Генри Каттнер - Робот-зазнайка (сборник)
— Ну, конечно, — ответила Эрика и протянула руку к документу. — Дайте его мне, и я…
— Стойте! — по-бычьи взревел Сен-Сир.
Втянув голову в могучие плечи, он затопал к окну и отдернул занавеску.
— Ага, — зловещим голосом произнес режиссер. — Мартин!
— Ложь, — пробормотал Мартин, тщетно пытаясь скрыть свой рожденный стрессом ужас. — Я отрекся.
Сен-Сир, отступив на шаг, внимательно вглядывался в Мартина. Сигара у него во рту медленно задралась кверху. Губы режиссера растянула злобная усмешка.
Он потряс пальцем у самых трепещущих ноздрей драматурга.
— А, — сказал он, — к вечеру пошли другие песни, э? Днем ты был пьян! Теперь я все понял. Черпаешь храбрость в бутылке, как тут выражаются?
— Чепуха, — возразил Мартин, вдохновляясь взглядом, который бросила на него Эрика. — Кто это сказал? Все — ваши выдумки! О чем, собственно, речь?
— Что вы делали за занавеской? — спросил Уотт.
— Я вообще не был за занавеской, — доблестно объявил Мартин. — Это вы были за занавеской, вы все. А я был перед занавеской. Разве я виноват, что вы все укрылись за занавеской в библиотеке, точно… точно заговорщики?
Последнее слово было выбрано очень неудачно — в глазах Мартина вновь вспыхнул ужас.
— Да, как заговорщики, — продолжал он нервно. — Вы думали, я ничего не знаю, а? А я все знаю! Вы тут все убийцы и плетете злодейские интриги. Вот, значит, где ваше логово! Всю ночь вы, наемные псы, гнались за мной по пятам, словно за раненым карибу, стараясь…
— Нам пора, — с отчаянием сказала Эрика. — Мы и так еле-еле успеем поймать последнего кари… то есть последний самолет на восток.
Она протянула руку к документу, но Уотт вдруг спрятал его в карман и повернулся к Мартину.
— Вы дадите нам исключительное право на вашу следующую пьесу? — спросил он.
— Конечно, даст! — загремел Сен-Сир, опытным взглядом оценив напускную браваду Мартина. — И в суд ты на меня не подашь, не то я тебя вздую как следует. Так мы делали в Миксо-Лидии. Собственно говоря, Мартин, вы вовсе и не хотите расторгать свой контракт. Это чистое недоразумение. Я сделаю из вас сен-сировского сценариста, и все будет хорошо. Вот так. Сейчас вы попросите Толливера разорвать эту бумажонку. Верно?
— Конечно, нет! — крикнула Эрика. — Скажи ему это, Ник!
Наступило напряженное молчание. Уотт ждал с настороженным любопытством. И бедняжка Эрика тоже. В ее душе шла мучительная борьба между профессиональным долгом и презрением к жалкой трусости Мартина. Ждала и Диди, широко раскрыв огромные глаза, а на ее прекрасном лице играла веселая улыбка. Однако бой шел, бесспорно, между Мартином и Раулем Сен-Сиром.
Мартин в отчаянии расправил плечи. Он должен, должен показать себя подлинным Грозным — теперь или никогда. Уже у него был гневный вид, как у Ивана, и он постарался сделать свой взгляд зловещим. Загадочная улыбка появилась на его губах. На мгновение он действительно обрел сходство с грозным русским царем — только, конечно, без бороды и усов. Мартин смерил миксо-лидийца взглядом, исполненным монаршего презрения.
— Вы порвете эту бумажку и подпишете соглашение с нами на вашу следующую пьесу, так? — сказал Сен-Сир, но с легкой неуверенностью.
— Что захочу, то и сделаю, — сообщил ему Мартин. — А как вам понравится, если вас заживо сожрут собаки?
— Право, Рауль, — вмешался Уотт, — попробуем уладить это, пусть даже…
— Вы предпочтете, чтобы я ушел в «Метро-Голдвин» и взял с собой Диди? — крикнул Сен-Сир, поворачиваясь к Уотту. — Он сейчас же подпишет! — И, сунув руку во внутренний карман, чтобы достать ручку, режиссер всей тушей надвинулся на Мартина.
— Убийца! — взвизгнул Мартин, неверно истолковав его движение.
На мерзком лице Сен-Сира появилась злорадная улыбка.
— Он у нас в руках, Толливер! — воскликнул миксо-лидиец с тяжеловесным торжеством, и эта жуткая фраза оказалась последней каплей. Не выдержав подобного стресса, Мартин с безумным воплем шмыгнул мимо Сен-Сира, распахнул ближайшую дверь и скрылся за ней.
