Вера Чиркова - Женись на мне, дурачок!
Милорд исправно платил по всем его карточным долгам, и его постепенно начали считать тихим слабохарактерным старичком, мирно доживающим свой век под сенью неприступных замковых стен.
Пока однажды общество не взорвала немыслимая новость. Милорд женил сына, явившегося к нему за очередной проигранной суммой, на дочери кухарки и через два дня после свадьбы отправил с поручением за океан.
А еще через несколько месяцев слуга, сопровождавший его, привез печальное сообщение, что молодой лорд погиб в этой поездке. Вот тогда и рванули к замку толпой женихи, сразу забывшие и про родословную миледи, и про те сплетни, что сами взахлеб повторяли недавно.
— Пойдем вниз? — предлагает Кларисса, уже ступив на лестницу, и я молча иду следом.
Ей не нужен охранник или проводник, она одна может легко справиться с целым гарнизоном такого замка. Если ситуация разрешает применение магии.
Дверь, ведущая из башни наружу, заперта, но я был бы очень разочарован, если бы это было не так.
Тот, кто устроил ловушку Хенрику и Мари, был очень хитер и предусмотрел все. И то, что Хенрик после переноса будет выжат досуха, и то, что он обучался в Северной магической школе.
А там обучаются только те студенты, у которых в арсенале нет природной магии.
И это сразу отметает подозрения в предательстве от всех, кто никогда не создал ни одного, хоть самого простого заклинания. Знать разницу в школах может только тот, кто проучился там хоть полгода. Или, как я, получил эти сведения от аттестованного мага.
Не предусмотрел этот незнакомец только одного. Того, что вместо них в башню придем мы с Клариссой. Впрочем, в этом случае правильнее сказать: Кларисса со мной.
Она только пренебрежительно хмыкнула, что-то шепнула, и дверь растаяла.
Мы вышли в эту дыру на освещенный ярким утренним солнцем двор и не спеша направились к хозяйскому дому.
— Смотрите, кто явился! Кухаркин сынок со своей девкой! — ядовито процедила стоящая на крыльце высокая старуха в черном шелковом платье и черной кружевной накидке.
Ее не нужно было нам представлять, генерал Тродинион очень точно описал ту, что одной запиской разрушила зыбкое счастье сразу четырех человек.
Свояченица старого лорда с высокомерным презрением рассматривала нас, вовсе не собираясь уступать дорогу.
Кларисса, словно в испуге, прижала к губам левую руку, и я, хмыкнув про себя, выступил вперед. Когда мы с ней работаем вместе, случайных жестов она себе не позволяет. А именно вот этот означал, что я должен уступить инициативу противнику.
В лице этой злобной мегеры с нежным именем Ландиса.
— Почему ты нас так не любишь… — пробормотал я, не зная, как реагировать на этакое заявление.
Хенрик очень мало успел рассказать про слуг и обитателей замка, просто перечислил, кто из них относится к нему по-дружески, а кто не очень.
— А за что мне тебя любить, щенок приблудный! — яростно ощерилась Ландиса. — Мало того, что сам живешь в господских покоях, так еще и девку туда приволок!
— Она не девка! — вдруг разозлился я за деликатного Хенрика. — Она моя жена!
Нет, ну что за странный парень! На капитана с мечом он броситься мог, а этой грымзе слово поперек сказать боится!
— Видали мы таких жен! — так ядовито скорчила худющую физиономию домоправительница, что мне захотелось тоже сделать ей что-нибудь гадкое. Соли в чай насыпать, к примеру.
Ну не на дуэль же ее вызывать.
— Дай пройти, — шагнув на крыльцо, потеснил я плечом старуху и сразу понял, почему Хенрик предпочитал с ней не связываться.
Такой визг и столько самых отборных ругательств мне еще никогда не приходилось слышать! Тем более от дамы почтенного возраста.
И все бы ничего, мы уже обошли ее и протиснулись в дверь, но на помощь свояченице лорда прибежала целая толпа слуг. По их действиям я понял, что комедия спланирована заранее, и вопросительно глянул на спутницу. А она по-прежнему прижимала к губам пальцы, и мне ничего другого не оставалось, как позволить им связать себе руки.
— Хам! — влепила мне пощечину мымра, и я поклялся, что не забуду вернуть должок.
А она сдернула с моей шеи гроздь пустых накопителей и, помахав ими перед моим носом, ушла в дом, не давая никакой команды сообщникам.
Да они и сами все знали. Отвели нас в подвал и толкнули в камеру. Ну, разумеется, я не шел бы туда так покорно, как голодный телок за мамкой, да заметил, что магиня безостановочно шевелит пальцами и губами. Со стороны могло показаться, что она испуганна и бормочет молитвы о спасении.
Но я точно знал: ничего такого ей и в голову не приходило. Просто она ставит маячки на приспешников старой грымзы и оставляет на пути следилки, поисковики и прочую мелкую магическую полуразумную шушеру, что будут служить ей и глазами и ушами.
Дверь за нами сразу захлопнули, даже не распутав веревок на моих руках, и я, не сдерживаясь, рявкнул грозное словцо.
И, словно в ответ, услышал радостный возглас. Едва успел повернуться на него, как на меня обрушился нежный ураган. Объятия, поцелуи, запах… Спасибо вам, конвоиры, что не развязали мне рук.
Иначе я бы не сумел сдержаться.
— Ну хватит его тискать… А то я ревновать начну, — шутливо сказала Кларисса голосом Мари и прижалась ко мне с другой стороны.
Не нужно…
Но движение ловких пальчиков без спросу окатило меня холодной волной какого-то заклинания, приводя в слегка заторможенное состояние.
А тонкие пальцы Ортензии уже распутывают узлы на моих запястьях, и ее ликующий голос не умолкая радуется тому, что мы вместе, что с нами ничего не случилось плохого…
Ну и наивность! Ведь если бы на моем месте был настоящий Хенрик, а на месте Клариссы — Мари, радоваться было бы нечему.
— Да что ты хмуришься, Хен! — хлопнула меня по плечу миледи. — Ты что, все забыл?
— Не люблю я… когда меня связывают… — буркнул я нечто неопределенное, потому что ничего про то, что я мог «забыть», настоящий Хенрик нам не рассказывал.
Тот еще конспиратор! Все вопросы, что касались его сестры, мгновенно приводили мага в состояние временной глухоты и немоты, пока мы наконец не перестали его допрашивать.
Хотя догадки уже клубились в голове… и было трудно не поверить в самые заманчивые… но вопросы никуда от этого не исчезали. Наоборот, их становилось все больше.
— Хен, ну ты же обещал… Она тоже очень несчастна… и не в своем уме… да ты и сам знаешь, — отводя нас к стоящей у стены скамье, бормотала Зия.
Видимо, она сильно переволновалась за эту ночь и ей необходимо было выговориться.
Слабый свет от свечи, стоящей на столе, не позволял рассмотреть выражение ее глаз, а мне так хотелось в них заглянуть, и не только заглянуть. Прогнать нежными поцелуями тревогу и обреченность, которые поселились там за последние несколько часов, согреть дыханием побледневшие щеки…
— Ох, как я боялась за тебя, Мари! — устраивая Клариссу поудобнее, призналась Зия. — Когда те гады… вот видишь, и я умею ругаться… Когда они увели тебя, мне стало так страшно, я так себя ругала… что поддалась на ваши уговоры. Не нужно мне было сразу сопротивляться, но, если бы не клятва… я бы вам никогда не позволила ловить этого милого мальчика. Я видела — да, подсматривала, каюсь… с каким презрением он на вас смотрел. Мне никогда не забыть этот взгляд…
Клянусь, я помогу тебе. Я расскажу, почему так смотрел, почему не понял сразу — тут что-то неправильно. Только подними голову, расправь скорбную складку в уголке губ…
— Как стемнеет, мы уйдем… там приготовлены для тебя накопители и амулеты, — поглаживая меня по голове, объясняла она детали своего тайного плана. — Будем жить в маленьком домике… только втроем… Я стану нянчить вашего сынишку. На первое время денег хватит, а потом мы придумаем, как заработать.
— Ты решила оставить ему замок? — не выдержала Кларисса.
— Не надо! — предупреждающе подняла руку Ортензия. — Больше ни слова! Я очень виновата перед Всеслышащим и перед тем мальчиком, что один раз позволила вам меня уговорить. Второго раза не будет! Пусть остается кому угодно этот проклятый замок, который никому не принес счастья. Ни отцу, ни маме… ни нам.
— Тихо, — внезапно шепнула Клара, — сюда идут!
Миледи изумленно на нее уставилась, видимо, раньше Мари особой тонкостью слуха не отличалась, и… ничего не успела спросить.
В двери зазвенел, поворачиваясь, ключ.
Повинуясь знаку Клариссы, я состроил самое несчастное лицо, какое только мог, и лишь Всеслышащий знает, чего мне это сегодня стоило!
Как можно искать в душе воспоминание о каких-то детских обидах? (А именно таким методом магиня мне всегда рекомендовала настраиваться на нужное настроение.)
Если меня, хоть задумчиво, но нежно гладит по волосам та, чье имя в эту ночь внезапно стало моей самой светлой мечтой? Хотя вполне еще может стать и самым горьким разочарованием.
