Аэрона, что хочет поговорить с нами наедине, чем немало их обидел, потребовал сначала, чтобы мы подробно описали ему способ проникновения в лес, а затем попросил в приказном порядке, намекая на отчисление из Школы, забыть об этом способе и никому никогда про него не рассказывать. Мы после слов об отчислении прониклись пониманием и клятвенно обещали впасть в амнезию.
Я посмотрела на Химку и двух ее подруг — Минку и Рыску, которую за глаза все звали просто Крыской, отчасти за ее длинный голый хвост. Желудок предпочел мешок картошки; разразившись урчанием, а разум намекал, что если меня отчислят, то картошки я поем еще ох как не скоро!
— Хорошо, — согласилась я. Химка подбодрила меня улыбкой. — Только вы никому не говорите. — Я прижала палец к губам. — Существует легенда, что в Заветный лес могут войти только трое рыжеволосая, беловолосая и зеленоволосая. Как олицетворение трех времен года. Я — рыжая, Аэрон — светлый, а Лейя способна поменять цвет волос на зеленый.
— А Алия? — прищурилась Химка.
— А Алия сошла за собаку, — нахально соврала я. — Страж принял ее за наше домашнее животное.
Химка почесала голову, щелкнула своими пятью хвостами и спросила:
— И все?!
— Нет, ну почему же все? — Отсутствием воображения я не страдала. — Перед тем как войти в лес, нужно исполнить ритуальный танец и прочесть заклинание, а еще повесить на шею стухшую куриную лапку.
— Тухлятину?! — Рыска вскочила с кровати и, почесывая чешуйчатые бока, обвила меня своим гадким розовым хвостом. — А зачем?
Мне некстати вспомнились ходящие по Школе слухи, что химеры — сплошь лесбиянки. Я покрылась мурашками и двумя пальчиками стала оттягивать от тела хвост Крыски.
— Стухшая куриная лапка духов Древних отпугивает, — пояснила я. Уж меня-то эта вонь точно бы отпугнула!
Крыска расслабила хвост, и я с облегчением выдохнула.
— Танец ритуальный покажи! — потребовала Мина.
— А его Аэрон знает, он танцевал, — злорадно сказала я. — Только он будет отпираться! Просил никому не выдавать.
— А заклятие? — Химка вытащила мешок картошки. Я произнесла по слогам длинное и заковыристое ругательство одного из гоблинов, которого имела счастье лицезреть в Мирене. Мина накарябала его на бумаге, и мне позволено было удалиться с вожделенным мешком.
Протащив мешок до половины коридора, я присела на него отдохнуть и тихо захихикала. Потом представила, что меня ждет, когда химер после зажигательного представления вышвырнут из леса, и прикусила язык. Хотела бы я посмотреть на Карыча во время этого выступления. Потянув мешок, я снова хихикнула. Был бы способ — обязательно предупредила бы Анчутку, пусть бы повеселился.
У Алии и Лейи глаза на лоб полезли, когда я ввалилась в комнату с целым мешком.
— Как это ты… — Лейя протянула руку.
— Подайте обиженной и обездоленной, — пропела я, тряся рукой.
— Неубедительно, — отрезала Алия. Пришлось рассказывать.
— Тебя за твой язык повесят прямо на нем! — со смехом сказала Алия, принимаясь за чистку картошки.
Вечером нас разбудил громовой стук в дверь, явно ногами. Аэрон чуть не снес открывшую ему Алию. Захлопнул дверь и задвинул щеколду. Сверкнул злыми зелеными глазами и подозрительно сладким голосом поинтересовался:
— Верея, какой такой ритуальный танец я должен выплясывать перед химерами?
Я малодушно полезла под стол. Вампир приподнял скатерть и рявкнул, тряхнув светлой головой:
— Шуточки шутим?!
Я попробовала по-тараканьи переползти из-под стола под кровать, но Аэрон вытащил меня за ногу и принялся трясти как грушу. В процессе тряски я попробовала сначала попросить прощения, клацая зубами, потом изобразить обморок, а под конец дать Аэрону в глаз. От моего кулака он отдернул голову, прошипел, как огромный злющий котище:
— Шутница! — и выпустил меня.
Я оправила платье, при гладила волосы и проворчала:
— Подумаешь, мог бы и станцевать.
Аэрон прищурился, а я попятилась за стол. Алия с удовольствием за этим наблюдала, весь ее вид выражал только одно: «я же предупреждала». Лейя оглядывала вампира с ног до головы, строя планы совращения.
— У вас пахнет чем-то вкусным, — заметил Аэрон, потянув носом.
— Картошкой жареной, — пискнула Лейя и, вильнув бедрами, полезла в печь и вытащила сковороду. — Хочешь?
— Хочу. — Вампир нацепил на вилку картофельный кружочек и повернулся ко мне: — Ну?
— И-го-го! — с готовностью откликнулась я, посмотрела на его сердитую физию и попросила: — Изобрази Химке что-нибудь посложнее. Я ей сказала, что мы попали в Заветный лес при помощи твоего ритуального танца.
Аэрон проглотил кусок картошки и хмыкнул:
— Только родители уехали, как эти три ненормальные химеры Ворвались ко мне в комнату и стали сначала умолять, а когда я сказал, что не понимаю, о чем они, принялись трясти за грудки, ссылаясь на тебя. Ну я их повыкидывал, и к вам. — Он сморщил нос. — Вся комната в перьях, черт их дери!
— Родители сильно пытали? — посочувствовала я.
— Угу. — Аэрон полез за чаем. — Все допытывались, применял ли я чары на тебе.
— И…
Аэрон наполнил стакан и спокойно ответил:
— Конечно да! Только они на тебя не действуют.
— А если бы подействовали? — теперь уже рассердилась я.
— Да ты бы у меня как шелковая ходила! — заухмылялся вампир.
— Надо было химерам еще что-нибудь наплести! — с досадой воскликнула я. — Танец — это слишком мало для такого мерзкого типа, как ты!
— Попробуй, — сказал Аэрон.
Вампирьи чары — это страшная штука, говорят, что после их применения молодые девицы сами кидаются кровопийцам на шею, предлагая себя в безвозмездное пользование, чего последним и надо. Я нахмурилась и даже потерла шею ладонью, заметила ехидный взгляд Аэрона и поспешно опустила руку.
