Владимир Тимофеев - Игрушечный мир. Отдохнем по-взрослому (СИ)
– Ну, как я тебе? – невинно поинтересовалась Жанна, отворачиваясь, наконец, от зеркала, оправляя зауженный по фигуре топик. – Не тесновато? Нет?
Я поднял вверх большой палец и промычал что-то восторженно-одобрительное.
– Да? Ты так считаешь? – будто в сомнении проговорила жена, оглядывая себя еще раз. – А может…
«А вот уж фигушки, любимая! Всё, больше никаких «может». Приобняв супругу за талию, я мягко подтолкнул ее к входной двери, а потом, не удержавшись-таки от соблазна, добавил еще легкий шлепок по… в общем, понятно, по чему именно. Жанна в ответ рассерженно фыркнула, однако ругаться не стала, видимо, понимая, что сама виновата в столь явном проявлении, хм, чувств со стороны любимого мужа.
Выйдя за порог, она выжидающе глянула на меня, а я… Блин, вот тут-то я и оконфузился. На ровном месте. По собственной дурости. Вместо того, чтобы посмотреть под ноги, а затем спокойно и не торопясь пройти к выходу, я, уставившись преданным взглядом на жену, попытался в шутку изобразить ее же походку. Итогом моего идиотского кривляния явилось то, что я банально запутался в собственных конечностях, споткнулся и уже через пару мгновений совсем неэлегантно прочертил носом пол перед дверью. Нет, со стороны всё это выглядело довольно-таки романтично – влюбленный мужчина, припадающий к ногам предмета своих воздыханий. Но ведь больно же – нос то у меня, чай, не казенный. И кроме того там на стене крючок какой-то висел (то ли для сумок он был предназначен, то ли это просто вешалка такая для лилипутов), и, по закону подлости, за этот самый крючок я и зацепился при падении. Карманом, который на шортах. Карман, сами понимаете, оторвался. Поскольку был накладной. Слава богу, что у меня на штанах еще три оставалось, и потому всё, что из него вывалилось, я рассовал по оставшимся. Жанна, правда, тут же предложила пришить отвалившийся кусок ткани обратно – иголка с нитками у нас в чемодане имелась. Но я лишь рукой махнул, сообразив, что времени на это уйдет немало, а халявная «закусонь» ждать не будет – не успеешь к раздаче, только и останется, что слюнки глотать.
Жена, выслушав мои аргументы, лишь плечами пожала – не хочешь, мол, ну и не надо. Правда, пообещала зашить всё, что требуется, потом, когда в номер вернемся. «Ну да. Вернемся и опять вместо того, чтобы делом заняться, начнем шить, гладить, примерки там всякие устраивать. До самого утра, блин. Нафиг, нафиг».
Ничего этого я, конечно, вслух не сказал. Я произнес другое:
– Всё, милая. Время. Ты, давай, иди потихоньку, а я тут ещё раз проверю всё и тебя догоню. Ага?
Супруга не возражала:
– Хорошо. Ты только не задерживайся. Я тебя у лифтов подожду.
Проводив взглядом жену, я осторожно прикрыл дверь, а затем, подхватив с пола оторванный карман, опрометью бросился на балкон. И уже там, воровато оглянувшись, изо всей силы запулил ненужный мне более кусок ткани куда подальше. Стараясь зашвырнуть его так, чтобы найти потом сию деталь от портков было почти невозможно.
«Ну вот и хорошо. Ну вот и ладненько», – с этими мыслями я вернулся обратно в комнату, закрыл балконные двери и, весьма довольный собой, направился к выходу.
Выйдя из номера, я огляделся. Жена, как оказалось, уже успела повернуть за угол, и потому мне следовало поторопиться. Не стоит, знаете ли, заставлять ждать любимую женщину. Она ведь, как известно, расстроиться может. Расстроиться и по шее потом накостылять нерасторопному муженьку. А шею свою мне было жалко. Настолько жалко, что я и впрямь поспешил.
И, как вскорости выяснилось, не зря. Совсем не зря.
За пару метров до поворота я неожиданно услыхал впереди чей-то резкий гортанный возглас. Довольно противный, сменившийся затем шорохом какой-то возни, а потом вскриком. Испуганным вскриком моей Жанны.
Хрясь!
Получивший свое урод отлетает сразу метра на три. Да уж, знатно я ему в лоб засадил. Слава богу, кулак успел довернуть, как учили. А не то бы точно пальцы сломал – больно уж твердая черепушка попалась. Но всё равно, костяшки саднит малёхо, и потому дую на кулаки, примеряясь для следующего удара. Теперь уже ногой, ибо нефиг об этого козла руки марать. А вот берцем под ребра – самое то. Эх, жаль, нет сейчас на ногах привычной армейской обувки – так, сандалеты обычные. Но всё равно…
«Получи, гаденыш!»
