Евгений Якубович - Кодекс джиннов
– Какой все-таки мерзавец, этот начальник стражи. Мы договорились, что он получит флягу вигрина в качестве платы за вход в город. Все вроде бы по закону. Но ты видел его флягу? А что поделаешь, я ведь еще не вернулся ко двору. А с такими личностями можно спорить, только имея соответствующее положение. Нет, но каков нахал. Это у него называется одна фляга!
Несмотря на ворчание, джинн сиял от восторга. Он был счастлив вновь оказаться в городе, а ругался просто потому, что так было положено.
Коля также с интересом оглядывался вокруг. Город в целом производил приятное впечатление, хотя и не мог похвастаться архитектурными изысками. Невысокие глиняные дома, по восточному обычаю, прятались за дувалами, показывая улице лишь глухие стены. Узкая улица была тщательно выметена, по ее краям, вдоль дувалов текли неглубокие арыки с относительно чистой водой.
Прохожие делились на две категории. Подавляющее большинство составляли откровенные оборванцы в ношенных заплатанных халатах, перехваченных на поясе простыми веревочками. Ни о золотых украшениях, ни о драгоценностях и речи быть не могло. Не было даже мало-мальски заслуживающих упоминания животов. Владельцы старых халатов были худы, как щепки.
Тем не менее это были все те же джины – огромные крючковатые носы, поросшие шерстью, раскосые глаза и небольшие рожки не оставляли сомнений в их расовой принадлежности.
Сколько Коля не приглядывался, он видел либо толстых богатеев в роскошной одежде с золотыми украшениями, либо откровенных бедняков. Никаких признаков среднего класса не наблюдалось. Это показалось Коле странным. Его небогатых знаний в области политической экономии хватало на то, чтобы понимать, что показателем экономического процветания страны является именно эта категория населения.
Несмотря на нищенскую зарплату и невыносимые бытовые условия, традиционные для российских космонавтов-бюджетников, Коля всегда причислял себя к среднему классу. Поэтому на новых планетах он первым делом искал равных себе по социальному статусу. Здесь же таких не было в принципе.
– Однако, сколько здесь бедняков! – не выдержал он.
– А как ты хотел? Джинны испокон веков делятся на богатых благородных владык, подобных мне, и прочих, не заслуживающих права на роскошную жизнь. Разве может быть иначе?
– Ну, в общем-то, я знаю немало планет, где все население живет примерно одинаково.
– Ты еще скажи, что там у всех все есть, – недоверчиво усмехнулся джинн.
– Как вам сказать, примерно так и обстоит дело.
– Ты смеешься надо мной, Коля, – проворчал Махмуддин-аглай. – Так не бывает, и быть не может. Потому, что всех много, а всего мало. Это же так просто.
Коля решил не ввязываться в экономический спор.
– Тогда объясните мне, как это устроено у вас.
Махмуддин-аглай вновь принял важный вид и начал покровительственным тоном.
– Какой ты непонятливый. Я же объяснял тебе основы устройства мира. Единственно верный порядок вещей состоит в том, что джинны могут быть либо бедными, либо богатыми. Третьего не дано.
Коля почесал затылок. Он внезапно вспомнил слова джинна о четырех составляющих их мира. «Ну-ка, как он выкрутится на этот раз?» – подумал Коля и спросил:
– Уважаемый, помнится, вы говорили, что все на свете имеет четыре стороны. Здесь же я пока вижу только два варианта – бедные и богатые. А как же насчет двух остальных сторон?
Джинн неожиданно расплылся в улыбке.
– Молодец, Коля, ты запомнил мои уроки. Конечно же, наше общество состоит из четырех частей. Первая – благородные богатые джинны с животами. Вторая – безродные бедняки. Две остальные составляющие нашего общества – это ифриты и джиннессы.
– Понятно, – кивнул Коля. – Пусть так. Но, допустим, кто-то из бедняков откроет свое дело и станет хорошо зарабатвать. Он ведь, в конце концов, тоже может стать богатым благородным джинном? И даже отрастить себе живот.
– Это не так просто. Благородными джинны становятся от рождения. Джинн низкого происхождения, конечно, может разбогатеть. Ты встретишь здесь немало богатых лавочников. Некоторые даже смогли отрастить вполне приличные животы. Но это, по-прежнему, лишь низкорожденные, просто богатые и толстые. Они лишены способностей, которыми обладают истинные благородные джинны. Даже срок их жизни останется прежним, очень коротким, как у людей.
Пройдя пару кварталов, Махмуддин и Коля оказались в другой части города. Улицы по-прежнему оставались узкими и кривыми, но за заборами виднелись сады, в которых прятались большие роскошно отделанные особняки.
