Кир Булычев - Похищение чародея (сборник)
— Иди, — сказал Иван. — Иди, перечитывай Лизины письма. А ты, Нина, положи наконец пакет на стол, блузку испачкаешь.
Витийствующий дьявол
Если человеку под сорок, а его все зовут Сашком, значит, жизнь не сложилась.
В четверг, с большого похмелья, Сашок осознал эту трагедию и решил начать новую жизнь.
Но новую жизнь в Москве начинать нельзя. Слишком много знакомых, которые до старости будут звать тебя Сашком и всегда готовы занять тебе очередь в винный отдел.
Размышляя так, Сашок окинул печальным взглядом неуютную комнату в общей квартире и, не поднимаясь с дивана, вытащил из-под него шкатулку покойной мамы, в которой хранились поздравительные открытки, квитанции, повестки, несколько фотографий и денежная заначка. Три дня как Сашок взял расчет на базе, где работал электриком, и должно было оставаться.
Но осталось только шесть рублей. Куда делись остальные, неясно. Сашок переворошил все в шкатулке. Пусто. Он достал фотографию. На фотографии он сам, в десятилетнем возрасте, держит за руку старшую сестру Тамару. Потом другую фотографию — на ней та же Тамара, но уже солидная, раздобревшая, с перманентом, с супругом Василием Федоровичем и сыном Колей. На обороте написано: «Дорогому брату Саше, которому всегда добро пожаловать в наш дом. Омск».
Прочтя трогательную надпись, Сашок понял, где будет начинать новую жизнь. В Омске. В доме старшей сестры и ее работящего мужа. Он отложил в сторону фотографии и шесть рублей, а остальное сложил обратно в шкатулку и спрятал на место.
В коридоре зазвонил телефон.
Сашок натянул джинсы. Но не успел выйти — послышался сварливый голос соседки:
– Не выглядывал еще. Дрыхнет… Почему да почему? Гудели они здесь до трех утра. Я уж хотела милицию вызывать. Если бы не память о его покойной маме, царство ей небесное, вызвала бы, ей-богу, вызвала. — И повесила трубку.
Сашок не сразу вышел в коридор. Он увидел на столе у окна батарею бутылок. Все пустые. Вокруг, как дрессированные собачки, стояли рюмки и стаканы. В одном оставалось. Сашок даже взял стакан в руку, но ощутил отвращение к алкоголю. Поставил стакан на место.
Одевшись, Сашок вышел на кухню. Соседка была у плиты.
— Доброе утро, тетя Клава.
Соседка сделала вид, что не слышит. Сашок не обиделся. Понимал, что сам во всем виноват.
— Кто звонил? — спросил Сашок.
Соседка так загремела кастрюлями, словно репетировала в оркестре ударных инструментов.
— Понятно, — сказал Сашок. Включил конфорку, поставил чайник. Достал сахарницу, заглянул. Пустая.
Но просить сахару у соседки не стал.
— Уеду я, — сказал он, — не буду больше тебе жизнь отравлять, тетя Клава. Слышишь?
— И куда же тебя понесло?
— К сестре поеду, — сказал Сашок. — Давно меня зовет. В Омск.
— Нужен ты ей.
— Я себя прокормлю. Специальность есть.
— Чтоб я тебе поверила!
Сашок налил в стакан кипятку, нацедил из заварного чайника заварки, там чуть-чуть осталось.
Соседка со злостью вытащила из шкафа свою сахарницу, поставила перед ним.
— Спасибо. — Сашок взял кусочек, кинул в чай.
— И правильно твоя мать сделала, что скончалась, — сказала соседка. — Чем на такое смотреть…
— Сколько билет до Омска стоит? — спросил Сашок.
— Полсотни в один конец. Как минимум. Ты что, в самом деле собрался?
— У меня шесть рублей осталось. Спасибо за сахар.
— И не думай! Нет у меня денег. Откуда деньгам быть?
— Я, тетя Клава, и не прошу, — сказал Сашок. И в самом деле — откуда у тети Клавы быть таким деньгам? А были бы, не дала.
Сашок вернулся к себе, натянул голубую куртку, кепку брать не стал. Надо было что-то предпринять. Если сегодня не уехать в Омск, хороший город, сибирский, трезвый, где тебя ждут, где тебе рады, то завтра будет поздно. Завтра засосет.
Сашок спустился во двор.
Там было почти пусто — будний день, первая половина.
Только Жора чинил машину незнакомой клиентке. «Жигуленок» стоял, разинув пасть, из пасти торчал зад Жоры, а хозяйка стояла рядом, курила и задавала вопросы.
— Привет, — сказал Сашок.
— Привет, — ответило из радиатора. Оборачиваться Жора не стал, он был углублен в работу.
— Закурить есть? — спросил Сашок.
Жора не успел ответить, как клиентка поспешила достать пачку «Мальборо», протянула Сашку и сказала доверительно, будто у постели тяжелобольного, которому Жора вырезал аппендицит:
— Не отвлекайте Георгия. Он занят.
