А Саша делает, как может (СИ) - Козьякова Наталья Дмитриевна

И вновь тишина в Небесных Чертогах.

Саша.

О-о! Я выспалась. Наконец-то! Никто не бурчит, что на работу пора. Никто будильник не включает. Никто в двери не ломится с криком: «Сашка! Сделай кофе, а то сдохну сейчас»! Никто…. Стоп, а что это мне тесно-то так? Кто это мне в макушку дышит, в ухо посапывает?

— Спи, милая, — сонно пробормотали мне в ухо. — Сегодня день отдыха, можно отсыпаться.

Я притихла, вспоминая — что вчера было. Много чего вспомнила. Привела все к общему знаменателю, вычислила соседа по койке. Супруг мой богоданный. Ага, тем самым Богом и данный. И как мне теперь себя с ним вести? Нет, с Богом понятно — как. Максимум уважения и почтения. Без панибратства — а то расслабилась тут. Не-не-не! Все чинно, благородно, с поклонами и молитвами.

Кто-то вроде бы хмыкнул недоверчиво так. Дескать, это ты-то — с поклонами и молитвами…. Ну-ну….

— Это что же — мне уже и в нужнике от тебя не спрятаться? — одними губами прошептала я. — Так и будешь за мной приглядывать?

Хмык стал задумчивым. Вот бы еще выяснить — кто он? Нет, что Бог — и козе понятно. Но кем он на Земле подвизался?! Если судить по его недомолвкам — кем-то близким мне. Не так, чтобы совсем уж близким, но рядом ошивался. А кто был так близко? Родных отметаем сразу. Гришенька? Тоже нет. Кто-то старше. Много старше, чем Гришенька. Интересно — он дозрел до признания Аленке? Любит ведь. Уж я-то знаю. И она его любит. А договориться никак не могут. То дверь узкая. То плечи широкие. А то и вовсе — метель на улице.

— «А сама-то? Что ж сама-то не договариваешься? Мужик уже есть. Законный — заметь. Никуда вам друг от друга не деться. Так что плодитесь и размножайтесь на радость королевству. И миру в целом»

Сейчас кого-то буду убивать. Точно. Как только смогу выдраться из объятий богоданного, так и убью. Молчал бы. Кто меня в этот мир забросил, да еще и замуж пристроил без спроса?

А в ответ тишина. Конечно, разве может Их Великолепие снизойти до простой смертной девочки, двумя мирами, можно сказать, обиженной.

Я села в кровати, слегка отпихавшись от мужа.

Муж тяжко вздохнул и обнял подсунутую подушку. Сижу, размышляю. На мужа поглядываю. Надо же внимательно к нему приглядеться. А то вот так перепутаю богоданного с каким-нибудь другим эльфом — и что тогда? Секир-башка мне, любимой. Сейчас Энгельберт выглядел милым. Ушко длинное из светлых волос торчит, чуть подергиваясь. Щекотно ему, что ли? Или прислушивается к чему-то?

Волосы волнистые, длинные. Все вроде бы по канонам, которых в любой книжке навалом. Высокий. То есть, в положении лежа — длинный. Я как раз у него под мышкой вся помещаюсь, и еще место остается. Плечи не широкие, но ведь и не узкие. Мышцы имеются, но не как у бодибилдеров всяческих. И то сказать — вряд ли эльфу, тем более, принцу, придет в голову из себя Геракла изображать. И вообще — если б не ушки его — обычный классический красавец мужик. Так чего тебе, любимой, еще надо, Сашенька? Тем более, обещали, что изменять он не будет. Даже если захочет — все равно не сможет. Ладно, не гони коней, Сашка. Пусть все идет своим чередом.

Я осторожно выползла из кровати. Отыскала дверцу в кабинет задумчивости, пообщалась с лучшим другом. Умылась. Посетовала, что зубы почистить либо нечем, либо я не знаю, как эльфы этот фокус проделывают.

Опять хмык в моей голове. Но не Стрег хмыкал. Голос вроде бы молодой. Ну, и?

«И» оказалось тюбиком зубной пасты и щеткой. Ага! И кто ко мне снабженцем устроиться собрался?

— «Снабженец? И кто это»? — с интересом спросили у меня.

— «Здравствуй, шизофрения, — пожала я плечиком, старательно начищая зубки. Мне повезло в жизни. К двадцати годам ни одной дырки. Красивые крепкие зубки. — Снабженец — тот, кто снабжает. За пасту спасибо».

— «Пожалуйста. Только я не шизофрения. Я Сори. Восточный Ветер. Отвечаю за…. Впрочем, это не важно. А кто ты, девочка Саша»?

