Станислав Лем - Кибериада. Повести и рассказы
В наступившей тишине еле заметно зашевелились придворные, словно проверяя, прочно ли держатся головы у них на плечах.
Третий мудрец глубоко задумался и наконец сказал:
— Государь,я исполню твое желание и объясню тебе почему.Я сделаю это ради всех присутствующих здесь,ради себя,но также и ради тебя, чтобы годы спустя не сказали,что был,мол,король,который из пустого каприза уничтожил мудрость в своем государстве;и даже если сейчас твое желание не значит ничего или почти ничего,я наделю значением эту причуду, придам ей осмысленность и долговечность — и потому я буду говорить…
— Старче,мне надоело это вступление,которое снова граничит с оскорблением величества, отнюдь не соседствуя с лестью,- гневно сказал король. — Говори!
— Государь,ты злоупотребляешь своим могуществом,-ответил мудрец,- но это пустяк по сравнению с тем,что выделывал твой отдаленнейший,неизвестный тебе предок,основатель династии Гепаридов.Этот прапрапрадед твой, Аллегорик, тоже злоупотреблял монаршею властью. Чтобы понять, в чем заключалось его величайшее злоупотребление, соизволь взглянуть на ночной небосвод, видимый в верхних окнах дворцовой залы.
Король посмотрел на небо,вызвездившее и чистое, а старец неторопливо продолжал:
— Смотри и слушай!Все существующее бывает предметом насмешек.Никакой титул не спасает от них, ведь иные дерзают насмехаться даже над королевским величеством.Смех колеблет троны и царства. Одни народы посмеиваются над другими,а то и над самими собою. Высмеивается даже то, чего нет,- разве не насмехались над мифическими божествами?Предметом насмешек бывают явления, куда как серьезные и даже трагические.Достаточно вспомнить о кладбищенском юморе,о шутках,отпускаемых по поводу смерти или покойников.Издевка добралась и до небесных тел. Взять хотя бы солнце или луну. Месяц изображают лукавым заморышем в шутовском колпаке и с острым,как серп, подбородком, а солнце — в виде пухлощекого толстяка в растрепанном ореоле. И все же, хотя предметом насмешек одинаково служит царство жизни и царство смерти,малое и великое, есть нечто такое,чего никто еще не осмелился высмеять.К тому же это предмет не из тех,о которых легко забыть,упустить из виду, ибо речь идет обо всем существующем, то есть о Космосе. Если же ты, государь, призадумаешься над этим, ты поймешь, насколько Космос смешон…
Тут впервые удивился король Глобарес и с возрастающим вниманием слушал речь мудреца, а тот продолжал:
— Космос состоит из звезд.Это звучит довольно внушительно,но, если взглянуть поглубже,трудно сдержать улыбку. И в самом деле- что такое звезды? Огненные шары,подвешенные среди вечной ночи.Картина вроде бы патетическая.Но почему? В силу своей природы? Да нет же- единственно из-за своих размеров. Но сами по себе размеры не очень-то много значат. Разве мазня идиота, перенесенная с листка бумаги на бескрайний простор,перестает быть мазней?
Глупость размноженная- все та же глупость,только еще смехотворнее. Космос — это каракули из разбросанных как попало отточий!Куда ни взглянуть, чего ни коснуться — сплошные отточия! Монотонность Творения представляется мне замыслом самым банальным и плоским из всех, какие только бывают на свете. Ничто в крапинку, и притом бесконечное,- кто бы состряпал конструкцию столь убогую, если б ее лишь предстояло создать? Разве только кретин.Это надо же — взять безмерные пустые пространства и ставить точку за точкой, наобум, как попало, — ну, где тут гармония, где тут величие? Ты скажешь, Вселенная повергает нас на колени? Разве что от отчаяния при мысли, что уже ничего не поправить.Ведь это всего лишь результат автоплагиата, совершенного в самом начале;само же начало было бестолковей всего,что только можно придумать. Ну, что можно сделать, имея перед собой чистый лист бумаги, в руке — перо, но не имея ни малейшего понятия, чем этот лист заполнить? Рисунками? Но рисунок надо вообразить.А если в голове пустота?Если нет ни капли фантазии?Ну что ж, перо,прикоснувшись к бумаге, как бы непроизвольно поставит точку.И в состоянии тупой отрешенности,обычном для творческого бессилия, тот, кто поставил первую точку, создаст узор, впечатляющий только тем, что больше на бумаге нет ничего и без особых усилий можно повторять этот узор бесконечно. Повторять, но как? Ведь точки могут сложиться в какую-нибудь конструкцию. А если и на это ты не способен?При такой немочи остается одно: трясти пером и разбрызгивать чернила как попало, заполняя бумагу случайными крапинками.
