Андрей Белянин - Тайный сыск царя Гороха. Пенталогия
Девушка несколько ошарашенно кивнула, и мы, пройдя метров пять, уселись прямо на песок, лишь изредка поворачиваясь – глянуть на баталии, разворачивающиеся за нашими спинами.
– Кощей меня всё равно не отдаст.
– Значит, я вас украду.
– А неужели милиции красть можно?
Я слегка покраснел.
Чародей осыпал бабку фонтаном колючих искр, падая наземь, они прожигали песчаник. В ответ наша специалистка нехотя обернулась кругом – и колдуна поставило на голову! Добрых минуты три он так и не мог принять нормальное положение. Широкий подол балахона сполз ему на грудь, открывая тощие волосатые ноги и красные, в обтяжку, рейтузы…
– Мы выполнили две службы, вы не в курсе, что с нас потребуют на третье?
– Отчего же, задание известное… К тебе выведут пять кобылиц, пять овечек да пять утиц – и каждый раз нужно будет быстро узнать, которая из них я.
– Плохо… Честно говоря, я абсолютно не разбираюсь в домашней скотине…
Олёна слегка покраснела.
Митяй, рыча, как диснеевский гризли, яростно отбивался от наседавшего циркача. Обрывки цепи попирались ногами драчунов, неистребимый крендель успешно выдерживал удары бандитской дубины…
– Может быть, вы подадите мне какой-нибудь знак?
– Может, и подам… если обзываться больше не будешь.
– Да бросьте вы?! Кто обзывался, когда, как? – Я всё равно почувствовал себя виноватым.
Фокусник с дипломом раскинул руки в стороны, и рукава чёрного балахона вдруг стали крыльями. Громадный чёрный ворон, раскрыв хищный клюв, вытаращился на маленькую старушку. Яга молниеносным движением выудила откуда-то из-под подола настоящую рогатку и по-ковбойски, с колена, выстрелила птице прямо в глаз! Интересно, где она раздобыла резинку? Тоже небось Кнут Гамсунович достал, из Европы…
– Итак, какая система опознавательных знаков, говорите, я запомню.
– Запоминай! Из всех кобыл только мне на заднее копыто мушка сядет. Из всех овечек только у меня к хвосту соломинка прилипнет. Из всех утиц у меня одной на груди перышко встопорщится.
– Угу… на копыте… на хвосте… на груди… На какой именно?
Она покосилась на меня с явным сомнением в моей сообразительности и с чувством стыда за то, что не может объяснить доходчивее.
Силач сломал дубину об Митьку, мой напарник этого не заметил и, кажется, выбил противнику сразу зубов пять. Крендель в его руках – вещь более страшная, чем ракетная установка. Как я уже говорил, исход битвы был предрешён заранее. Колдун только-только начал плести новое заклинание, как цирковой атлет, всем телом просвистев в воздухе, обрушился ему на голову. И без того ушибленную, если помните…
Упаковывать преступников в малогабаритную багажную кладь Митя умел как никто. Бабке осталось лишь чуточку увеличить в размере Оленино лукошко. Ну вот теперь-то уж все позабавились от души!
– Уже уходите? А я… как раз хотел спросить, какие у вас планы на завтрашний вечер?
– Ой, да я и не знаю даже… Не думала ещё, а что, есть какие-то предложения?
– Нет, но… я думал, просто походим погуляем…
– Никитка, прощайся давай, – прервала нашу идиллию запыхавшаяся бабка. – Вот на заре, как третью службу Кощеюшке справишь, так и болтай, скока время свободное позволит. А в сей час, уж не обессудь, мы тут по делу и при исполнении.
– И то правда, пойду я. – Олёна улыбнулась и быстро поцеловала меня в щёку. – Как солнце взойдёт, приходи к воротам, да что мною сказано было – помни…
– А со злодеями драчливыми чего делать прикажете? – подал голос Митяй.
Все посмотрели на меня. Правильно, кто тут начальник…
– Я так понимаю, тоннель открыт? Давайте просто толкнём корзину, пусть катится по склону вниз. Попадет в дыру, так пролетит ещё метров сто по ступенькам!
– Грозный человек сыскной воевода, но справедливый, – честно признали все.
Олёнушка с удовольствием приложила свои руки к общему делу, и безобразно верещащее лукошко кубарем полетело в тартарары. Что сказать… Они первые начали, а мы если что и превысили, так исключительно в педагогических целях!
