Алмазная лилия (СИ) - Красовская Марианна

— А это-то у тебя откуда? — не выдерживаю я.

— Земля? С могилы бабушки. Это оберег. Не переживай, обычная земля.

Последним на стол ложится маленький кинжал в ножнах.

— Что ж! Начнем. — Вилли становится серьёзен, даже суров. — Готова?

— Откуда у тебя всё это? Ты что, думал об этом?

— Лиль, не нервничай. Перьями я пишу некоторые документы. Ветки вон за окном. А ритуал любой цверг знает, нас в школе этому учат. Начинаю?

— Начинай.

В чашу легли перья.

— Клянусь небесами, в которых летают птицы…

Земля.

— Клянусь землей, где лежат кости моих предков…

Ветки.

— Клянусь природой, которая даёт жизнь каждому существу…

Несколько капель воды.

— Клянусь водой.

Берет кинжал и быстро проводит по ладони. Кровь из широкой царапины падает в чашу тяжёлыми каплями. Он протягивает мне руку, и я послушно подставляю ладонь под его нож. Не больно, чуть-чуть разве что. Папаша делал больнее. Капли моей крови тоже стекают вниз. Порез тут же затягивается — хороший у Алмазных браслет. Вилли приподнимает брови, но никак не комментирует, что я сперла отцовский артефакт. Даже и не сперла… А просто "забыла" вернуть после демонстрации.

— Лилия Алмазная, я, Вильгельм Камнев, беру тебя в сестры и клянусь, что отныне — ты мне — сестра по крови. Не брошу, не предам, не обману. Буду защищать как себя. Клянись. Своими словами можно.

— Я, Лилия Алмазная, беру Вильгельма в братья. Клянусь заботиться о нем, как о родном брате, слушать его советы и не предам его и не брошу в беде.

— Огонь, все пожирающий, да будет нашим свидетелем.

Вилли резким движением бросил чашу в камин. Пламя вспыхнуло искрами так ослепительно, что мы зажмурились. Когда открыли глаза — даже и чаши глиняной не было.

— Огонь принял клятву, — буднично произнес Вильгельм. — Полностью. Хорошо. Значит, мы оба были искренни.

— А чаша-то куда делась? — заволновалась я. — Ладно, содержимое сгорело…

— Лиль, это магия. Ритуал. Он состоялся. Все, ты моя сестра.

— И всё? А какой-то там знак типа браслета не должен появиться?

— Нет, не должен. Ты знаешь, я знаю. Остальное неважно.

Я молча кивнула. Что ж, теперь я не одна. Невольно пришло в голову, что с Иеном я отказалась брататься… потому что изначально собиралась с ним спать. Что уж теперь-то юлить, нравился он мне. Очень нравился.

А теперь не нравится, и это очень больно, как оказалось. Но поговорить с ним все же стоит, потому что мы ведь взрослые люди, правда?

Но сначала — Валик.

Поэтому Вилли отправился в библиотеку, а я — на кухню.

19. Стоимость души

Валенуэль чистил овощи. Нож в его тонких белых пальцах мелькал, как бабочка. Впервые я задумалась о том, что он не всегда был поваром.

— Лиль? — поднял на меня глаза альв. — Проголодалась? Брокколи будешь?

— Буду, но речь не об этом. Девочки, нам бы с Валиком поговорить. Наедине. Пожалуйста.

— Нам, конечно, не сложно… — осторожно ответила мне Бенедикта, откладывая тесто. — Но что на это скажет твой муж?

— Муж? — удивилась я, прокручивая браслет на запястье. — А я разве замужем? Надо же, я и не догадывалась!

Цвергиня поджала губы и предупредила:

— Только недолго и не на столе.

— Не волнуйся. Мне нужен лишь разговор.

Валик с любопытством поглядел на покидающих кухню женщин и мягко улыбнулся:

— Они будут подслушивать.

— Плевать. Валь, сколько твой долг?

Альв помрачнел.

— Много.

— Сколько?

— Меня купил Холодный за двадцать тысяч золотом.

— Нихрена себе, — поразилась я. — Откуда у него такие деньги?

— Понятия не имею. Мой хозяин меня вообще не собирался продавать. Поэтому и цену дикую выставил. Но Йен взял и купил. Да еще сказал, что положит мне жалование, чтобы я мог себя выкупить.

— А родня? Почему они тебя не ищут?

— Искали, наверное. Только уж лет-то прошло… Да и покидало меня знатно.

— Ты домой вернуться хочешь?

— Кто ж не хочет-то?

