Терри Пратчетт - Мор, ученик Смерти
Тем же голосом, каким ее предок обращался перед боем к своим изнуренным, истекающим потом последователям[4], она произнесла:
— Нет. Нет, с этим я соглашаться не намерена. Я не собираюсь медленно растворяться, пока не превращусь в какой-то призрак. И ты поможешь мне, волшебник.
Подсознание Кувыркса распознало этот тон. В нем звучали струны, которые заставляли даже жучков-древоточцев становиться по стойке «смирно». Это было не высказывание мнения, но констатация факта: все будет именно так, и не иначе.
— Я, мадам? — пролепетал он дрожащим голосом. — Но право же, я просто не знаю, в чем может заключаться моя возможная…
Его сдернуло с кресла и выволокло на улицу. Полы его плаща развевались, как крылья. Кели, решительно выпятив подбородок, шагала по направлению к дворцу, таща за собой Кувыркса, точно упирающегося щенка на веревочке.
Именно с таким видом мамаши в прежние времена устремлялись в местную школу, когда их малыш являлся домой с подбитым глазом; это было неостановимо; это было как Ход Самого Времени.
— Что ты намерена делать? — стуча зубами, спросил Кувыркс, к ужасу своему осознавая, что воспротивиться он все равно не сможет.
— Это твой зведный час, волшебник.
— А-а… Хорошо, — слабо откликнулся он.
— Ты только что был назначен на должность Королевского Узнавателя.
— Ох… И что это влечет за собой?
— Будешь напоминать всем, что я жива. За это тебя трижды в день будут плотно кормить и стирать твое белье. Ну-ка, пошевеливайся.
— Королевского, говоришь?
— Ты же волшебник. Думаю, кое о чем ты мог бы догадаться с первого взгляда, — отрезала принцесса.
* * *— КОЕ О ЧЕМ? — переспросил Смерть.
(Это был кинематографический прием, перенесенный в печатное произведение. Смерть обращался не к принцессе. Фактически, он находился в своем кабинете и беседовал с Мором. Но это было очень впечатляюще, не правда ли? Это называется или быстрый наплыв, или взаимопересечение/приближение.
Или еще как-то. Индустрия, в которой камеры плавают и пересекаются, может назвать это как угодно).
— И О ЧЕМ ЖЕ? — добавил он, накручивая обрезок черного шелка на грозного вида крючок в закрепленных на столе тисочках.
Мор заколебался. Преимущественно из-за владевших им страха и замешательства, но также и потому, что вид призрака в капюшоне, мирно нанизывающего на крючки сухих мух, кого угодно может заставить сделать паузу.
Кроме того, у противоположной стены сидела Изабель. Она якобы шила, но на самом деле сквозь облако мрачного неодобрения следила за ним. Мор почти физически ощущал, как взгляд ее опухших красных глаз сверлит ему шею.
Смерть всунул в тисочки несколько вороньих перьев и деловито присвистнул сквозь зубы, за неимением чего-либо другого, через что можно было бы свистеть. Он поднял взгляд.
— ММ-М?
— Они… в общем, все прошло не так гладко, как я думал, — заявил Мор.
Нервно переминаясь с ноги на ногу, он стоял на ковре перед столом.
— У ТЕБЯ ВОЗНИКЛИ ПРОБЛЕМЫ? — осведомился Смерть, отрезая пару кусочков от пера.
— Понимаешь, ведьма не пожелала уходить, а монах, как бы это сказать, в общем, он начал все сначала.
— ЗДЕСЬ НЕ О ЧЕМ БЕСПОКОИТЬСЯ, ЮНОША…
— Мор…
— ТЕБЕ УЖЕ СЛЕДОВАЛО БЫ ПОНЯТЬ: КАЖДЫЙ ПОЛУЧАЕТ ТО, ЧТО, КАК ОН СЧИТАЕТ, ЕГО ЖДЕТ. ТАК ОНО ГОРАЗДО АККУРАТНЕЕ ВЫХОДИТ.
