Андрей Белянин - Ржавый меч царя Гороха

- Мить, ты, вообще, о чём?! - не понял я.

- А об чём надо-то? - так же не понял он.

Я опустил глаза, пробарабанил пальцами по сто­лу гимн Москве певца Газманова, досчитал до де­сяти и повторил вопрос чуть более разжёванно:

- Просто скажи нам, что, по-твоему, надо сде­лать, чтоб мелкие бесы не шастали у нас по отделе­нию, как у себя дома, не подсовывали отравленные яблоки и не сыпали снотворное в чай.

- А вона вы про что-о... - поспешно обрадо­вался наш младший сотрудник. - Тады понятно, тады другое дело. Что ж, ежели по существу, так я себе соображаю - домового увольнять надобно! Его недосмотр!

В тот же миг откуда-то из-под печки вылетела старая деревянная ложка и треснула нашего прав­долюбца в лоб.

- Но ежели по совести да призадуматься, так вина кота виноватей будет! Он же у нас на мыши­ный писк охотиться должен, а бесов с копытами свинячьими не услышал. Ежели, конечно, он с ими не в сговоре, всяко бывает, купился на левую колбасу, а?

От ярости атаки оскорблённого до глубины души кота Васьки Митю мы спасали в четыре руки. В результате досталось всем. Связанного и упакованного в наволочку, но морально не по­беждённого кота унесли от греха подальше отмы­ваться в баню.

Яга обработала нам всем царапины водкой на ромашковом корне, и мы, сморщившись, продол­жили совещание. Правда, очень ненадолго, пото­му что следующей фразой Митя подписал себе при­говор:

- Тогда, раз кота и домового нельзя, так давай­те Бабуленьку-ягуленьку уволим. А чего, Никита Иванович, она у нас человек пожилой, поди, уже к маразмам да старческому слабоумию склонна. Всей работе отделения как есть живой тормоз!

Собственно, его спасла лишь здоровая реакция простого деревенского парня, успевшего бросить­ся в сени и удрать во двор, прежде чем обалдевшая бабка поняла, что не ослышалась...

- Теперь ваша очередь. - Я отважно попытал­ся отвлечь её внимание от окна, где было видно, как делающий ноги Митяй лезет через забор. Яга в гневе и на таком расстоянии колданёт кочергой в пятую точку так, что мало не покажется!

- Опосля намщу охальнику! - с трудом удер­жала себя в руках глава экспертного отдела. - Ты сейчас чего от меня услышать-то хочешь, сокол участковый?

- На повестке дня всего два жизненно важных вопроса. Первый - как обезопасить отделение от очередного возможного визита бесов? Второй - как долго мы намерены скрывать от народа, что я не умер?

- Ещё про меч-кладенец покраденный забыл.

- Не забыл, но это производное от вопроса но­мер два. Как я могу вести полноценное расследова­ние, сидя здесь, в тереме, под охраной стрельцов? А вдруг кто из них проболтается...

- В валенок превращу и за печку выкину. Уже всех предупредила, - победоносно ухмыльнулась наша эксперт-криминалистка. - Нельзя тебе по­куда в люди, Никитушка. Тока напугаем народ да и лишим доверия к силам милиции. Потерпи денёк-другой, небось я, старая, что-нибудь да при­думаю...

- Бросьте, никакая вы не старая.

- От за что люблю тебя, Никитушка, так энто за честность твою прямолинейную, - всхлипнула бабка, а я дал слово добавить Митяю подзатыль­ник и от себя.

- Бона нога опять скрипит левая, спина не гнётся, волосья седы, зубы не те, про фигуру вооб­ще молчу, да и... чё уж тут...

- Нормальные возрастные изменения для ва­шего возраста, - бесстыже врал я, поскольку воз­раст у Яги был больше, чем у Ленина в Мавзо­лее. - Вам просто надо немного изменить образ жизни. Больше гулять на свежем воздухе, занять­ся фитнесом, сходить в косметический салон...

- Куды?

- Э-э... ну, думаю, в Немецкой слободе что-ни­будь похожее точно есть. Так вот...

В общем, мы, наверное, час или даже больше об­суждали с бабкой, что лучше - стрижка или за­вивка, какие упражнения не сломают ей поясни­цу, как чередовать лечебную парную с обёртыва­нием шоколадом и водорослями, где, через Шмулинсона, закупиться израильской косметикой с Мёртвого моря и в какую копеечку нам всё это вле­тит.

Выходило, что недёшево, но в принципе, если скинуться и ужаться в продуктах не первой необ­ходимости, то вполне можем раз в год позволить. Ну, для самой главы экспертного отдела чего ж скупиться-то, правда?

За деловыми разговорами к нам вежливо посту­чался Фома Еремеев.

- Грамота срочная от государя!

- Зачитывай, - переглянулись мы с бабкой.

- Да тут и читать-то нечего, два слова всего, - чуть смутился сотник. - «Сбежала, поганка!» И всё. Более ничего. Кто сбежал, откуда, при чём тут мы? Ты хоть что понял, сыскной воевода?..

