Михаил Высоцкий - Последняя Баллада
Причем даже исповедью это было тяжело назвать — женщина ни в чем не каялась, а просто предупреждала. Так что Иосиф Киану надеялся, что, когда он, презрев тайну исповеди, весь этот рассказ передаст богомерзкой нечисти, бесовскому отродью и просто вампиру Олегу, Господь уж как-нибудь простит взятый на душу грех.
— Ну как, понравилось? — попивая пиво, спросила у Хара девушка.
— Да-а… — кивнул тот. — Я даже не думал, что тут такое может быть.
— Это все Биглы — я тоже не догадывалась, что прямо под носом могут скрываться такие древние руины, — заметила Эбрилла.
— Да мы выросли тут, — бросил Доротей Бигл.
— У нас дом рядом, — добавил Мадерон Бигл.
— Вот мы и ходили сюда играть — тут всегда было пустынно и нас никто не мог найти.
— И тогда же мы с Доротеем заразились древней историей. Хар, представляешь, эти руины — самый настоящий первый Храм Огня! Тот, который сейчас, построили через тысячу лет после того, как Прометей доверил нашим предком свой Огонь, а сначала он хранился именно в этих подземельях.
— Мы с Мадероном, когда рылись в архиве, столько всего интересного про первый Храм узнали — оказывается, именно с него началась история нашего города, тут, где мы сейчас сидим, человек впервые ступил на землю этого мира! Представляешь, а об этом даже никто не знает, люди забыли свою историю!
— Забыли, — кивнул Хар и не упустил возможности направить разговор в нужное для себя русло. — А что, неужели действительно никто больше древней историей не интересуется?
— Никто, — горько вздохнул Доротей. — Сколько мы с братом просидели в библиотеке, изучая самые древние, самые загадочные трактаты, никого больше не встретили.
— Неправда! Я там была! — встрепенулась девушка.
— Была, — кивнул Мадерон. — Один раз, когда нам дали задание написать сочинение про историю Ордена времен Второго Нашествия. На полчаса заскочила, первую попавшуюся книгу взяла и убежала.
— Там надо прожить годы, чтоб со всеми этими трактатами разобраться! — добавил Доротей. — А из всей нашей группы только ты была один раз, Магний, Алихвисс какие-то книжки искал да Камардон. Остальные даже не заглядывали! Да и те…
— Не говори, — поддержал брата младший Бигл. — Ягги однажды заглянул, да как увидел, сколько там пыли, испугался и убежал. Там ведь никаких картотек нет, книги не подписаны, стоят так, как их поставили тысячу лет назад, и, пока не прочитаешь книгу до конца, часто даже не поймешь, о чем она!
— Вот-вот, мы пока про старый Храм искали, на что только не натыкались! Хар, ты даже представить себе не можешь — мы однажды нашли книжку, где человек, один из первых Хранителей, писал про свой родной мир! Мир с огромными пирамидами посреди бескрайней пустыни — представляешь? Мы даже сначала не поверили, думали, что это сказка, как и та, про «бога, рожденного в огне», но потом перечитали — действительно исторический документ! Автор — один из первых Наместников, реальная историческая фигура!
— А что за сказка? — встрепенулся Хар. — Ну, про рожденного бога?
— Да обычная сказка, — отмахнулся Мадерон. — Таких много сказок. Там было написано, что вроде Огонь может сделать каждого из нас богом и подарить все желания…
— Занудная, — добавил Доротей, — и скучная, такое ощущение, что не сказка, а техническая документация. Мы там половину не поняли. Да и вообще случайно наткнулись мастер Агап Нест ее читал, вот мы и подумали, может, там что-то интересное…
— Агап — выдающийся человек! — вступил Мадерон. — Если бы не он, мы бы, даже не знаю, нашли бы хоть что-то… Живет историей! Хар, ты еще на его лекциях не был — когда он рассказывает, оторваться невозможно! Такое ощущение, что сам попадаешь в те древние времена!
— Да, Хар, — мечтательно вздохнула Эбрилла, — мастер Агап Нест бесподобен! Когда у нас будет его лекция «Хронология исторического развития магии», смотри не пропусти! Название скучное, но, когда он начинает говорить… Даже Камардон слушает. А вообще такое чувство, что Агап про историю знает все — ты его можешь спросить, кем был тридцать третий Наместник, и он тебе выдаст по памяти всю его биографию, от дедов-прадедов до потомков в десятом колене!
— Подождите! — перебил Хар. — Доротей, Мадерон, вы же говорите, что, кроме вас, в архивах библиотеки больше никто не бывает? А как же он?
— А он там живет, — изумился такому странному вопросу старший брат. — Он всю свою жизнь проводит с древними фолиантами, Агап и есть наш архив, он там все прочитал, каждую брошюру знает и помнит.