– Ну вот, мы почти пришли, – сказал джинн. – Это квартал благородных джиннов. Здесь стоит и мой дом.
Коля завертел головой.
– Где же он?
– Чуть дальше.
Глава 9
Ухарские леса с незапамятных времен пользовались дурной славой. Рассказы о тамошних ужасах из поколения в поколение оставались любимой темой посиделок накануне Дня Выноса Всех Святых. Какими только чертами не наделяла народная фантазия обитателей проклятого места! Но наиболее популярной была версия о неких полузверях-полулюдях, обладающих невероятной свирепостью, невиданной силой и неслыханной прожорливостью.
Правда, королевские хронисты всегда оспаривали правильность такого определения, поскольку силу ухарских монстров наблюдать воочию действительно никому не приходилось, а вот про их зверские аппетиты слышали все, включая сборщиков податей. И года не проходило без разбойных нападений лесных чудищ на закрома и сусеки окрестных обитателей. Каковые обитатели с непонятным упорством отказывались покидать насиженные места и даже нередко уговаривали перебраться сюда своих родственников и просто хороших знакомых. Разумеется, переселенцев вскоре постигала та же участь, и они быстро привыкали рассказывать мытарям о постигшем их несчастье, не оставившем никакой возможности хотя бы частично уплатить налоги как в королевскую, так и в баронскую казну.
У самих же сборщиков оставалось только два выхода: либо поверить пострадальцам на слово, либо потребовать от ухарских разбойников подтверждения этих рассказов. И доблестные мытари обычно выбирали первый вариант, справедливо полагая, что, ежели сильных мира сего так волнует недостача сотни-другой золотых, так пусть они сами во всем и разбираются. К тому же, будучи по натуре людьми впечатлительными, они в своих отчетах невольно преувеличивали масштабы бедствия и соответственно преуменьшали сумму собранных налогов. Для большего правдоподобия.
Бароны, разумеется, не могли смириться с постоянным дефицитом своих бюджетов. Но как быть, если их отцы, деды и прадеды точно так же страдали из-за разбойников и ничего с ними поделать не могли? Не бросать же свои немногочисленные дружины прямо в пасть неизвестному, но, несомненно, страшному врагу?! Куда проще отписать жалобу надеже-государю, посетовать на крайнее обнищание своей вотчины и добиться снижения непосильных налогов. Стоит ли уточнять, что и бароны тоже слегка завышали размеры убытков, но не по злому умыслу, а лишь для того, чтобы его величество, наконец, обратил внимание на творящиеся в его владениях беззакония.
И король обращал. Периодически, раз в пять-десять лет, ему надоедало ежедневно выслушивать слезные письма вассалов, и он повелевал собрать войско и произвести зачистку Ухарских лесов. Защитникам порядка и законности устраивали пышные проводы в городе, сверкающая доспехами кавалькада очень эффектно смотрелась на дороге, уходящей в сторону злополучного леса, а воодушевление простого народа подогревало мужество и решимость самих воинов. Но, углубившись в лес ровно на то расстояние, с какого их уже невозможно было разглядеть с опушки, благородные рыцари вдруг останавливались и устраивали совещание.
Оно также проходило довольно традиционно, по установленному много лет назад неизменному сценарию. Командующий принимал решение выслать вперёд разведчика из числа местных жителей – ведь закованному в броню рыцарю так неудобно пробираться сквозь заросли. (И даже появление роботов ничего не могло здесь изменить, поскольку хозяину все равно пришлось бы следовать за своим механическим слугой). А дальше разведчик в точности повторял маневр благородных господ и останавливался тотчас же, как только убеждался, что за ним уже никто не наблюдает. Просидев до вечера в кустах, он возвращался в расположение части и докладывал, что злобные лесные чудища разбежались, едва прослышав о надвигающейся на них неумолимой расплате. И командующий тут же отправлял в столицу гонца с донесением, лишь чуть-чуть не совпадающим с рассказом разведчика. Всего на одно слово: «остальные чудища разбежались».
После этой победной реляции войско без лишней суеты отправлялось назад. В столице их поджидала торжественная встреча, сопровождавшаяся массовым многодневным пиром, где за королевский счет мог угоститься каждый желающий. Что, понятное дело, только усиливало любовь народа к своим защитникам и не оставляло никаких сомнений в заслуженности наград, которые его величество самолично раздавал наиболее отличившимся воинам. А то, что спустя каких-то полгода, нечисть появлялась вновь, никого особо не удивляло – проклятое место, что с него возьмешь?