- Всё понял, - обомлел я, опускаясь на ска­мью и нервно расстегивая верхнюю пуговицу ру­башки.

- Свободен! - Баба-яга одним движением бро­ви выдворила Еремеева из горницы и обернулась ко мне: - Марьянка?

- Она.

- Такая-сякая, сбежала из дворца?

- Такая-сякая, расстроила отца, - на автома­те продолжил я.

(Хотя Яга популярного мультика про Бременских музыкантов уж никак видеть не могла, но кто её знает...)

- Вот видите, бабуля, мне надо срочно воскре­сать!

- Надо, касатик, надо,   - как-то рассеянно подтвердила бабка,  глядя через моё плечо во двор. - Ты бы к себе наверх пока поднялся, а то вона там до меня посетители пришли.

Я обернулся. У ворот стрельцы принимали небо­льшую делегацию из шести человек, видимо, сред­него достатка. Двое старших держались поодаль друг от друга, а четверо помоложе вели себя шум­но, что-то выкрикивая и явно провоцируя друг друга на драку.

- Ваши знакомые?

- Одного только знаю, - сощурившись, при­липла к стеклу Яга. - Милованова-колбасника. У него на окраине своё хозяйство, поросячье, сви­ней на забой растит да на базаре и торгует. Не шиб­ко богатый человек, но далеко и не бедный. Поди, хорошей колбасой завсегда отдарится...

- Вы это о чём?

- А ты тут ещё?! - рявкнула на меня моя до­мохозяйка. - Дуй наверх, участковый, не ровён час, заметят.  Шуму-то будет, хоть всех святых выноси!

- Но это не...

- Давай-давай,  выметайся, в сени уже входют!

Я впервые получил от Бабы-яги коленом под зад для ускорения и самым бодрым образом взлетел вверх по лестнице. Затормозил, едва не ударив­шись лбом в дверь собственной комнаты. Потом, конечно, тихонечко спустился вниз, чтобы...

Ох, блин горелый, в кого же я тут превращаюсь, слов нет. Ненавижу себя! Тьфу, поведение, совер­шенно недостойное работника милиции и началь­ника отделения! Я спустился ещё на ступеньку по­ниже и сел подслушивать...

- Так я и говорю, днём работники забор ставят, а по ночи евонные свиньи его ломают!

- Отродясь мои свиньи по чужим дворам не ша­стали! Врёт он всё, его злоба ест, что он тем рабо­тникам уже третий раз за забор платит!

- Да как же нет, коли они тех свиней сами ви­дели, а с утра полдвора ихними копытами истоп­тано!

В общем, как я понял, сцепились свиновод Милованов и квасник Ампилов. Квасник - это произ­водитель кваса, а не тот, кто собственно квасит на­пропалую. Хотя вот, помнится, есть у нашего Митяя классовый враг по жизни, тётка Матрёна, так та и капусту на продажу квасит, и сама порой не слабо. Ну да не о ней сейчас речь...

А о том, что, как я понял, квасник ревниво обе­регал свои заросли хрена, который добавлял в квас для забористости. И от соседских свиней, вольно жиреющих в просторном загоне, его огород отделял хороший забор, который уже почти неде­лю несознательные хрюшки просто сносили из-за неплатонической любви к хрену. Мирные добро­соседские переговоры ни к чему не привели, и в конце концов квасник потащил колбасника в ми­лицию.

Должен признать, Баба-яга справилась с ролью участкового на отлично. Выслушал а обоих, приня­ла заявление в устной форме (оба неграмотные) и пообещала сегодня же разобраться с проблемой. Она даже догадалась задать вопрос, который про­сто извертелся у меня на языке: сколько всего было тех рабочих, что так ловко «доили» незадач­ливого истца? Ответ оказался предсказуем - трое! Ну хоть теперь не придётся гадать, где нам искать бесов...

- Спускайся, Никитушка, все ушли! - громко позвала меня бабка и сразу взяла быка за свидете­льства измен коровы. - К гражданину Ампилову стрельцов пошлём, пущай энтих умников с поро­сячьими копытцами заарестуют на месте.

- Согласен. А что по поводу царевны Марьяны?

- Тут момент, деликатного разрешения требу­ющий.

- В смысле Митьку пошлём?

- А кого ж ещё-то? Он царёву сестру в лицо ви­дел, об её проблемах...

- Стоп!  Во-первых,  видел  он  её  мельком, во-вторых, она наверняка переоделась, а в-треть­их... Ладно, понял, вы правы, - подумав, сдался я. - Шум из бегства царевны поднимать нельзя, а если искать пойдут стрельцы, то в течение часа всё Лукошкино будет знать, что сестрица Горохова из терема дёру дала. Конечно, из-за «жестокого» с ней обращения...

- Именно так, участковый, - печально вздох­нув, подтвердила Яга. - А у нас в народе к бегле­цам от царского гнева завсегда с сочувствием отно­сились. Так упрячут, что и всей милицией не найдём...