Андрей Белянин - Профессиональный оборотень
Еще в деревне я обратила внимание, что он то и дело оказывается за моей спиной, но тогда не придавала этому значения. Пришлось остановиться и подождать — Меризо, по всему видать, топает за мной не меньше получаса, такое настойчивое внимание не может не льстить. Я с улыбкой глядела на приближающегося тайного агента, который, похоже, совсем не обрадовался перспективе общения со мной. Вжав голову в плечи, он затравленно оглянулся, посмотрел по сторонам, в последней надежде, что я жду совсем не его, а кого-то, кто сейчас вынырнет из густых рядов пшеницы. Но чуда не случилось — мы с Меризо, к его нескрываемому разочарованию, оказались одни на всем поле. Не считая, конечно, переодетых в крестьянок королевских солдат, они теперь шныряли повсюду, в том числе и здесь, тщетно пытаясь попасть на глаза Волку.
— Добрый день, господин тайный агент, — любезно поприветствовала я, дождавшись, когда он подойдет ближе. На самом деле от Меризо я хотела узнать только одно: как он преодолел заслон в виде каторжника? Откупившись? Или, может, имеется другой способ? Поскольку срочных дел у меня не было, я решила во что бы то ни стало утолить свое любопытство, касающееся данного вопроса.
— Не имею чести быть знакомым, мадемуазель, — пробормотал Замочная Скважина и попытался ретироваться. Не тут-то было! Я успела схватить господина Меризо за полу камзола, прежде чем ему удалось юркнуть в самую густую часть пшеничного поля. Он упирался, я тянула, Меризо пришлось сдаться.
— Послушайте, я всего лишь хотела спросить, как это вы так быстро миновали того типа, что стоит у моста и говорит, будто он является представителем таможенных служб, — выдала я на одном дыхании. Сотрудник тайной канцелярии оставил наконец все попытки сбежать и с обреченным видом уставился на меня.
— А вы как? — спросил он, переминаясь с ноги на ногу от очевидного смущения.
— Как все, дала ему на лапу — ничего другого не оставалось, — охотно поделилась я.
— А меня он просто так пропустил, как это ни странно звучит, — краснея, признался Замочная Скважина. — Окинул жалостливым взглядом, просто возмутительно, и сказал: «Проходи, вижу, что с тебя шиш возьмешь».
Что имел в виду каторжанин, и так было понятно. Стоило взглянуть на не просто непритязательный, а довольно потрепанный вид Меризо, как на глазах от жалости выступали слезы. Черный бархатный камзол был настолько засален и весь в таких огромных проплешинах — ну просто стиль а-ля клошар, если бы не претензии на былую изысканность. «Наверное, это оттого, что полицейским чиновникам мало платят», — подумала я и отчего-то начала испытывать нечто похожее на симпатию к этому таинственному человеку.
— Что вы думаете насчет этого Волка? — Мне показалось разумным завязать светскую беседу.
Подобно Меризо заложив руки за спину, я шла с ним рядом и заглядывала ему в лицо. Беднягу это очень мучило, он не мог смотреть прямо в глаза собеседнику. Живо подметив эту его слабость, я решила поразвлечься и не сводила с него влюбленного взгляда. Меризо отворачивался, вжимал голову в плечи, пытался забежать вперед, но это было бесполезно. Он и краснел, и бледнел, и страшно потел, постоянно вытирая большие красные руки об полы камзола. А на деле оказался добродушным малым, врожденная застенчивость даже добавляла ему долю привлекательности, пусть небольшую, но все же.
— По правде говоря, мадемуазель, у меня есть сильное подозрение, что этот местный Волк совершеннейше политически неблагонадежный субъект. Боюсь, скорее всего он тайный лазутчик Австрии. — Последние слова были произнесены шепотом, так что мне пришлось сильно напрячь слух.
— Да что вы говорите?! — расширила я глаза. — Какая интересная догадка…
Тронутый поддержкой, Меризо, несмотря на свой статус, обязывающий самому молчать в тряпочку и больше слушать других, совсем разоткровенничался и попытался выдать мне все секреты, известные французской тайной полиции. Нет, в самом деле, все секреты, касающиеся внешней и внутренней политики страны, включая тайны дипломатии и неизвестные широкой общественности сведения о последствиях семилетней войны с Австрией. Мне надо было зажать уши, но любопытство пересилило добрые намерения, и я их еще больше навострила. Вот что случается с тайными агентами королевского сыска, лишенными на протяжении многих лет нормального человеческого общения. Бедняге хватило малейшего проявления внимания со стороны «деревенской» девушки, чтобы позабыть об издержках своей профессии, как то: что нужно держать язык за зубами и не раскрывать служебные тайны кому попало, кроме непосредственного начальства. Странно, но почему-то все мужчины при первом знакомстве со мной начинают изливать душу, будто я по меньшей мере приходский священник. Под конец своей исповеди Меризо немножко сник, похоже сообразив, что сболтнул лишнее и теперь за мной нужен глаз да глаз, и с надеждой сказал:
— Сегодня вечером праздник в вашей деревне, поэтому я попросил бы, если вы будете так любезны, разрешения быть сегодня вашим спутником.