Бью со всей дури. От души. «Хо-ро-шо пошла левая. Теперь правой добавить… И еще разок… А теперь потоптаться слегка. По пальцам, по грабалкам, по ручонкам его поганым…»
В промежность я этого барана бить не стал. Туда его Жанна уже приложила. Неплохо так. Коленом. Я ведь, когда в коридор вылетел, только это заметить и успел. Как ее обидчик пополам складывается и рычит чего-то. Или пищит. Что-то вроде «У-у, курва, яйка. Пся крев…» Ну а дальше я уже ни о чем не думал, действовал на одних рефлексах.
Сами ведь понимаете, когда видишь испуганную, прижавшуюся к стене жену, а перед ней какого-то хмыря с мерзкой рожей, да еще руку поднимающего, тут уж не до размышлений, тут любой «тормоз» за секунду до сотни разгонится. Вот и я… разогнался. Да так, что потом еле остановиться сумел. Ей-богу, забил бы гада до смерти, если б Жанна меня не остановила. Так что повезло скотине – живой уполз, на карачках, сопли кровавые утирая. Короче, смылся по-тихому, не успел я его добить. А всё потому, что…
…Жена у меня на плечах повисла, кричит:
– Не надо, Андрей! Не надо, – и уже тише. – Искалечишь гада, весь отпуск в участке у «черпаков» просидишь.
– Да нет тут никаких «черпаков», – бурчу я, остывая. – Одни полисманы какие-то.
Говорю так и поворачиваюсь к супруге. А она продолжает скороговоркой:
– Ой, я так испугалась, так испугалась. Думала, всё уже…
«Ну да, как же, испугалась. Вон как дурню по причиндалам двинула. Все желания у козлины разом отбила вместе с мыслишками его похотливыми. Причем надолго и, как говорится, без вариантов». Мысли мои Жанна, конечно, не слышит, но всё же чувствует, видать, что-то такое, и потому моментально поясняет:
– Я ведь с перепугу. Случайно всё получилось, – и сразу, без перехода, с горящими от восторга глазами. – А потом ты. Ну прямо как барс какой. То есть нет, как лев…
Хм, а вот это мне слышать приятно. Даже очень приятно. Настолько, что плечи сами собой расправляются, грива пушится (лев всё же, не абы кто). И вот в таком надутом виде бросаю снисходительно:
– Да ерунда всё, – правда, тут же спускаюсь с небес на землю, поскольку волнуюсь. Волнуюсь за женушку свою ненаглядную, даже страшно становится, вдруг не успел бы, что тогда. – Ты-то как? Он тебе ничего не сделал? И вообще, чего тут случилось-то?
Жанна морщится, но все же отвечает:
– Да не знаю я. Поленик какой-то пьяный. Увидел меня, приставать начал, лапать там и всё такое. Вот и пришлось его это… немножечко поучить.
– Как это лапать? Куда? За что?
– За что, за что? Да вот за это самое, – ворчит жена, как бы нехотя оглядываясь назад.
– Ни хрена себе компот?! – я просто офигел от подобной наглости. – Бли-ин! Убью гада!
– Да ладно, не стоит, – супруга улыбается и трогает меня за руку. – Всё нормально, Андрюш. Всё хорошо.
– Дай хоть гляну, может, он там испачкал тебе что граблями своими.
– Ой, и правда, – спохватывается Жанна. – Вдруг он заразный какой?
И тут же изящно так изгибается, поворачивается, демонстрируя мне свои обтянутые шортами округлости. А я… я только судорожно сглатываю и осторожно касаюсь ее… хм, н-да. Касаюсь и чувствую, что… «Блин, а ведь и точно, пятно какое-то». Аккуратно сковыриваю ногтем похожий на рыбью чешуйку предмет и брезгливо стряхиваю его на пол.
– Ну что? Что там? – интересуется Жанна.
– Нормально. Сейчас, сейчас тебе всё тут в порядок приведем, – деловито отвечаю я и смахиваю пыль с… того, что глазу приятно (да и на ощупь тоже). Потом еще раз смахиваю, любуясь на дело рук своих, потом… «Ой, чтой-то я увлекся».
– Ну всё, хватит, – говорит жена, останавливая мои ставшие чересчур уж усердными действия. – Хватит меня по заднице гладить, – однако затем улыбается и добавляет смущенно. – Успеешь еще. Позже.
«Ну что ж, позже, так позже. Я не возражаю».
Улыбаюсь в ответ. Она всё понимает и потому без затей берет меня под руку, и мы идем к лифтам. Довольные и счастливые. А ладонь у нее, кстати, ох какая горячая, и даже дрожит слегка. «Ух! Хор-р-рошо!»
Человек в черных очках недовольно морщится от слишком уж пронзительного звонка допотопного телефона. Затем снимает трубку и коротко бросает в микрофон:
– Здесь Рак. Докладывай.
Выслушав доклад неведомого абонента, он кривится, дергает плечом, но всё же справляется с нервами, уточняя:
