Мадемуазель травница (СИ) - Алексина Наталья

Я еле заметно вздрогнула. С утра голос друида стал совсем хриплым. Таким что кожа покрылась мурашками.

Сзади послышались неуверенные шаги, и я нашла в себе силы спокойно обернуться. О, зря…

Жан снял свою растерзанную рубашку и теперь стоял передо мной лишь в одних штанах. Тоже наполовину разрезанных. Природа его ничем не обделила, никаких изъянов я не нашла. Широкие плечи, узкие бедра…

— Доброе утро, Ан-Мари, — он сделал еще шаг и поцеловал в щеку.

От удивления я три раза моргнула. Да и сонные глаза друида стали больше. Никто из нас такого не ожидал. Сам Жан тоже. Он вообще будто действовал по привычке.

Мы замерли, все еще находясь в опасной близости.

А потом я вздохнула. Без какого-либо умысла. Но горячая рука друида легла мне на талию. Его глаза перестали быть сонными и теперь опасно отливали звериной желтизной. Он склонился, и я подняла голову.

— О-ля-ля!

Мадам Бернар.

Я еще раз вздохнула и отступила от друида. С облегчением подумала, что это хорошо — ничего не произошло.

Дюбоис провел рукой по лицу, будто сгоняя наваждение.

— Я пойду, — сказал он.

Прихрамывая зашел за шторку, чуть-чуть покопался и уже был готов.

— Мадам Бернар. — Он склонил голову, перекинул порванную полу плаща через плечо, чтобы скрыть свою рубаху. — Мадемуазель Морель.

Мне друид тоже поклонился. Перед дверью остановился и обернулся в задумчивости. Я почти чувствовала, что он хочет что-то сказать, но незаметно качнула головой. Не люблю разговоры при свидетелях. Да и о чем беседовать? Вот если поцелуемся, тогда и поймем, о чем речь вести.

— И кто же этот голый месье? — полюбопытствовала мадам Бернар, все еще рассматривая спину Жана через открытую дверь.

— Друид, конечно.

— О! А ему совсем не сто пять, — заключила мадам Бернар.

Я думала, что меня ждет допрос, но моя помощница молчала. Она мурлыкала легкую песенку и доставала продукты. Молоко, пышечки, яблоки. Чего только не лежало в корзине мадам.

— Спасибо. Ваш родственник вчера меня подождал и довез.

— Ему не сложно. Даже в радость. Ночью мало людей, а он днем почти не выходит. И поговорить даже не с кем.

Он и с нами-то больше молчал, подумалось мне. Но на самом деле благодарила я за другое и просто не знала, как сказать правильно.

— Мадам Бернар, я хочу сказать… спасибо вам за все, — я неопределенно повела рукой в сторону двери.

— О, я сразу поняла, что вы не хотите продолжения с этим голым месье. Обычно не в моих правилах мешать любви, но здесь… — она мне таинственно улыбнулась и опять принялась хлопотать вокруг стола.

— А как поняли? — сказать по правде, я сама не сознавала, чего мне хотелось.

— В этом доме, — мадам Бернар обвела пальцем комнату. — Я не увидела ни одного букета и ни одного цветка. И вот что я скажу. Плох тот месье, который забывает о приятных мелочах для дамы. И нечего с ним целоваться. А вы девушка неопытная, чувствовали что-то не так, но не знали в чем подвох.

А он, видимо, в цветах.

Больше правды в том, что мне нужно хоть немного узнать человека, прежде чем целоваться. Даже если очень хочется.

По словам моей наставницы, такая философия мешает наслаждаться жизнью, но я ничего сделать с этим не могла.

Мы с мадам Бернар перебросились парой слов, и я ушла в свою лавку.

В любимую каменную ступку я набросала высохший мох и принялась готовить порошки от кашля. Равномерное поскрипывание и привычная работа помогли отвлечься. К моменту, когда в дверь постучали, я была как всегда немного недовольна жизнью, но любезна.

— Мадемуазель Морель, — сунул голову в дверь уже привычный мне посыльный Жак Робен. — Вы здесь! Хорошо! У меня список!

Парень вошел важно проследовал вперед. Целых три шага.

— Давай, — я с трудом сохранила серьезное лицо. Глядя на этого высокого и пока нескладного юношу все время хотелось улыбаться. Тем более, когда он важничал. — От кого этот?