— Вчера гудели? — спросил Жора.
— Соседка говорит, в три разошлись, — ответил Сашок.
Жора был человеком состоятельным, серьезным, и если бы они не учились когда-то в одном классе, не быть Сашку в его приятелях.
— Что за повод?
— Не отвлекайте, пожалуйста, — сказала клиентка. — Георгию в час уезжать.
— Успеем, не беспокойся, — сказал Жора, распрямился, положил отвертку и щелкнул пальцами. Хозяйка вложила в пальцы сигарету.
Хозяйке было лет тридцать, супермодная. Но смотрела на невзрачного Жору, как смотрят на врача пациентки: «Что хочешь? Деньги? Сердце? Только вылечи!»
Не был бы Жора механиком, к которому трудно попасть, не заметила бы его в метро. Сашок даже вздохнул. Как грустно, если понимаешь людей, особенно с их отрицательной стороны! Ведь сядет через несколько минут в свой «Жигуленок», мигнет огоньком и забудет о Жоре до следующей поломки. Вот она, женская верность.
— Повод был, — сказал Сашок, — уволился я с базы.
— Вроде не жаловался?
— Уволился.
— А что дальше? — Жора спрашивал, не глядя на Сашка, а глядел вроде бы на клиентку, но мимо клиентки, отчего она чувствовала себя неуверенно и нервно. И даже начала передвигаться, чтобы точнее попасть в поле видимости Жоры.
— Начинаю новую жизнь, — сказал Сашок. Получилось торжественно и неправдоподобно.
— Какую же?
— К сестре поеду, в Омск. Ждет меня.
— Георгий, — сказала клиентка, — вы не опоздаете?
Жора отвечать не стал — он лучше знал, спешить ему или нет.
Подошел Капитанов. Он нес полную сумку молочных бутылок.
— Проснулся? — спросил он Сашка.
— Ты от меня поздно ушел?
— Возле двенадцати. Может, без десяти.
— А кто оставался?
— Рыжий остался. И еще один. Я его не знаю. Ты с ним в баре познакомился.
— Хорошо погудели? — спросил Жора Капитанова.
— Нет, — Капитанов посмотрел на клиентку, она ему понравилась. Поэтому хотел высказать что-нибудь умное. — Нет смысла в твоей жизни, Сашок.
Он положил руку на плечо и сказал:
— Сашок, пора браться за ум. Такая жизнь до добра не доведет.
Покосился на клиентку и спросил ее:
— А вы как думаете?
Дама не ответила. Она переживала, она боялась, что Жора уйдет и оставит ее машину недоделанной. Могло случиться и так.
— Я к сестре поеду, — сказал Сашок Капитанову. — В Омск.
— А как же с работой?
— Электрики везде нужны.
— Сколько же билет до Омска стоит? — спросил Капитанов.
— Мне бы доехать, устроиться, я потом бы выслал.
Сашок смотрел на Жору, чуть-чуть надеялся, что тот сейчас скажет: «Сашок, возьми у меня полсотни. Когда сможешь, отдашь». Но Жора этого не сказал. И даже оправдываться не стал. А Капитанов стал. Его никто не спрашивал, а он сразу ответил:
— Я бы дал, Сашок, но, сам понимаешь, телевизор покупаем.
— Знаю, — сказал Сашок. Капитанов с этим телевизором уже всем надоел. Покупаешь — покупай. А то третий год на бедность жалуется. А за чужой счет выпить мастак.
Жора докурил, снова склонился к радиатору.
— Без везения не уехать, — сказал Капитанов.
— Ты какое везение имеешь в виду? — спросил Сашок.
— Можно на улице сотню найти.
— Одной бумажкой или двумя? — съязвил, не разгибаясь, Жора.
— Как повезет, — ответил Капитанов. У Капитанова начисто нет чувства юмора. С ним из-за этого бывали разные случаи.
— А другие варианты есть? — Сашок вроде бы шутил, но в таком положении любая консультация может вдруг оказаться полезной.
— У меня брат в такси ехал, — сказал Капитанов. — Вдруг видит — сумочка женская. Забытая. Открыл, а там тысяча двести рублей.
Капитанов даже слюну сглотнул.
— Ну это никуда не годится, — сказала клиентка. — Он их себе взял?
— А куда же девать? Они потерянные.
— Он должен был отдать сумочку водителю такси. Или постовому милиционеру.
— Ну, дает, — удивился Капитанов.
— Врешь ты все, — сказал Сашок, — не было никакой сумочки.
— А что же было?
— А я знаю случай в самом деле. — Жора выпрямился. Стал вытирать тряпочкой руки. Клиентка смотрела на руки с надеждой: если вытирает, то, может, все сделал? Но перебить «доктора» не посмела. — Была сумочка. Только не в такси, а на скамейке. Ситный, ты его не знаешь, мы с ним в армии служили, открыл ее — смотрит: паспорт, удостоверение. И фотография приятная. На вас похожая.