Он потер руки и уставился на меня умоляющими глазами.
«Ах ты, иезуит коварный…» — добродушно подумала я и, с самой широкой улыбкой глядя на тайного агента, произнесла:
— О чем речь! С сегодняшнего утра, уже несколько часов я удостоилась чести, и вы являетесь даже моей тенью, а не просто спутником. Так что тут и разговора быть не может, даже если бы я сказала вам «нет», то от этого ничего бы не изменилось, скорее всего вы бы все равно следовали за мной.
Поначалу он слегка опешил, но потом согласился:
— Да, вы правы, мадемуазель, — и грустно одарил меня чистым и невинным взглядом младшего сына главного раввина.
Когда мы вышли с пшеничного поля на луга и дошли до ближайшего пастбища, двое юных пастушков как раз обедали, наворачивая по целому батону хлеба и запивая его молоком. Нашему с Меризо появлению они не очень-то обрадовались, поэтому сначала скорчили недовольные рожи. Что, впрочем, не помешало вскоре сменить гнев на милость и приветствовать нас маслеными ухмылками.
— Здорово, мальчики!
— Привет, подруга! — ответил один из них и, пока я придумывала вопрос, обратился к своему товарищу: — Роскошная телочка, правда? Вот с ней бы я оторвался по полной хотя бы вон в тех кустах.
— Ну ты загнул, братишка. У меня в башке звенит от твоих откровений. Разве можно так говорить о городской дамочке, да еще сестре королевского егермейстера?! Когда-нибудь тебе точно заряд дроби достанется в задницу от ее благодарного братца.
— Ладно, не канючь, разве я не правду сказал?
— Да просто говорить надо умеючи! Видишь, девчонка интереса не проявляет, наверно, никак не поймет. Слышь, подруга, мой приятель хотел предложить тебе свои услуги. Но я лучше растолкую так, что тебе сразу станет вдомек: девчонки в деревне говорили, что ты городская штучка и ищешь сельской любви? Ну так мы не прочь… Я имею в виду — я, ты и этот оболтус Жеримо. Что скажешь, а?
— Послушайте, это возмутительно, — сообразил наконец, что к чему, тайный агент.
Я же без лишних слов шагнула к паренькам и подняла с земли чью-то пастушью палку. Неблагополучная молодежь попробовала отшутиться, но неудачно. У меня уже был хороший опыт борьбы с летающими головами… Озабоченные мальчики бросились врассыпную, но далеко не ушли. Отвешивая крепкие удары, я уже во весь голос сыпала вполне обоснованными угрозами, тут же претворяя их в жизнь. Говорят, их жалостливые вопли разносились далеко по полям, заставляя вздрагивать жителей двух соседних деревень, креститься и шептать: «Это наш Волк на дневную охоту вышел, совсем залютовал, собака!» Потом я слышала, что особо сердобольные люди сразу после этого создали Фонд помощи голодающему соседу. Подразумевался, естественно, «недоедающий» сосед Волк, для которого делались пожертвования в виде съестных припасов, оставляемых на опушке леса раз в три дня. К слову, их тут же разбирали радостные клошары, и с тех пор каторжника больше никто не видел собирающим пошлину за проход через мост.
Но в целом мой поход за деревню прошел безрезультатно, если не считать неожиданно завязавшиеся приятельские отношения с Меризо. Вернувшись обратно, мы застали деревню уже приготовившейся к предстоящему празднику. На площади, разнаряженной цветами, постепенно собирались не менее нарядные сельчане и сельчанки. Фургончик бродячих актеров был превращен в сцену с яркими цветными занавесками, подразумевающими кулисы. Кто-то бойко торговал фруктами и сластями, счастливые дети с визгом носились взад-вперед. У самого края площади, где росли раскидистые деревья, было огорожено место для танцев, там же расставлялись столы. Из трактира, который сегодня переименовывался, доносились разные вкусные запахи. Меризо снова превратился в немого подсматривальщика и подслушивальщика, то есть бескорыстно пакостящего соглядатая. Жослин то и дело проходила мимо меня, высоко задрав нос, но вскоре сдалась. Похоже, я была единственной, кому она еще не рассказала об очередном сверхважном происшествии, о котором она наверняка знала, как всегда, больше всех.
