Пирс Энтони - Долина прокопиев
Выйдя из комнаты магического водопада, Эхс увидал, что там, где он оставил свою старую одежду, теперь лежит новая. Но все прочие предметы – ножик, пилюли и даже засохший огрызок яблока, были аккуратно сложены рядом с ней.
Эхс облачился в новую одежду: светло-синие брюки и такого же оттенка рубашку. Теперь он будет знать, как одеваются зрители, когда идут на спектакль. Уж кто-кто, а донные прокляторы в нарядах для зрителей толк знают.
И снова появилась девушка. Но это была не Дорис, а, по всей видимости, уже настоящая горничная.
Девушка не отличалась красотой, так что флиртовать с ней вовсе не хотелось. «Может, это и к лучшему, – подумал Эхс. – Не о девушках надо сейчас думать, а о том, как найти помощь для копуш».
– Кушать подано, – произнесла горничная.
Эхс пошел следом за ней и оказался в уютной комнате, где на столе были расставлены фрукты и пирожные.
После еды горничная причесала его и провела в какой-то зал, где царили тишина и полумрак. Эхс гадал, что сейчас последует: «Может, и эта девица полезет по какой-нибудь лесенке вверх?», – но нет, она просто указала ему на кресло и шепнула:
– Садитесь. Пьеса сейчас начнется.
Эхс приготовился смотреть и слушать, причем как можно внимательнее. Ведь потом ему придется высказать свое мнение об увиденном. А вдруг пьеса ему не понравится? Тогда разгневанные прокляторы просто выставят его за дверь. Нет, пьеса должна ему понравиться во что бы то ни стало!
Зазвучала увертюра. Голоса множества инструментов – скрипок, труб, литавр, слились, образовав единый стройный хор. Эхс не очень разбирался в музыке, но теперь он понял, что раньше хорошей музыки просто не слышал. Эта мелодия его чрезвычайно впечатлила и придала бодрости.
Сцена была прикрыта огромным, свисающим с потолка занавесом, но вот внизу его появилась полоска света, а потом занавес начал подниматься, подниматься… Эхс подался вперед, захваченный тем, что будет дальше, а увертюра, все еще звучавшая, обещала много захватывающих событий…
Какой-то замок, ворота, ров, во рву чудовищный страж.
И тут Эхс понял, что перед ним на сцене – замок Ругна!
Юноша, примерно возраста Эхса, вышел на середину сцены. Одет он был просто, но на голове его посверкивала корона.
– Как поживаешь, ров? Ровное чудовище жалуется, что ему тяжко стало нести службу в твоих пределах, настолько ты обмелел, – звонким голосом произнес юный актер, обращаясь ко рву, нарисованному, но так достоверно, что Эхс сначала и не понял, что ров не настоящий.
– Увы, я сохну по своей возлюбленной, сэр, – пожаловался ров.
Эхс засмеялся: шутка ему понравилась. Да ведь этот мальчишка на сцене.., это же король Дор! Ведь только Дор умеет разговаривать с неодушевленными. Это действительно крупный магический талант, открывший перед Дором путь к королевскому трону. В жизни Дор уже взрослый мужчина, а на сцене, гляди, совсем юнец!
И тут на сцену вышла актриса, тоже очень юная, хорошенькая, с ярко-зелеными волосами, одетая весьма и весьма игриво.
В музыкальном сопровождении тут же послышалось что-то бодрое и вместе с тем ироничное.
– Приветствую тебя, Дор! – воскликнула девица. Слова она выговаривала очень четко и разборчиво, как никто никогда не говорит в жизни.
– Привет, Айрин, – ответил Дор заунывным голосом.
«Вот, – понял Эхс, – еще одна особенность театра: люди на сцене не скрывают, а наоборот, всячески подчеркивают свои чувства».
– Пойдем куда-нибудь, где нам никто не помешает целоваться, – предложила Айрин, а музыка зазвучала как-то щекотливо.
– Не могу, у меня нет времени, – ответил Дор. – Я должен переговорить еще с несколькими неодушевленными.
– Неодушевленные тебе дороже, чем я! – вспыхнула Айрин. И в мелодии тоже что-то гневно вспыхнуло.
– Да, дороже! – бесстрашно ответил Дор. – Ты ведь всего-навсего девчонка.
– Я женщина? – воскликнула зеленоволосая девица.
– Ха-ха, – ответил Дор с испепеляющей иронией.
Эхсу страшно понравилось это «ха-ха». Он решил его запомнить и, если потребуется, применить в жизни.
– Ну так я сейчас докажу тебе! – крикнула Айрин, обхватила Дора обеими руками, приподняла и бросила в ров!
Раздался всплеск.
От неожиданности Эхс подпрыгнул на своем кресле. Так, значит, ров все же настоящий!! С настоящей водой! «Ох, какой же я дурак, – тут же опомнился Эхс, – ведь это всего-навсего такой музыкальный всплеск».