* * *Спали мало, зато спокойно. Даже часовых не выставляли – никто на нас ночью не злоумышлял. Я-то, ещё зевая, думал про себя: а какого чёрта устраивать эти смотрины на заре, в четыре часа утра?! Ведь рань несусветная: ни выспаться, ни умыться, ни позавтракать толком… Когда угли костра наконец погасли и за шиворот стал пробираться предрассветный холодок, сон пропал напрочь! Волшебный уголёк бабка зажилила, так что пришлось вставать и, стуча зубами, спускаться с горы вниз за хворостом. Митяй побежал следом, выворотил какой-то сухостой, кубометров в пять, и поволок разводить костёр. Пока бегали, пока грелись, незаметно вышло солнышко… Птицы в Кощеевом царстве не поют, цветы не распускаются, шмели не жужжат, но солнце запретить даже такой злодей не в силах!
Настроение поднялось как на дрожжах! Ну и пусть гражданин Бессмертный лелеет чёрные планы, пусть он наверняка обманет нас, пусть попробует, пусть… С наркотиками в Лукошкине у него ничего не вышло, я царя знаю – пока Горох всю емкость на город не израсходует, не успокоится. Особо протестующим прикажет вливать по две порции! Девушки спасены, честь милицейского мундира тоже, два успешно проведённых «теракта» против Кощея в его же собственном доме – тоже наша заслуга! Чем бы это всё ни кончилось, отступать некуда, мы будем давить на него до победы…
– Никита Иванович, а с ужину вчерашнего сухарика али луковки не завалялось нигде? А то ить худею на глазах, вона как пузо впало, и рёбра торчат напоказ…
– Понимаю, сочувствую, закончим дело, получишь увольнительную, и опять в отпуск. Будешь у маменьки на деревне объедаться. Вернёшься таким толстым, что мы тебя и не узнаем!…
– Эх, вашими бы устами да водку пить, – мечтательно вздохнул он, но вроде бы успокоился. – Спускаемся, что ль… Вона бабуля уже и глазик один продрала, со вторым помочь али как?
Яга, естественно, вскочила на ноги без посторонних усилий, с хрустом прогнулась в спине, подвигала обеими руками нижнюю челюсть и медленно выпрямила хромую ногу. Она у неё вовсе не «костяная», это скорее фигура речи. Просто перенесла какую-то серьёзную травму в зрелые годы, кость не так срослась, сустав потерял подвижность, вот в народе и говорили «костяная», то есть негнущаяся…
– Никитушка, а не секрет, о чём вы там с кралей своей чернявой шепталися? Вроде ведь не слова любовные, у меня на них слух особый…
– Олёна говорила о третьем задании. – Я бегло, в общих чертах, пересказал, что именно нам сегодня светит в плане службы. Бабка понимающе кивала, видимо, ей это было не в диковинку. Да и я читал нечто похожее в детстве. В самом узнавании ничего особенно сложного нет, главный вопрос – что потом? Ну, узнаю я её, укажу все три раза, а Кощей возьмёт упрётся рогом и не отдаст! Вот просто не отдаст, и всё, он злодей, с него взятки гладки, что тогда?! Драться, плакать, топать ногами, жаловаться в инстанции?
После недолгих споров было принято решение отправить Митьку в лес за ступой. Она тут рядышком, если в трёх соснах не заблудится, то приведёт. Мысль о том, что четыре человека туда всё равно не поместятся, посетила меня гораздо позднее. Я даже сделал ей выговор за опоздание, да что толку…
Вход в Кощеево царство был по-прежнему открыт – либо специально для нас, либо после вчерашнего потопа запереть забыли. Но самое приятное – на первой ступеньке сидела моя Олёна, тоже усталая и невыспавшаяся, но такая любимая…
– Здравствуйте, опергруппа лукошкинская! А я вас тут ещё с полуночи дожидаюся. Здесь и прикорнула, внутри-то мокро всё. Вроде вода не вся стекла, по колено доселе плещется.
– А Кощеюшка-то где? – по делу поинтересовалась наша самая старая (нет, заслуженная!) оперативница.
– Да вот, должен с минуты на минуту быть. Уж снизу-то стук да гром слышался, значит, доспехи новые надевает, заколдованные…
– Какие-какие? – улыбнулся я.
Она вздохнула и ответила без улыбки:
– Заколдованные. Если рукою железною ухватит кого, то уж не вырвешься, а его ударишь, так любой меч пополам расколется!
– Что-то типа доспехов космических роботов-трансформеров?
Яга выразительно подмигнула Олене: дескать, не обращай внимания, это у сыскного воеводы от великого ума. Я мысленно махнул, обижаться бессмысленно.
– Ты только, сыскной воевода, главного не забудь, всё исполни, как я сказала. Кощей переигрывать не станет, а моя жизнь тогда на весь век в его цепях окажется.
– Не волнуйтесь, всё помню. Кобыла – с мухой, овечка – с соломинкой, утка – с пером на груди, так?
– Так, так, так! – злорадно раздалось из тоннеля, и коварный господин Труссарди вынырнул наружу. Наверняка этот гад подслушивал, прячась в какой-нибудь нише, а сейчас он встал перед нами, держа в обеих руках по длинному дуэльному пистолету.