— Знаю, сэр. Но это означает, что плохие люди, которые думают, что они отправятся во что-то вроде рая, на самом деле попадают туда. А хорошие люди, которые боятся, что попадут в какое-то ужасное место, по-настоящему страдают. Это не похоже на справедливость.
— КОГДА ТЫ ОТПРАВЛЯЛСЯ НА ДЕЖУРСТВО, ЧТО, Я ТЕБЕ СКАЗАЛ, ТЫ ДОЛЖЕН ВСЕГДА ПОМНИТЬ?
— Ну, ты…
— ХМ-М?
Мор запнулся и замолчал.
— НЕТ НИКАКОЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ. ЕСТЬ ТОЛЬКО ТЫ.
— Понятно, я…
— ТЫ ДОЛЖЕН ПОМНИТЬ ОБ ЭТОМ.
— Да, но…
— Я ПОЛАГАЮ, В КОНЦЕ КОНЦОВ ВСЕ ОБРАЗУЕТСЯ. Я ЛИЧНО НИКОГДА НЕ ВСТРЕЧАЛ СОЗДАТЕЛЯ, НО МНЕ ГОВОРИЛИ, ЧТО ОН НАСТРОЕН К ЛЮДЯМ ДОВОЛЬНО ДОБРОЖЕЛАТЕЛЬНО.
Смерть оборвал нитку и принялся откручивать тиски.
— ТАК ЧТО ВЫБРОСИ ЭТИ МЫСЛИ ИЗ ГОЛОВЫ, — добавил он. — ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, ТРЕТЬЯ ЖЕРТВА НЕ ДОЛЖНА БЫЛА ДОСТАВИТЬ ТЕБЕ НИКАКИХ ХЛОПОТ.
Вот он, настал момент. Тот самый момент, которого он ждал, о котором много думал. Не было смысла скрывать правду. Он нарушил весь ход будущей истории. Такие вещи имеют тенденцию привлекать к себе внимание людей. Лучше снять камень с сердца. Быть мужчиной, признать свою вину. Принять горькое лекарство. Карты на стол. Никакого хождения вокруг да около. Милость, сдаться на нее.
Пронизывающий взгляд обратился в его сторону.
Он решил не отводить глаз, почувствовав себя ночным кроликом, пытающимся пересмотреть фары шестнадцатиколесного гоночного автомобиля, водитель которого — наркоман кофеина длительного действия, выводящий из строя тахометры самой преисподней.
Но все-таки Мор дал слабину.
— Никаких хлопот и не было, сэр, — ответил он.
— ХОРОШО. ОТЛИЧНО СРАБОТАНО. НУ ТАК ЧТО ТЫ ОБО ВСЕМ ЭТОМ ДУМАЕШЬ?
Рыболовы считают, что хорошая искусственная муха искусно подменяет собой настоящую. Есть мухи для утра. Есть другие, подходящие для вечернего клева. И так далее.
Но вещь, которую Смерть гордо держал в своих костлявых пальцах, была архимухой, мухой, пришедшей из начала времен. Она была мухой первобытного органического бульона. Она выросла на навозе мамонтов. Это была муха не из тех, что бьются об оконные стекла. Это была муха, способная просверлить стену. Насекомое, которое в промежутках между тяжелейшими ударами продолжало бы ползти, капая ядом и ища возмездия. Она топорщилась странными крыльями и свисающими жалами. По-видимому, у нее было много зубов.
— Как это называется? — произнес Мор.
— Я НАЗОВУ ЕЕ… СЛАВА СМЕРТИ. — Погладив свое приобретение последним восхищенным взглядом, Смерть приколол крючок с мухой на капюшон. — СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ Я НАСТРОЕН ПОСМОТРЕТЬ НА ЖИЗНЬ. ТЫ МОЖЕШЬ ПРИНЯТЬ ОБЯЗАННОСТИ ТЕПЕРЬ, КОГДА ТЫ УЛОВИЛ СУТЬ ДЕЛА. КАК ОКАЗАЛОСЬ.