— От месье Жерара. Известный целитель. У него кабинет на самой авеню Пренсипель. Он приверженец природного подхода, — сообщил парень, закладывая руки за спину, как взрослый мужчина.

— Природный подход? Это тот, где отрицают пользу трав или тот, где выносят человека на свежий воздух и оставляют до выздоровления?

— Где наблюдают за человеком и ждут, что произойдет, — улыбнулся Жак, а потом снова стал серьезным. — Там в списке сегодня почти двадцать трав, — он немного замялся, а потом выпалил. — Если у вас остались пирожки, я могу помочь все собрать. Или сбегать за чем-нибудь.

— А без пирожков? — поинтересовалась я и пробежала взглядом по списку.

— И без могу, но с пирожками лучше.

— Ладно, только будут пышки, — я еще раз посмотрела список. — Вот скажи мне Жак, если этот целитель такой ученый, что же он заказывает такую глупость!

Третий целитель и снова этот состав с крапивой и путейкой. Либо они так дурят кому-то голову, либо сами люди недалекие.

— А, вы об этом, — парень встал рядом со мной и заглянул в лист. Жак оказался с меня ростом, да и не так уже худ, как мне виделось поначалу. Еще будет из него толк, даже мадам Бернар оценит. — Знаете, я спросил, для чего вот этот состав. Специально для вас!

— И что говорят?

— Месье Фуаскаль сказал, чтобы я не лез не в свое дело. Или он мне уши оборвет.

— Это алхимик?

— Ага. Месье Жерар заговорил о пользе настоев на травах, но я так ничего и не понял. А месье Фламель сказал, что этим составом только покойников обмывать, но живые платят за него больше.

— Ясно, что ничего не ясно. — Я вздохнула и протянула лист со списком обратно Жаку. — Читай мне названия, а я буду собирать. Должен же ты как-то отработать пышки.

— Вы и не дали пока ни одной, — буркнул парень, но послушно начал зачитывать названия. Он действительно знал руническую вязь.

Вместе с Жаком мы справились быстрее. Он даже называл, сколько точно потребуется трав и для чего они целителю. В его голосе с каждой новой строчкой появлялось все больше уверенности. А к концу списка даже взгляд стал жутко взрослым, и Жак начал как-то по-особому посматривать на меня. Пришлось нести пышки, чтобы избавиться от этого внимания.

Мои мысли все вертелись вокруг целителей. Жиро вчера так и не сказал, кто смотрел тела. До сих пор неизвестно готовили ли мертвецов к бальзамированию или чему-то еще. Стражники и сами, как правило, не особенно-то их разглядывали. Если никого не волновало тело, то и разбирательства не было.

— Жак, а скажи, как думаешь, целители у вас в Лигосе сталкивались с бальзамированием или чем-то похожим?

— Это же запрещено, — удивился Жак. — Но так-то смерти они видят разные и часто. У нас же люди не знают, как понять мертв человек или жив. Недавно было, что умерший лежал четыре дня, а все думали, он перепил и спит.

Парень усмехнулся. Всем видом показывал, что он-то знает, как отличить мертвого от живого.

Я тоже улыбнулась, уж очень Жак старался казаться взрослее своих лет. Мы и дальше о чем-то говорили, но в голове все время крутились мысли о моих трупах.

В тавернах ни я, ни Жиро, ни Жан так ничего и не узнали. По-прежнему оставался только таинственный Клод, с которым работал последний умерший. Но еще неизвестно, связан он как-то с бальзамированием или нет. К тому же где теперь его искать никто не знал. А нужно было что-то делать! С одной стороны — это не моя работа, и мешать стражникам последнее дело, но с другой — именно со мной пока что связана большая часть трупов. И кто мне поможет, если не я сама?

— Давайте, я переставлю вот эти ведра в угол, тогда у вас будет просторнее, — ворвался в мои мысли голос Жака. — Простите, но у вас здесь очень неудобно, я уже четыре раза ударился ногой.

— Это для тебя неудобно, а мне нужно именно так.

Ведра торчали на пути посетителей, чтобы они не могли сразу добраться до меня. Так им приходилось огибать препятствия, а это лишние шаги и время для меня. Вдруг попадется особенно нервный человек. Или вон с друидом поссоримся…хотя он слишком хорош, чтобы…