Галина Черная - Истории оборотней
Он еще раз взмахнул своей изящной ручкой, и у наших ног возникла черная дыра, точно такая же, как та, в которую крысы утащили Гофмана. На этот раз командор со спящим писателем на руках прыгнул первым…
Мы мягко приземлилась на полу в его чердачной комнате. За окошком было уже совсем темно. Уложили Гофмана в кровать, укрыли его и отошли в дальний угол. Мой муж достал переходник, здесь он отлично работал.
Вдруг Гофман шевельнулся. Командор хотел уже нажать кнопку, но я мягко закрыла его ладонь своей, тогда он понимающе вложил переходник мне в руку. Еще минуту Гофман лежал неподвижно, но даже отсюда мне казалось, что дыхание его уже не ровное, как у крепко спящего, а глубокое и прерывистое, как у пробуждающегося. Вдруг он резко сел на кровати, вид у него был потрясенный и разбитый…
— Господи боже мой и великий саламандр, ну и вздор приснился!
Он не с первой попытки, но зажег газовую лампу, пересел за стол и стал быстро писать.
— Опять свои бредовые сны записывает. Мне свет мешает, мау-у!
Гофман никак не отреагировал. Похоже, мы ошибались, Мурр не говорящий, мы понимали его речь только благодаря медальонам-переводчикам, для его же хозяина это было просто недовольное урчание. Но писатель прав, считая своего кота уникальным, толстяк разумен настолько, что его мысли распознаются переводчиком…
Жирдяй приподнял одно веко, посмотрел на меня, на мгновение округлил глаз, но тут же его закрыл и замурчал, притворяясь спящим.
— О мой милый друг, единственный, кто меня понимает. Как хорошо, что ты здесь, а то с чудовищными образами, что мучают меня по ночам, я бы давно сошел с ума, если бы не твое успокаивающе благотворное присутствие, мой возлюбленный Муррхен!
И такой тонкой душе достался такой черствый наперсник. Я хотела придушить этого бездушного эгоиста. Но, видно, мучения нужны гениям, чтобы проникновеннее писать, если верить Кракатуку. Жаль только, что Гофман забыл нас, или мы тоже в его сознании остались ужасным видением, слившись в одно серое пятно с крысами…
— Но в этот раз я видел и кое-что чудесное. Я был счастлив, я воссоединился с Юлией, хотя бы и во сне, только не смейся надо мной, о мой трезвомыслящий любимец, это правда. Ах, что за чувство высочайшего блаженства я испытал, мой друг!
Стараясь сдержать слезы, я в последний раз с тоской и любовью взглянула на Гофмана. Я опустила палец на кнопку переходника, но, прежде чем нажала, нам довелось услышать слова, за которые можно было бы отдать нашу годовую зарплату.
— Там были еще странные люди, мои друзья! Поэтичный Бальтазар, жизнерадостная Кандида, а еще упитанный такой, невысокий, но прыткий, с большими амбициями молодой человек повышенной волосатости… мм… назову-ка я его Цахес… да, Крошка Цахес.
Профессор поперхнулся слюной! Ха, значит, Цахес написан с него?! Какой же причудливый механизм человеческая фантазия — чтобы из такого положительного во всех отношениях кота получился зловредный карлик-карьерист. А я и мой муж — прообразы Бальтазара и Кандиды!
Так вот что имел в виду Кракатук, говоря, что мы, оборотни, были нужны ему не только чтобы хранить, спасать и защищать… Вот что писатели представляют своими снами…
Гофман с довольным видом застрочил еще быстрее, последнее, что мы слышали, уже нажав на кнопку переходника, это как вдохновенно скрипит его перо…
История четвертая
ШЕСТОЙ (С ПОЛОВИНОЙ) ПОДВИГ ГЕРАКЛА
— Нас вызывают на допрос Заутберга. Сегодня, кажется, уже сто десятое слушанье его дела, и они наконец дошли до его преступлений на Аробике, — оповестил Алекс, войдя на костылях в комнату, где скучали мы с Профессором. — Отвертеться не получится, мы свидетели. Более того, единственные очевидцы-люди, ну… не считая разумного кота. Судьи признали его право на официальную дачу показаний.
— И? — Я вопросительно вскинула правую бровь.
— Нам необязательно идти всем. Может пойти кто-нибудь один. Тот, кто способен внятно изложить ситуацию и кому мы готовы предоставить передачу наших голосов. Кто бы это мог быть?
И мы с мужем посмотрели на кота. Он любит, когда его персона в центре внимания и к нему обращены восторженные взоры. К тому же он единственный кот в мире, чьи свидетельские показания так же легитимны, как у правомочного человека, поэтому эта поездка как раз для него. Вариантов нет.
— Настал твой звездный час, дорогой друг, — сказала я.
— Нет, я не могу. Я готовлю Агента 014 к экзаменам для поступления в детский садик, это мой самый одаренный ребенок, моя надежда. Абиссинка — девочка, я думаю, из нее могла бы выйти хорошая актриса, если бы я не был категорически против, а Мандаринчик… — к моему дикому удивлению, продолжил отмазываться кот, — он странно себя ведет в последнее время: вместо того чтобы носиться по комнате, кусаться и драться, как нормальный растущий организм, часами читает книгу о мономолекулярной связи между атомами в диффузных соединениях. Так что, как видите, в отличие от вас у меня проблем по горло. Неужели хоть раз вы не можете обойтись без меня? Алиночка, ехать должна ты! А речь я тебе напишу, чтоб ты не сболтнула какой-нибудь глупости…
Как вы понимаете, все эти споры могли кончиться только потасовкой, а потасовка привела к тому, что на Аробику все же делегировали меня. Может, оно и неплохо, разомнусь немножко, а то мы все засиделись на Базе…
Дело в том, что Алекс на прошлом задании растянул лодыжку, и я настояла, чтобы ему на всякий случай всю ногу закатали в гипс. Он согласился (плохо ли два дня полежать перед телевизором?), но все равно ни на какие допросы ему ехать было нельзя, про гнилые отмазки агента 013 вы знаете. Он у нас всегда выкрутится.
Поэтому на следующее утро, скоренько позавтракав, я быстро собралась, поцеловала мужа на прощание, села на специально присланный космический корабль и отбыла к месту, на межпланетную станцию Х123-12568, где проходило заседание суда по делу Заутберга.
…Злой гений скромно сидел на скамеечке перед залом заседаний. Он нисколько не изменился, та же худоба, то же плоское, ничего не выражающее лицо, те же немигающие глаза буравят насквозь, как инфракрасные лучи ночного видения. Мы не виделись уйму времени, в нашу последнюю встречу он, помнится, был в скафандре, а сейчас красовался в полосатой робе и круглой шапочке. Руки его стягивали оптоволоконные наручники. Трое массивных охранников спокойно пили кофе из пластиковых стаканчиков в двух шагах…
— Вот мы и встретились, дважды свидетельница, — кисло кивнул он мне.
— Почему дважды? — не поняла я.
— Потому что я как раз собираюсь бежать. — Его блеклые глазки на миг зажглись торжеством. — Не думай, что ты можешь мне помешать, глупая девчонка! Но когда будешь свидетельствовать о моем побеге, не забудь всех деталей. Адиос, бэби!
Негодяй резко вскочил и бросился наутек по коридору.
— Эй, охрана! Преступник сбежал! — закричала я, бросаясь вдогонку.
Охрана, отшвырнув стаканчики с кофе, ринулась за нами, на ходу вытаскивая лучевые парализаторы. Коридор заканчивался тупиком, и Заутбергу просто некуда было деться, но…
В углу его ждал верный робот, маскирующийся под тихое помойное ведро. Он вытянул тонкую металлическую лапку, самоотверженно вручая хозяину переходник.
— Здесь есть предатель! — взвыла я.
Охранники, запоздало компенсируя недопустимую халатность (оставить опасного рецидивиста одного!), дружно целились в преступного ученого. Один крикнул:
— Руки вверх! Брось это на пол! Девушка, а вы бы отошли куда в сторонку, а то вдруг…
Я, не слушая доброго совета, зачем-то кинулась на Заутберга и почти повалила его, но чуть-чуть не успела, в то же мгновение пространство закружилось и…
Мы перенеслись и свалились с достаточно приличной высоты на что-то одновременно мягкое и в то же время твердое, чтобы минут десять было больно вставать. Я открыла глаза навстречу теплым лучам солнца. А выглядит не так уж страшно, даже довольно приветливо. Мы оказались где-то посреди полуденного луга, свежего, как канадский газон или майская трава.
— Где мы? — спросила я, поднимаясь на ноги и оглядывая долину. Внизу текли две реки, синел лес, а на горизонте виднелось единственное строение, что-то архитектурно-храмовое с колоннами в античном стиле.
— В Древней Греции, — наслаждаясь произведенным эффектом, злорадно произнес он. — А точнее, в Элиде, в царстве справедливейшего и верного слову царя Авгия, кстати, моего старого друга. Неплохие у меня связи, правда? В моей непростой профессии преступного гения очень важно иметь тайных друзей, у которых можно отсидеться.
— Скотина! У меня муж дома в гипсе! А я здесь… — чуть не заплакала я от отчаяния и злости, но надежда мгновенно вернулась. — Не радуйся раньше времени, у охранников наверняка есть датчики, которые отследят наше перемещение, и в самую ближайшую минуту сюда прилетит целый полк солдат, которые схватят тебя и снова засадят за решетку. Так что твоей свободе недолго длиться. Ха-ха! Съел?