При этих словах мудрец взял большой лист бумаги и, обмакнув перо в чернильницу, тряхнул им несколько раз, а затем достал из-под кафтана карту звездного неба и показал ее королю вместе с листом бумаги.Сходство было разительное.На бумаге были разбросаны миллиарды точек,одни покрупнее, другие помельче, поскольку перо иной раз брызгало обильнее, а иной раз пересыхало. И небо на карте выглядело точно так же. Король глядел со своего трона на оба листа бумаги и хранил молчание.
А мудрец продолжал:
— Тебя учили, государь,что Вселенная- это постройка, изумительная до бесконечности,поражающая величием громадных пространств,расшитых звездами.Но взгляни, разве эта почтенная, всеприсутствующая и вековечная конструкция не есть свидетельство крайней глупости,насмешка над разумом и порядком? Ты спросишь,почему никто этого до сих пор не заметил?Да потому,что эта глупость повсюду! Но такая повсюдность заслуживает язвительного, отстраненного смеха уже потому, что смех стал бы предвестником бунта и освобождения. Несомненно, стоило бы в таком именно духе написать пасквиль на Вселенную- чтобы этот продукт величайшей тупости был оценен по заслугам,чтобы отныне его сопровождал уже не хор молитвенных воздыханий, но ироническая улыбка.
Король слушал,застыв в удивлении, а мудрец после минутного молчания продолжал:
— Написать такой пасквиль было бы долгом каждого ученого,если б не то,что тогда ему пришлось бы коснуться первопричины нынешнего порядка вещей, именуемого Универсумом,которое заслуживает разве что снисходительной усмешки. Начало же этому было положено тогда,когда Безмерность была еще совершенно пуста и лишь ожидала акта творения,а мир,почкующийся посредством небытия из чего-то меньшего,нежели небытие,породил лишь горсточку скученных тел,на которых правил твой прапрапращур Аллегорик. И замыслил он невозможное и безумное дело,а именно: помочь Природе в ее бесконечно терпеливых и неспешных трудах!Решил он, вслед за нею, создать Космос, обильный и полный бесценных чудес;поскольку же сам не сумел бы этого сделать, велел построить наиразумнейшую машину, чтобы поручить это ей.Строили этого молоха триста лет и еще триста- впрочем, время тогда считали иначе,чем ныне.Не жалели ни сил, ни средств, и механическое чудовище достигло размеров и мощи, едва ли не безграничных. Когда машина была готова,узурпатор велел пустить ее в ход, не догадываясь,что,собственно, делает.Машина,по причине его безграничной спеси, оказалась чересчур велика,и потому ее мудрость,оставив далеко позади вершины разума,проскочила кульминацию гениальности и скатилась до полного умственного распада- в косноязыкую тьму центробежных токов,всякое содержание разрывающих в клочья;страшилище это,закрученное спиралью, словно галактика, заработало на бешеных оборотах и растеклось сознанием при первых же невысказанных словах,и из этого якобы мыслящего со страшным напряжением хаоса, в котором громады недоразвитых понятий взаимно упраздняли друг друга, из этих судорог,корчей и столкновений напрасных зародились и начали поступать в послушные исполнительные подсистемы лишь обессмысленные знаки препинания! То была уже не машина,разумнейшая из всех возможных, Всемогущий Космотворитель,но развалюха,плод опрометчивой узурпации,который в знак того, что предназначался для великих свершений,только и мог заикаться точками. Что же потом? Правитель ожидал всесотворения, которое подтвердило бы правоту его замысла,самого дерзкого,какой когда-либо рождался у мыслящего существа,и никто не осмелился открыть ему,что он стоит у истоков бессвязного бормотанья, механической агонии монстра, который уже родился полумертвым. Но безжизненные и послушные громадины машин-исполнительниц,готовые выполнить любой приказ, в заданном такте стали лепить из материального месива проекцию точки в трехмерном пространстве,то есть шар;вот так, штампуя без устали одно и то же, пока внутренний жар не распалил вещество,швыряла машина в пустую бездну огненные шары, и в такт ее заиканию возник Космос! А значит, твой прапрапрадед был творцом Мироздания,и он же- автором глупости столь грандиозной, что второй такой никогда не будет.Ведь уничтожение этого выкидыша было бы,конечно,гораздо более разумным поступком, а главное — совершенно сознательным, чего о Творении никак не скажешь.Вот и все, что я хотел рассказать тебе, государь, потомок Аллегорика, зодчего миров.