— «Человек с планеты Земля, — вновь пожала я плечиком, рассматривая себя в большом зеркале. Оттуда смотрела на меня растрепанная девица самого обычного вида. Глаза, правда, странноватые какие-то. Вроде бы и цвет тот же самый, синий. И ресницы самые обычные. Длинные, темные. И губы как губы. Совершенно не модные. — Человек. Девушка. Не была, не состояла, не имею. Что-то еще интересует?»

— «Интересует. Как ты здесь оказалась? Кто тебя переместил в Элейнлиль»?

Будто я знаю!

— «Шел. Поскользнулся. Упал. Очнулся — гипс», — ответила я общеизвестной фразой.

— «Как это?» — не понял Сори.

— «Шла на сцену. Увидела какую-то странную тень. Услышала треск оборвавшейся веревки и шум падения тяжеленной дуры. Хрясь, блямс, бум — ой-ей-ей. Снег, колокольцы, голоса. Очнулась в этом доме. Все!»

— «Вот, значит, как… Что ж, мне надо подумать. До встречи, девочка с Земли»

Так тихо стало. Тихо-тихо. Настолько, что мне немедленно захотелось устроить небольшой бум. На худой конец — мелкую пакость. Эх, была не была! Где-то я тут расческу видела. Не массажка, конечно, но красивая. Деревянная, с редкими зубьями. Явно волосы у моего богоданного густые и трудно расчесываются…

Принц Энгельберт

— Сашка! Иди сюда, чудовище! Я ж тебя сейчас… Я из тебя…. Я…. я не знаю, что с тобой сделаю!

— Нашел дуру, — донесся до слуха легкий шепот, прошедшийся по моим плечам озорным сквознячком. — И чего сразу чудовише? Я милое и симпатичное чудо.

— Энгель! Да остановись ты! Потом беглую супругу поймаешь! — догнал меня Генри. — Никуда она не денется. Пойдем, отец уже нас заждался. А с леди Сашей матушка разберется.

— Она издевается, да? — выдохнул я, пытаясь отдышаться. — Откуда это чудовище успело расположение комнат узнать? Да я сам тут путаюсь!

— Пойдем, пойдем, Энгель. Там гонец от Его Величества. Что-то срочное.

— Ты тоже издеваешься? Куда я с такой прической пойду?

— Прическа как прическа, — снова легкий ветерок по плечам. — Тебе даже идет.

— Вот это мне идет?! — поднял я рукой множество мелких косичек. И как только сумела не разбудить меня… — Ты издеваешься?

— Не-а! — перегнулась через перила лестницы девчонка. — Я ж, можно сказать, любя! Забочусь в поте лица о богоданном супруге, встаю ни свет, ни заря, чтобы ему волосы расчесать. Косички заплести. Они кстати, дредами называются… теперь можно неделю за расческу не браться. Или месяц.

Александра! — простонал я, представив себе, как сейчас появлюсь перед гонцом и дядюшкой Джи. — Ты не могла бы так не делать?!

— Не-а! Энгель, чего ты так переживаешь? Ты же у себя дома! Как хочешь, так и заплетаешься. Что хочешь — то и носишь. Вот, держи! Специально всю гардеробную перерыла, пока отыскала. И даже подогнала по фигуре. Меня нянюшка научила.

Мне на голову свалился ком пятнистых тряпок. При детальном рассмотрении тряпки оказались странным сплошным одеянием.

— Энгель, ты потом жену прибьешь, — поторопил меня Генри. — Там что-то важное. Одевайся быстрее.

Я застонал. Боги! За что?!

— За все хорошее и на триста лет вперед! — весело откликнулась Саша, осторожно спускаясь на несколько ступенек. — Энгель, ты драться не будешь?

— А смысл? — пожал плечами я, силясь разобраться в том, как это надевается. — Помогла бы лучше.

— Как скажешь, милый!

Она в два прыжка спустилась с лестницы, и я едва не сел, где стоял. Саша была одета точно в такую же пятнистую одежду.

— Саша?!

— Не парься, Генри. Для тебя тоже есть. Вот. Иди, переодевайся. Да быстрее же! Сам говоришь — нас ждут.

Генри молча вышел.

А меня охватил странный азарт, мне совершенно не свойственный. Захотелось вдруг похулиганить. Сделать что-то, чего я раньше никогда не делал.

— А комбез тебе идет, — довольно сказала Саша, сноровисто помогая мне надеть и расправить обновку. Хм… А удобно. Нигде не жмет, не давит и не трет. — Надо будет еще берцы изобрести, но это потом. Присядь-ка, я твои косички в хвост соберу. У меня как раз лишняя резиночка в кармане завалялась.