Оксана Крыжановская - Каникулы с семейкой Шторм
— Значит, я тебя не возбуждаю, — хмуро вынес вердикт дракон и не успела я ответить, как раздвинул мои ноги и вплотную придвинул меня к себе. — А так?
Высота алтаря была как раз такой, которая позволял ему прижаться ко мне так, чтоб я на деле убедилась в том, что зелье ему, правда, не нужно.
Чувства от того, что он прижимался ко мне, были странные, но явно не возбужденные. Меня это, скорей, нервировало, а еще вдруг появился легких страх… и словно чувство дежавю…
В голове вдруг появилось воспоминание: внимательные синие глаза и веселый голос.
— А ты хитрюга, но кровь твою я не буду проливать подобным образом, а вот твой рот…
Дракон попытался наклониться ко мне и поцеловать, но я уперлась ладонями ему в грудь и простонала:
— Нет… я не могу…
Страх заполнил меня, как люди заполняют ночные горшки, от чего меня начала бить мелкая дрожь.
Парень сочувственно посмотрел мне в глаза, слегка улыбнулся и мягко произнес:
— Не волнуйся, я понимаю, ты боишься, но я клянусь, что буду нежен и постараюсь доставить тебе как можно меньше боли.
— Ты не понимаешь, — голос мой был хриплый и напряженный. — Я не знаю, что со мной, но этот страх не из-за того, что я должна с тобой переспать. Это что-то другое… Это сильней меня…
Дрожь усилилась, дракон это заметил и нахмурился.
— Пожалуйста, можешь отойти от меня, — почти прошептала, но он послушался и сделал два шага назад.
Страх не прошел, а во рту появился металлический вкус крови — это я прокусила внутренние стороны щек.
Сплюнув кровь на пол, я сделала глубокий вдох и попыталась успокоиться.
В памяти словно клеймо застыли синие глаза, и я отчетливо понимала, что принадлежат они дроу… и это был, скорей всего, один из них…
Удивительно, что вспомнив их, у меня не случился рецидив.
Спрыгнув с алтаря, я быстро метнулась к скинутой рядом сумке, достала записывающий кристалл и произнесла:
— Синие глаза, явно принадлежат дроу. Голос мягкий, игривый. Сказал: «А ты хитрюга, но кровь твою я не буду проливать подобным образом, а вот твой рот».
Записывать воспоминания при драконе было нежелательно, но на счету была каждая секунда, и нужно было быстрей все записать. Ко всему, не думаю, что адепт, что-либо поймет из моих слов.
Подняв голову, я встретилась с взволнованными глазами дракона, а следующая его фраза, просто выбила из моих легких воздух:
— Ты вспомнила кого-то из своих похитителей?
— Откуда ты знаешь?! — воскликнула со злостью, а потом презрительно фыркнула и поняла. — Джонни. И когда он вам рассказал?
Дракон слегка смутился и с неловкостью ответил:
— Когда ты потеряла сознание, упав с колосса.
— Врешь! — тут же зло воскликнула. — Брат не стал бы вам просто так ничего рассказывать!
— Ты тогда тоже что-то вспомнила, — признался дракон.
— Даже если так, он все равно бы незнакомцам ничего бы не рассказал! — стояла я на своем.
Моя проблема была не для общего доступа, так что посвящать в нее не пойми кого Джонни, точно, не стал бы.
Дракон вздохнул и с легким раздражением произнес:
— Твой брат просил тебе ничего не говорить, чтоб у тебя вновь не случился провал в памяти!
— Значит, я вспомнила что-то серьезное, но вот из-за чего? — задумчиво пробормотала я под нос, а потом закрыла глаза, сосредоточилась и вызвала телепорт.
— Уходи, — махнула рукой на телепорт. — Он выведет тебя в один хороший бордель. Найдешь Варша и скажешь, что от меня. Он мне одну услугу задолжал, так что денег с тебя не возьмут. Я заберу тебя завтра с утра.
— А…
— А с этим мы разберемся как-нибудь потом, — раздраженно отрезала. — Ограничения во времени у нас нет.
Дракон хмуро смотрел мне прямо в глаза, и весь его вид кричал, что он хочет что-то сказать. Так и не набравшись смелости, он отвел взгляд, как-то грустно ухмыльнулся и вошел в телепорт.
Закрыв телепорт, я некоторое время стояла и задумчиво смотрела на светящиеся надписи, потом активировала другой телепорт и направилась к своему дяде дознавателю, рассказать о вспомнившихся глазах дроу.