Вслед ему несся голос валькирии Эрики:
— Оставьте его в покое! Или вам мало? Вот что, Толливер Уотт: я не уйду отсюда, пока вы не отдадите этот документ. А вас, Сен-Сир, я предупреждаю: если вы…
Но к этому времени Мартин уже успел проскочить пять комнат, и конец ее речи замер в отдалении. Он пытался заставить себя остановиться и вернуться на поле брани, но тщетно — стресс был слишком силен, ужас гнал его вперед по коридору, вынудил юркнуть в какую-то комнату и швырнул о какой-то металлический предмет. Отлетев от этого предмета и упав на пол, Мартин обнаружил, что перед ним ЭНИАК Гамма Девяносто Третий.
— Вот вы где, — сказал робот. — А я в поисках вас обшарил все пространство-время. Когда вы заставили меня изменить программу эксперимента, вы забыли дать мне расписку, что берете ответственность на себя. Раз объект пришлось снять из-за изменения в программе, начальство из меня все шестеренки вытрясет, если я не доставлю расписку с приложением глаза объекта.
Опасливо оглянувшись, Мартин поднялся на ноги.
— Что? — спросил он рассеянно. — Послушайте, вы должны изменить меня обратно в меня самого. Все меня пытаются убить. Вы явились как раз вовремя. Я не могу ждать двенадцать часов. Измените меня немедленно.
— Нет, я с вами покончил, — бессердечно ответил робот. — Когда вы настояли на наложении чужой матрицы, вы перестали быть необработанным объектом и для продолжения опыта теперь не годитесь. Я бы сразу взял у вас расписку, но вы совсем меня заморочили вашим дизраэлевским красноречием. Ну-ка, подержите вот это у своего левого глаза двадцать секунд, — он протянул Мартину блестящую металлическую пластинку. — Она уже заполнена и сенсибилизирована. Нужен только отпечаток вашего глаза. Приложите его — и больше вы меня не увидите.
Мартин отпрянул.
— А что будет со мной? — спросил он дрожащим голосом.
— Откуда я знаю? Через двенадцать часов матрица сотрется и вы снова станете самим собой. Прижмите-ка пластинку к глазу.
— Прижму, если вы превратите меня в меня, — попробовал торговаться Мартин.
— Не могу — это против правил. Хватит и одного нарушениям — даже с распиской. Но чтобы два? Ну, нет. Прижмите ее к левому глазу…
— Нет, — сказал Мартин с судорожной твердостью. — Не прижму.
ЭНИАК внимательно поглядел на него.
— Прижмете, — сказал робот наконец. — Не то я на вас топну ногой.
Мартин слегка побледнел, но с отчаянной решимостью затряс головой.
— Нет и нет! Ведь если я немедленно не избавлюсь от матрицы Ивана, Эрика не выйдет за меня замуж и Уотт не освободит меня от контракта. Вам только нужно надеть на меня этот шлем. Неужто я прошу чего-то невозможного?
— От робота? Разумеется, — сухо ответил ЭНИАК. — И довольно мешкать. К счастью, на вас наложена матрица Ивана и я могу навязать вам мою волю. Сейчас же отпечатайте на пластинке свой глаз. Ну?!
Мартин стремительно нырнул за диван. Робот угрожающе двинулся за ним, но тут Мартин нашел спасительную соломинку и уцепился за нее.
Он встал и посмотрел на робота.
— Погодите, вы не поняли, — сказал он. — Я же не в состоянии отпечатать свой глаз на этой штуке. Со мной у вас ничего не выйдет. Как вы не понимаете? На ней должен остаться отпечаток…
— …рисунка сетчатки, — докончил робот. — Ну, и…
— Ну, и как же я это сделаю, если мой глаз не останется открытым двадцать секунд? Пороговые реакции у меня, как у Ивана, верно? Мигательным рефлексом я управлять не могу. Мои синапсы — синапсы труса. И они заставят меня зажмурить глаза, чуть только эта штука к ним приблизится.
— Так раскройте их пальцами, — посоветовал робот.
— У моих пальцев тоже есть рефлексы, — возразил Мартин, подбираясь к буфету. — Остается один выход. Я должен напиться. Когда алкоголь меня одурманит, мои рефлексы затормозятся и я не успею закрыть глаза. Но не вздумайте пустить в ход силу. Если я умру на месте от страха, как вы получите отпечаток моего глаза?
— Это-то нетрудно, — сказал робот. — Раскрою веки…
Мартин потянулся за бутылкой и стаканом, но вдруг его рука свернула в сторону и ухватила сифон с содовой водой.
— Но только, — продолжал ЭНИАК, — подделка может быть обнаружена.
Мартин налил себе полный стакан содовой воды и сделал большой глоток.
— Я скоро опьянею, — обещал он заплетающимся языком. — Видите, алкоголь уже действует. Я стараюсь вам помочь.
— Ну, ладно, только поторопитесь, — сказал ЭНИАК после некоторого колебания и опустился на стул.
Мартин собрался сделать еще глоток, но вдруг уставился на робота, ахнул и отставил стакан.
— Ну, что случилось? — спросил робот. — Пейте свое… что это такое?
— Виски, — ответил Мартин неопытной машине. — Но я все понял. Вы подсыпали в него яд. Вот, значит, каков был ваш план! Но я больше ни капли не выпью, и вы не получите отпечатка моего глаза. Я не дурак.