— Да, ты прав. Я тоже хочу.

— К Алмазным?

— Нет, в свой мир. Валик, если я тебя выкуплю, ты мне поможешь? Домой вернуться?

— Как я могу?

— Говорят, что у вас есть артефакт "алмазная лилия". Он, наверное, не работает… но в клане Алмазных есть источник…

— Логику понял. Но, Лиля! Где ты возьмёшь двадцать тысяч золотом?

— Не проблема.

Я достала из кармана бархатный мешочек и тряхнула его. На стол выкатилось три бриллианта размером с орех.

— Наследство моё, — пояснила я, глядя, как глаза у альва становятся абсолютно круглыми. — Папенька откупился за то, что не скандалила.

— Это, — альв сглотнул. — Этого хватит. И ещё останется. Но тебя не отпустят!

— А кто будет меня держать? Я здесь никто. Не жена. Не дочь. Чужая женщина. Отец мог бы, но он далеко. Так что… Кстати, ты не знаешь, как браслет снять?

Я показала ему золотой обруч на руке.

— Перекусить щипцами, я думаю, — ошарашенно пробормотал альв. — Тот, кто надел, тот может.

— Ага, значит, все же Иен…

Я по-настоящему боялась, когда шла в мастерскую с Иену. Мне было плохо до тошноты. Хотя, казалось бы, это я была пострадавшей стороной, а не он. Это мне можно было кричать и ругаться. Но я отчего-то ощущала себя виноватой.

— Лиля! — Иен сразу заулыбался и отложил рукоять меча или чего-то там похожего на меч в сторону и поднялся. — Рад, что ты пришла.

— Это ненадолго, — сухо ответила я.

— Почему? Времени мало? На минутку забежала? Соскучилась? — его руки притянули меня к мужской груди, а губы нахально попытались заполучить поцелуй.

Я отвернулась, а потом дернулась, разрывая объятья.

— У тебя есть кусачки? Или клещи?

— Да, но я не понимаю…

— Я тоже много чего не понимаю, Иен, — я, наконец, нашла в себе мужество заглянуть ему в глаза. — Например, как ты мог говорить, что я тебе нравлюсь, называть меня женой, а сам… Я доверяла тебе больше, чем кому-либо из вашего лживого племени.

— Лиля…

— Что Лиля? — мой голос сорвался. — Ну что Лиля? Ты мне не муж, так?

— Так. Но ты все не правильно поняла…

— Да ладно! Еще скажи, что ты, когда договор подписывал и браслет на меня надевал, не знал, что это все понарошку!

— Знал, — опустил голову Иен. — Договор на договор… пока предыдущий брак не расторгнут, новый не действительный. А в договор вписан Холодный.

— Но брак с ним тоже не действительный?

— Нет, ты же с ним не спала…

— Выходит, что я не замужем?

— Замужем. За ним.

— А твоя роль в этом деле какая? Ты должен был лишить меня этой проклятой девственности, что ли? И потом передать в руки Холодного?

— Лиль, все не так. Никто бы тебя не заставил… просто все равно твой отец не подписал бы договор со мной. Ты княжна, а я так… Мастер.

— А мой отец обязательно должен в этом участвовать?

— Ну да. Ты же несовершеннолетняя.

— Мне до тридцати чуть меньше месяца осталось. И тогда что? Я смогу расторгнуть брак?

— Видишь ли, в тот момент, как ты вышла замуж, ты уже стала способной сама за себя отвечать. Так что можешь расторгнуть хоть сейчас.

— А для чего тогда этот весь фарс?

— Ну… чтобы ты привыкла. И точно решила, чего хочешь.

— Мать твою, Морозный, — устало вздохнула я. — Дай мне кусачки.

— Не нужно, — он осторожно ощупал пальцами браслет, как-то по-особому нажал и тот распался в его руках на две части. — Лиль, ты очень злишься?

— Я не злюсь. Я просто ненавижу гномов. Ненавижу.

— И что теперь?

— Не твоё дело, гном.

Я сжала в ладони половинки браслета. В груди было тесно, словно там скопился тёмный ком, мешающий дышать. С одной стороны, мне было по-настоящему плохо, а с другой — я никогда не ощущала себя настолько спокойной. Словно та, прежняя Лиля, которая была слабой и податливой, будто медуза, действительно повзрослела. Понятно, почему совершеннолетие у цвергов в тридцать. Быть взрослой — не слишком приятно, но нужно. В тридцать у меня, как видимо, как раз отрасли мозги, которых, если честно, не было в восемнадцать. Сомнений нет, я цверг.