– Ты за это поплатишься! – пригрозил Дор-актер, изображая, как выбирается из воды.
– Ха-ха! – ядовито ответила Айрин. И у нее получилось не хуже, чем у партнера. – Только посмей! Только негодяи способны обижать женщин!
Дор-актер стал угрожающе приближаться к ней.
Актриса приняла гордую и вызывающую позу.
И тут Дор схватил ее за руку и стащил в ров.
Музыкальные брызги взметнулись под потолок.
– Ты.., ты.., дерзнул? – от возмущения просто заикаясь, проговорила Айрин, то есть актриса, якобы вся мокрая, вылезая из рва. Теперь, когда одежда и зеленые волосы облепили ее, она стала похожа на какую-то мокрую водоросль. – Ты будешь наказан!
– Я уже только что был наказан, – напомнил Дор.
– Ничего, лишнее наказание пойдет тебе на пользу.
Дор, испуганный, начал пятиться к рампе, а Айрин шла на него. Она схватила его за руку и потащила назад к воде.
Дор попытался вырвать руку. Началась борьба, и они оба упали в воду.
И там, внизу, началась потасовка. Дор и Айрин били и царапали друг дружку, незаметно срывая одежды.
При виде пышных телес актрисы у Эхса глаза на лоб полезли. Ведь Айрин всего пятнадцать лет!
Дор и принцесса дрались, стоя по грудь в воде, а ровное чудовище издалека наблюдало за ними. И тут Айрин решила изменить тактику. Она вдруг прижалась к Дору и.., поцеловала его! В партитуре здесь прозвучала тема дерзости и хвастовства.
Дор как бы опешил, а потом и сам поцеловал Айрин.
Эхс с полным одобрением отнесся к такому повороту сюжета.
И тут новый персонаж появился на сцене.
Кентавр!
Насколько Эхс успел понять, кентавра изображали прикрытые шкурой актеры. Наверняка их было двое. Судя по двум громадным грудям, это была кентаврша. Музыка стала строгой. Ну да, С кентавром шутки плохи.
– Дор, – сказала кентаврша, протягивая листок бумаги. – Я проверила твое сочинение. И хочу высказать свое мнение на сей счет, то есть на счет твоей грамотности. Позволь же, я прочту сочинение именно так, как оно написано.
Дор и Айрин продолжали целоваться, не обращая внимания на кентаврицу.
Эхс улыбнулся. Он и сам, если бы ему предложили выбрать между проверкой сочинения и поцелуями…
Тем временем кентаврица прочистила горло и, выйдя на авансцену, развернула свиток и провозгласила:
«Я живу в Ксане. От Обыкновения Ксане отличается тем, что в Ксане маки и волшебники есть. А в Обыкновении ни маков, ни волшебников нет».
После чего кентаврица глянула в сторону рва и как бы впервые обнаружила, что там происходит.
– Дор! Что ты делаешь с этой девицей? – вопросила кентаврица.
Поцелуй, не долетев, повис в воздухе. Музыка резко оборвалась, оставив все вокруг в неловком молчании. Юнец и юница стояли по грудь в воде, полуобнаженные.
– Мы.., ссорились, – смущенно объяснил Дор.
– Ссорились? – нажав на вопросительную интонацию, произнесла кентаврша. – Тогда хотела бы я увидеть, как вы дружитесь.
Кентаврица приблизилась к Дору, взяла его за ухо и произнесла громовым голосом:
– Ступайте к королю, молодой человек!
Несчастный Дор выбрался из воды, но тут занавес закрылся.
Первое действие закончилось.
У Эхса появилась возможность подумать. Он боялся, что спектакль донных прокляторов окажется скучным, но все оказалось очень даже забавным. «Интересно, – размышлял он, – эта пьеса рассказывает о том, что и в самом деле произошло когда-то? То есть, Дор и в самом деле когда-то во рву дрался и целовался с Айрин? Сейчас король и королева выглядят вполне спокойными, здравомыслящими людьми, но были же и они детьми.
Неужели и Айви станет такой же правильной и скучной? Да и он сам! Да, будущее не сулит ничего веселого».
Занавес вновь поднялся. Началось второе действие.
На этот раз сцена представляла собой тронный зал замка Ругна. На троне сидел король. Королева стояла рядом. У обоих был чрезвычайно суровый вид. Музыка стала теперь мрачно-торжественной, вполне подходящей для царственных особ.
– Мой король, – обратилась королева к своему супругу, – наша дочь Айрин нуждается в помощи.
– Не будь я король Трент, если не помогу нашей дочери, – провозгласил король, – но что с ней?
– Айрин страдает от одиночества, – пояснила королева Айрис.
– Ей надо привыкать к одиночеству, Айрис. Одиночество – удел всех королевственных особ.
– Не отправить ли нам ее туда, где есть девочки ее возраста? Здесь, в замке, у нее совсем нет друзей.
– А мальчик Дор? Он всего лишь на год старше нашей дочери.