* * *Александр Шторм — глава отдела дознавателей Родгарна — в столице человеческого королевства Светлистар. Он же имперская лайка, цепной пес короля, клятая ищейка. Он же младший брат моего отца, а мне, разумеется, дядя, встретил меня с застывшим выражением лица словно скульптура, к которой обратился с просьбой показать выход из парка турист, которому солнышко напекло голову. Когда поздоровалась, уголки губ Саши слегка приподнялись, но я прекрасно знала, что для него подобное выражение сродни широкой улыбке, наполненной счастьем.
— Рад видеть тебя в добром здравии, Элла, — голос у моего родственника был властный и слегка хрипловат, но могу с уверенностью сказать, что это был самый красивый голос, который мне когда-то доводилось слышать.
…или дело все в том, что когда ты неделями лежишь на кровати, не в силах пошевелиться, моргнуть, зевнуть, почесать нос, а где-то сверху этот голос не просит, не умоляет, не выпрашивает как другие, а приказывает… приказывает жить.
И ты подчиняешься. И лишь за тем, чтоб вновь услышать этот голос…
Внешне Саша был типичным представителем семьи Шторм: рыжим, веснушчатым, зеленоглазым, невысоким, но жилистым. Но характером он настолько отличался от членов семьи Шторм, что если бы не его фамилия, то никто и не подумал, что этот мужчина имеет какие-либо отношение к этому роду.
Александр был сдержанный, даже скупой на эмоции, холодный, грубый и имел стальную защиту размером с милю… точнее, таким он был сейчас.
Отец рассказывал, что когда-то Саша был другим, таким же как все мы, и занимался он артефактами. Все дело в том, что дядя был третьим человеком-артефактом в моей семье. Остальные двое — это я и бабушка Изурия. В своих экспериментах дядя добился неимоверных успехов. Все пророчили ему блестящее будущее, и так было до того, пока он не влюбился. Эта девушка была тоже артефактор и у нее была мечта: построить школу для артефакторов в мире Арвет. Казалось бы, какая благородная и достойная уважения мечта, вот только ради ее осуществления она решила продать Сашу охотникам за нами. Дядю спасла случайность: в день запланированного похищения он был не один, а со своим другом-некромантом, который, можно сказать ласково, еще тот псих, ведь другие, точнее обычнее и спокойные, люди и нелюди с нами дела имеют крайне редко. Шестеро охотников, скорей всего, позже очень пожалели о том, что решили влезть в это дело (ели у зомби еще остались какие-то чувства), они же и рассказали, кто продал дядю и за какую баснословную цену.
Первое время Саша буйствовал и пил, потом впал в апатию и ушел на целых двадцать восемь лет, бродить по мирам. Спустя два года, как он вернулся, со мной произошел тот случай, и если бы не Саша, то меня бы уже не было. Он не только без промедлений поделился со мной своей кровью, хоть это для нас еще та болезненная и трудная процедура, но и вытащил меня, заставил жить.
Первое мое целостное воспоминание, а не просто череда каких-то быстро мелькающих картинок, было об осунувшемся лице с темными кругами под тусклыми зелеными газами.
Тогда я, пересилив в горле боль и сухость, еле слышно прошептала:
— Кто ты?
А лицо вдруг улыбнулся такой счастливой улыбкой, что сердце в груди защемило, и ответил:
— Саша.
Потом мне, конечно же, напомнили, что он мой дядя. Вот только я не вспомнила ни его, ни отца, ни мать, ни братьев и сестер, ни дедушек и бабушек, ни друзей и подруг.
Я не помнила даже себя.
В памяти остались только главная информация, такая как огонь — горящий, воду — можно пить, кровать — местно для отдыха и прочие. Я помнила даже какие-то моменты жизнь, но люди стали для меня просто чернильными каплями на пергаменте моей памяти.
Потом мне рассказали, что я шесть месяцев пролежала в состоянии «овощ», и почти все время возле меня находился Саша. Одной из причин было то, что он являлся главным донором крови, и все время следил, чтоб она не взбунтовалась и не повредила моему телу. А другая была та, что он винил себя, так как ту девушку, которая продала его, он не смог ни убить, ни сдать властям, а просто отпустил. Поэтому Саша винил себя, считая, что охотники вышли на меня из-за него.
Когда я вернулась в относительную норму и могла сама подавлять буйство чужой крови, Саша поступил на службу в отдел дознавателей, в желании выловить тех охотников, и вот за семь лет дослужился до главы отдела.
— И я тебя, Саша, — ответила и приветливо улыбнулась дяде и его помощнику бесу, который зачастую разгуливал в своей второй клыкасто-рогато-копытной ипостаси, так как человеческую, по его словам, он оставлял для шпионских промыслов.
Как обычно, кровь, которая теперь текла по моим венам, рядом с Сашей начала буйствовать и разгораться. За восемь лет она так и не привыкла ко мне и все тянулась к нему, поэтому с дядей мы старались как можно меньше контактировать.