— Удивительнейший человек… — добавил младший, — Если кому-то и суждено открывать тайны прошлого, переворачивая наше мнение о настоящем, то только таким людям, как он…
«Вот уж действительно: иногда люди даже не догадываются, насколько их слова верны», — подумал Хар.
О последнем разговоре следовало как можно скорее доложить Олегу. Постепенно элементы мозаики ста- новились на свои места.
Детская загадка: «Кем должен быть жеребенок, чтобы стать мышкой»? Именно такую простую загадку загадывала маленькая девочка Маша своим друзьям и подругам и удивлялась, что те не могут додуматься до такого простого ответа. Правильный, по ее мнению, ответ должен звучать так: «Он должен быть мной».
О том, что это непростая загадка, девушка догадалась рано. Но она даже подумать не могла, что, стоит сказать (а лучше показать) ответ, и парень, красивый, статный парень, в которого она была по уши влюблена, убежит от нее с дикими воплями и больше не согласится ни на одно свидание. Так была разбита первая любовь. А годы спустя она и вовсе перестала верить в это чувство.
Оборотни живут долго, но октоборотни живут еще дольше. Их жизнь, если не прервется на костре или с осиновым колом в груди, длится столько же, сколько и у всех их ипостасей. Причем не обязательно прожить все жизни, пятнадцать лет собакой, двадцать лет лошадью и сто лет вороном. Можно перебрасывать годы с одной ипостаси на другую, чем девушка и пользовалась. Все же родной, человеческий облик ей был ближе всего, и именно в нем она проводила половину своего времени.
Вернувшись в город серой кобылой (а Мария заранее позаботилась, чтобы в нужный момент в конюшне остались только две лошади, остальные — вот уж совпадение — по какой-то причине дружно отравились и были временно недееспособны), она довезла двух поклонников древнего мастерства до Академии Магии и, перекинувшись крысой, продолжила следить за ними.
Преподаватель со студентом не таились — да и чего им таиться в стенах родной Академии, — но держались порознь и не особо хвастались тем, что несут мешок с прахом какого-то древнего некроманта. Они были предельно осторожны. Ни учитель, ни ученик не спешили в свое тайное убежище — занимались обычными делами: один с остальными преподавателями отдал дань праздничному обеду в исполнении несравненного мастера Моргана де'Силва — лучшего повара всех времен и народов, второй со своими одногруппниками сыграл партию в «магический бой»[5]. Как всегда, проиграл: хоть и девушка, а Эбрилла Рэйн не знала себе равных в мастерстве иллюзий.
После, попрощавшись, он отправился в свою комнату якобы спать — но зачем тогда в ту же комнату зашел его учитель? Конечно, подобные посещения не были редкостью — преподаватели Академии Магии время от времени отправлялись проверять, чем живут их студенты, но… В другое время, возможно, Мария и упустила бы эту странную связь, но не теперь — еще вчера она заподозрила нечто неладное, и сейчас эти подозрения должны были или развеяться (а что, всякое бывает…), или подтвердиться. В прошлый раз эту комнату изучить не удалось, зато теперь живая лоза отдыхала, и крыса смогла пробраться в покои Ягги Эсме- ралда.
— Все готово, учитель, — поклонился тот. — Мы можем отправляться.
— Отлично! Завершим же сегодня наши опыты — и пусть мертвое вновь станет живым! Открывай портал, Ягги!
— Да, мастер.
И ничего странного не было в том, что одно из самых сложных заклинаний — открытие портала, способного перебросить вещество через пространство, — исполняет ученик, в то время как его учитель лишь наблюдает за этим…
Салвис Авиани, вице-ректор, мастер врачевания, мог исцелить любую рану, мог фактически вытащить с того света, мог бросить беглый взгляд на человека и сразу назвать все его болячки. Он пользовался огромным почетом в войсках, его работы по боевому лекарскому делу были на столе каждого практикующего врачевателя, его работы по продлению жизни и приданию старческому телу молодых сил расходились быстрее, чем их успевали переписывать. С его мирными хобби (вроде желания создать Франкенштейна — оживленного боевого голема — из частей мертвых тел) мирились ректор и остальной педагогический состав Академии. Но в то же время Салвис Авиани, способный взглядом срастить края любой, даже самой глубокой раны, был бездарнейшим магом. Зажечь огненный шар, вызвать дождь или навести чары иллюзий — все это было выше его сил. Стихийная магия и магия иллюзий не были даны ему от рождения, но это нисколько не смущало волшебника. Там, где он не мог использовать свои силы, приходилось прибегать к чужим — такому человеку не откажешь, никто же не знает, когда может понадобиться помощь настоящего лекаря.