— Да, сэр, — удрученно откликнулся Мор. Его жизнь представилась ему в виде бесконечного черного туннеля.
Смерть забарабанил пальцами по столу, бормоча себе под нос.
— АХ ДА, — сказал он. — АЛЬБЕРТ ГОВОРИТ, ЧТО КТО-ТО ПЕРЕВОРОШИЛ БИБЛИОТЕКУ.
— Прошу прощения, сэр?
— КТО-ТО ВЫТАСКИВАЕТ КНИГИ, ОСТАВЛЯЕТ ИХ ВАЛЯТЬСЯ ВОКРУГ. КНИГИ О МОЛОДЫХ ЖЕНЩИНАХ. ПО-ВИДИМОМУ, ЭТО ЕГО ЗАБАВЛЯЕТ.
Как уже было отмечено, Слушатели обладают таким высокоразвитым слухом, что достаточно одного хорошего заката, чтобы оглушить их. На какие-то несколько секунд Мору показалось, что кожа у него на затылке приобретает те же странные способности: он буквально видел, как Изабель замерла посреди стежка. Кроме того, он услышал приглушенный вздох, который слышал прежде, блуждая между стеллажами. Вспомнился шелковый носовой платок.
— Да, сэр, — кивнул он. — Этого больше не повторится, сэр.
Кожа у него на затылке бешено зазудела.
— ВЕЛИКОЛЕПНО. А ТЕПЕРЬ ВЫ ОБА МОЖЕТЕ БЕЖАТЬ. СКАЖИТЕ АЛЬБЕРТУ, ЧТОБЫ ПРИГОТОВИЛ ВАМ ЛАНЧ ДЛЯ ПИКНИКА ИЛИ ЧТО-НИБУДЬ В ЭТОМ РОДЕ. ПОДЫШИТЕ СВЕЖИМ ВОЗДУХОМ. Я ЗАМЕТИЛ, ВЫ ДВОЕ ИЗБЕГАЕТЕ ДРУГ ДРУГА… — Он заговорщицки пихнул Мора — это напоминало тычок палкой, — и добавил:
— АЛЬБЕРТ ОБЪЯСНИЛ МНЕ, ЧТО ЭТО ОЗНАЧАЕТ.
— В самом деле? — мрачно произнес Мор.
Он заблуждался, в конце туннеля все-таки был свет. И его источником являлся огнемет.
Смерть опять подмигнул ему своим особым подмигом, напоминающим взрыв сверхновой.
Мор не стал подмигивать в ответ. Вместо этого он повернулся и побрел к двери. Он едва волок ноги. Он двигался такой походкой и с такой скоростью, что Великий А'Туин по сравнению с ним выглядел ошалевшим от весны ягненком.
Он прошел коридор наполовину, когда услышал легкий шорох быстрых шагов.
Кто-то схватил его за руку.
— Мор?
Обернувшись, он сквозь туманы депрессии воззрился на Изабель.
— Почему ты не сказал ему правду? Почему позволил считать, что это был ты в библиотеке?
— Не знаю.
— Это было очень… очень… мило с твоей стороны, — осторожно промолвила она.
— Действительно? Не знаю, что это на меня нашло. — Нащупав в кармане платок, он вытащил его. — Это, наверное, твое.
— Спасибо. — Она шумно высморкалась.
Мор уже изрядно продвинулся по коридору. Его плечи висели, как крылья стервятника. Она побежала за ним.
— Послушай, — окликнула она.
— Что?
— Я хотела поблагодарить тебя.
— Неважно, — пробормотал он. — Лучше всего будет, если ты больше не станешь вытаскивать книги. Это вроде как огорчает их. — Он издал то, что в его представлении было безрадостным смешком. — Ха!
