Людмила Гетманчук - Бабки в Иномирье
– Свободу заточенным в башне ведьмам!!! – Заорала я во весь голос, а в конце, даже закашлялась от переизбытка рвения.
Эх, жаль, выкинуть больше нечего! Стресс у меня, который срочно снимать надо. А из всех подходящих способов только этот и остался. Да и тот, весь закончился.
Хотя… Я опустила взгляд на элегантные сапожки на своих ногах, которые дополнили мой туалет. Очень элегантные сапожки. Но, как говорится, искусство требует жертв. И если нельзя принести в жертву само искусство….
Осталось до них лишь добраться. Сидела я на подоконники, свесив ноги на ту самую сторону, где каменная стена башни убегала далеко вниз.
А что, высоты я не боюсь, да и вид из этого окошечка открывался просто замечательный. Направо посмотришь – городок, в который я так неудачно забрела, увидишь. Налево посмотришь – поросшие хвойным лесом горы увидишь. Прямо посмотришь – загородный дворец повелителя весь, как на ладошке. А вниз посмотришь… кучка того, что еще недавно было обстановкой.
А ведь все так хорошо начиналось. Во дворец меня доставляли так, словно я могла рассыпаться от малейшего неосторожного прикосновения. В карету – под ручку. Из кареты – под ручку. К парадному крыльцу подошли, все предупредить норовили: 'Осторожно, ступенечка. Осторожно, еще одна'.
Одно из двух: или демона главного так бояться, или меня совсем за дуру держат. Если второе, то я не гордая, стерплю. Это даже к лучшему, если тебя недооценивают. А вот если первое….
Ладно, и с этим разберемся. Всему свое время.
Привели меня сначала в купальню. Нашим олигархам такое даже не снилось. Мрамор, не мрамор, я в таких вещах не очень хорошо разбираюсь, но миленько. Один бассейн небольшой, вода над ним паром курится. Второй побольше, там что-то все время булькает и фырчит. В третьем вода молочно белая и ароматом от нее приятным тянет. Между ними лавки широкие, тканью накрытые. Рядышком столики со всякими баночками, бутылочками, плошечками. Солнце через витражи цветные красками на полу и стенах играет.
Демоны меня пятерым демоницам передали, а сами самоустранились, за дверь вышли.
Ну, думаю, сейчас разборки будут. Обычно так и происходит. Если на какого мужика спрос повышенный, а тут еще одна конкурентка появляется, то хорошим ничем такие ситуации не заканчиваются.
Я уже приготовилась устроить войнушку местного масштаба, как тут же осознала, что мои выводы оказались неправильными. Девчонки темнокожие смотрят на меня без злобы. А даже с некоторым сочувствием.
Сразу стало понятно, что из двух возможных выводов, правильным оказался насчет повелителя. Я, может быть, и дура, но не в такой степени, как боятся главного демона.
Все это, конечно, неприятно, но еще не повод, чтобы лишать себя удовольствия.
На попытку помочь снять платье ответила отказом. Ладно бы еще мужчина…. а так, я и сама раздеться могу. Все остальное напоминало сладкий сон. Меня терли, массировали, опять терли. Намыливали, смывали, втирали, размазывали, растягивали, окунали. Потом растерли насухо, причесали, обрядили в новое платье, напялили сапожки и отконвоировали в башню.
Даже не накормив.
Минут пять я сидела спокойно. Ну, мало ли, какие дела их задержали. Вот, думаю, сейчас дверь откроется и появится кто-нибудь с подносом, вкусностями заставленным.
Не появился.
Следующие пять минут я стучала в дверь и требовала меня выпустить.
Не выпустили.
Еще столько же я в вольном переводе цитировала выдержки из УК (Примечание переводчика: Уголовный Кодекс).
Не помогло.
Затем я вспоминала все нецензурные слова, которые выучила за свои двадцать пять лет.
Не подействовало. Хотя слов оказалось много.
Потом… потом, проносясь метеоритом мимо столика на изогнутых долларом ножках, случайно уронила стоящую там вазу. Без цветов. Были бы цветы, вряд ли я такой погром устроила.
Это оказались первые, но далеко не последствие осколки. К сожалению, все с теми же последствиями.
– А я не хочу, не хочу по расчету, а я по любви, по любви хочу. Свободу, свободу, мне дайте свободу. Я птицею ввысь улечу. – Взвыла я пароходной сиреной и потянулась к сапогу, совершенно забыв, и про высоту, и про то, что сижу на самом краешке.
Испугаться даже не успела. Меня так крепенько за талию подхватили и обратно в комнату втянули.
– Птичкой, значит. – Хмыкнул Азаир, разглядывая недовольство на моем лице.
Эх! Не отобрали бы мою метелочку, показала бы я ему и птичку, и фигушку, которая бы вместо меня осталась. А не экспроприировали бы второй браслетик, послала нашему Змею Горынычу на КПК коротенькое сообщение. С требованием огневой поддержки. Он бы тут не то, что камня на камне, а и пепла на пепле не оставил. Грозный он у нас, когда Бабок Йожек кто обидеть пытается. Правда, сколько себя помню, никто еще здоровьем своих нервов не рисковал.
– Ага. – Хмурю я брови, пытаясь хоть немного увеличить расстояние между ним и мною. Уж больно близко стоит, последние здравые мысли из головы своим присутствием вышибает. – Пикирующим бомбардировщиком.
Вот ведь кадр заморский! Такое ощущение, что он меня даже не слышит. А если слышит, то не видит. А если не видит…. То-то я думаю, чего это он меня все ощупью, да ощупью. Лапки загребущие уже по моему телу, как у себя дома прогуливаются.
– Мы есть то будем? – Уточняю я, пытаясь без кровопролития убрать его руку с того места, которое несколько ниже талии.
– Будем, – шепчет он, наклонившись к моему ушку. – Тобою.
– Каннибал, что ли? – Уточняю я, пытаясь осмыслить возникшую перспективу.
Вот ведь, о чем угодно подумать могла, когда сюда попала, но чтобы мною закусывали…
– Кто? – спрашивает он.
Видно слово незнакомее его удивило.
– Ты. – Заявляю я и хлопаю ресничками.
– Нет. – Констатирует он.
– Почему? – Теперь уже ничего не понимаю я.
– Что почему? – Хмурится он.
– Почему не каннибал? – Вот ведь…. Повелитель на мою голову непонятливый, какой попался.
– А надо? – Не врубается он.
– Да нет. – Радуюсь я, что ошиблась в своих выводах. – Вот и не надо начинать.
– Чего начинать. – Впадает он в ступор.
– Кушать меня не надо начинать. – Пытаюсь я объяснить ему совсем уже доступно.
– А я и не собирался. – Начинает оправдываться он.
Вот так всегда! Сначала барышню введут в заблуждение, а потом еще и виноватой сделают.
– А чего тогда говорил? – Теряю терпение я.
– Когда? – Начинает злиться он.
– Да только что. – Пытаюсь напомнить ему я.
– Да не говорил я такого! – Рычит он.
Нашел, чем напугать. Слышал бы он, как наш Змей Горыныч рычит, когда к нам всякие тролли в гости заглядывают. Так рычит, что даже мы побаиваемся.
– Говорил. – Говорю.
Ну, если я помню, что он говорил, не буду же я говорить, что не говорил.
– Не говорил. – Пытается убедить он меня в обратном.
– Нет, гово….
Больше ничего сказать я не успеваю, потому что он применяет военную хитрость и решительно меня целует.
– Н-е-т, г-о-в… – Делаю я еще одну попытку добиться справедливости, но замолкаю.
Уж больно хорошо, демон, целуется. Намного лучше, чем тот красавчик, которого я на спор с девчонками из-за соседнего столика в ресторане увела. Мы тогда еще небольшой погром устроили, когда та дама, что вместе с ним была, пришла нам претензии предъявлять. А не надо своих мужиков без контроля оставлять. Ей, видите ли, надо было носик припудрить. Раз мужик с тобой, пудри в пределах видимости. Чтобы ни одна, ни-ни…
Мысль, конечно, была интересная, да и воспоминания приятные, но этот хмырь, посчитав, что ему все дозволено, начал по спине лапами елозить, шнуровку у платья расшнуровывать. Ага!!! Видели мы таких быстрых. Ты сначала накорми, напои, кучу ласковый слов наговори, а уже потом за шнуровку хватайся. Если тебе позволят.
Я реснички слегка приподнимаю, чтобы обстановку оценить. Хорошая такая обстановка. Повелитель уже не сомневается в своей окончательной победе. На морде блаженство и предвкушение большими буквами нарисовано.
Наивный!!! У ведьм для таких случаев чего только не припасено.
Но войны я пока не хочу. Моя метелочка еще ко мне дорогу не нашла. Это Афина всю нашу технику одним заклинанием закляла. Куда бы теперь наши средства передвижения не спрятали, не скрыли, те обязательно к хозяйке воротятся. Если надо даже туманом обернутся, но в малейшую щелочку пролезут. Так что мне просто нужно протянуть время.
Ну и протянула. Глазки закатила и обмякла в его руках. Уж обморок симулировать я еще в младшей группе детского сада научилась.
Он сначала на мою уловку не клюнул. Хмыкнул самодовольно, тряхнул легонечко. Но не зря же девчонки говорили, что по мне сцена плачет. Я только еще ниже у него по рукам сползла. Ну а бледность… Годы тренировок и непосильного труда.
