Владимир Савченко - Пятое путешествие Гулливера
Может, действительно все уже было? Может, и все наши технические изобретения есть попытка вернуть утерянный рай, вернуть с помощью всяческих устройств вне себя все то, что некогда мы имели в себе?
Особенно вопрос о любви меня занимал. Наблюдая иногда за гуляющими под луной влюбленными парами, я вспоминал свои ночи с Агатой, ночи любви-единения со Вселенной, и мыслил в том же русле: ведь в том и отличие человеческой любви – и прежде всего молодой, трепетной, со слезами и стихами – от простого обезьяньего занятия, что она стремится охватить весь мир! Если так... мы, европейцы, с высокомерием и брезгливостью смотрим на отношения полов у дикарей, считаем свои образцом и вершиной; но в сравнении с тикитакскими какая же она вершина! На миллиметр выше, чем у дикарей, только и всего. И главное, с каждым веком они все ниже, проще: нет уже рыцарей, посвящавших себя служению Прекрасной Даме, все меньше стихов и все больше похабства. А ведь то, что упрощение отношений между мужчиной и женщиной, приближение их к животному примитиву есть признак вырождения,– оспорить нельзя.
Выходит, и тут тот долговязый с голым черепом не так и неправ?
Или взять развитие нашей цивилизации (как добавил бы Донесман-Тик, «с позволения сказать») с помощью внешних устройств: от карет до микроскопов и от реторт до пушек – прогресс ли это? Для самих устройств, безусловно, да; для методов их расчета и проектирования, для всех сопутствующих наук – тоже. А для людей? Ведь для них в конечном счете дело сводится к тому, что все это можно купить. Обменять на стойкий к желудочным кислотам металл. То есть главным для пользования «прогрессом» оказывается он (или эквивалентные ему ассигнации), как и во времена, когда прогресса не было Купил – телескоп (рассматривать соседние дома), корабль (перевозить рабов) , что угодно мудреное и точное, красивое и интересное – а сам можешь хоть хрюкать, ибо все это остается вне нас и не меняет нас. А если и меняет, то в какую, собственно, сторону?
Такие размышления шли у меня параллельно с написанием данного отчета. Вот так и получилось, что чем ближе к концу, тем яснее я понимал, что опубликовать его не вправе. Во-первых, не выйдет дело, не воспламеню я современников-соотечественников идеей прозрачности – и именно потому, что она должна быть не во вне, а внутри нас. Изменять придется себя. Вот если бы все выгоды прозрачности можно было купить (и, кстати, тем возвыситься над другими, кто не смог купить), а самому остаться все тем же скрытным, своекорыстным, лживым темнотиком, тогда другое дело. А так... нет!
Возможно, конечно, что публикация этих сведений подвигла бы некоторых ученых и врачей на исследования в том же направлении: постепенно, за сотню-другую лет, оно развилось бы. Но – и это уже во-вторых – надо смотреть на вещи прямо: пока что впереди нашей цивилизации идут не ученые, а люди с оружием. Люди, которые сначала стреляют, а потом думают, если вообще думают. Люди, для которых все не похожие на них (по виду, цвету кожи, по образу жизни, по религии... особенно по религии!), хуже их. А раз так, то – бей их! Вспомним, что осталось от ацтеков и инков.
Тикитакам грозит та же участь. В отчете, в главе IV, я рассказываю о том, как они потопили английский фрегат. Нетрудно угадать, какой приказ отдаст наше Адмиралтейство посланным к острову новым фрегатам и баркам, если за убийство даже одного белого уничтожается туземный поселок. Да, днем, при свете солнца, остров неприступен; но ведь здесь я неизбежно выдаю и то, что в темное время суток или в пасмурную погоду тикитаки беззащитны. Такую пору и выберут для нападения. И начнется резня. То, что вид островитян с непривычки вызывает ужас, отвращение и желание пустить в ход оружие, я знаю сам.
А разве рассказ о носимых тикитаками внутри драгоценностях не привлечет к острову пиратов, флибустьеров и иных рыцарей наживы? Эти джентльмены не станут роскошествовать со слабительными, а будут просто вспарывать животы.
Нет, дело не только в том, что на острове остались люди, которые мне дороги: жена и сын, хотя и это не могу не учитывать. Главное – в другом: мы, европейцы, считаем себя умнее других, будучи всего лишь сильнее. Пока мы с этим идем к другим народам, мы ничего не сможем взять у них, кроме сырья, рабов и товаров, и ничего не оставим там, кроме унижения, разорения и страха.
В то же время знания не должны пропасть; похоже, что мы и так их больше теряем, чем приобретаем.
Поэтому я завещаю эту рукопись своему старшему сыну Джону Гулливеру с тем, чтобы он передал ее своим детям, а те – своим и так далее до тех пор, пока положение не изменится, пока люди не начнут понимать две простые истины:
1) что подлинно разумная жизнь – та, когда меняют не только внешнюю среду, но и себя;
2) что нет народов лучших и худших, а есть разные – и все друг друга стоят.
И пусть пройдет до этого век, и два, и более – только тогда я позволяю сообщить, что
Весь покрытый зеленью, абсолютно весь,Остров Тикитакия в океане есть.
1985—1986
1
Сведения о кварках, усвоенные и творчески развитые мною, взяты из «Квантовой физики» А. В. Астахова и Ю. М. Широкова (М., «Наука», 1983); авторам ее приношу искреннюю благодарность за доставленное удовольствие.– В. С.
