Терри Пратчетт - Шляпа, полная неба
— Эмм, Аннаграмма, ты же сама попросила меня заглянуть к тетушке Вровень и привести новенькую, — принялась оправдываться Петулия, как будто она сделала что-то не так.
Аннаграмма встала. Она была по меньшей мере на голову выше Тиффани, а ее лицо, похоже, начали лепить с носа (слегка задранного) и потом уже приделали все остальное. Когда Аннаграмма смотрела на кого-нибудь, он остро ощущал, что уже отнял слишком много ее драгоценного времени.
— Так это она?
— Эмм, да, Аннаграмма.
— Ну что ж, новенькая, давай-ка мы на тебя поглядим, — сказала Аннаграмма.
Тиффани вышла вперед. И сама удивилась. Она ведь не собиралась выходить. Но у Аннаграммы был голос, которому невозможно было не подчиниться.
— Как тебя зовут?
— Тиффани Болен? — проговорила Тиффани и поняла, что произносит свое имя так, будто спрашивает разрешения носить его.
— Тиффани? Звучит забавно, — заявила высокая девица. — Меня зовут Аннаграмма Ястребей.
— Эмм, Аннаграмма работает на… — начала Петулия.
— Не «на», а «с», — резко поправила Аннаграмма, изучая Тиффани с головы до ног.
— Эмм, прости, работает с госпожой Уверткой, — проговорила Петулия. — Но она…
— Я собираюсь на будущий год закончить учебу, — сказала Аннаграмма. — По всем признакам, я постигаю премудрости ремесла феноменально быстро. Так ты — та девочка, что живет у тетушки Вровень, верно? Она, знаешь ли, странная. Три девочки до тебя очень недолго продержались. Жаловались, что никак не могут уследить, кто из тетушек кто.
— Ну да, ведь обе половины друг дружке Вровень, — хихикнула одна из ведьмочек.
— Эта игра слов и ребенку под силу, Люси Уорбек, — сказала Аннаграмма, не оглянувшись. — Не смешно. И не умно вдобавок.
Она снова сосредоточилась на Тиффани и стала рассматривать ее так же пристально, как матушка Болен изучала овцу, которую собиралась купить. Тиффани даже подумала, уж не попытается ли Аннаграмма заглянуть ей в рот и проверить, все ли зубы на месте.
— Говорят, на меловых почвах не может родиться ведьма, — сказала Аннаграмма.
Остальные девочки смотрели то на нее, то на Тиффани, и Тиффани подумала: «Ха! Так, говорите, у ведьм не бывает главных?» Но она была не в настроении наживать врагов.
— Наверное, все-таки может, — тихо возразила она.
Это был явно не тот ответ, которого ожидала Аннаграмма.
— Ты даже не оделась как подобает, — прошипела она.
— Извини.
— Эмм, Аннаграмма говорит, если хочешь, чтобы люди с тобой обращались как с ведьмой, надо выглядеть как ведьма, — вмешалась Петулия.
— Хмм, — протянула Аннаграмма, глядя на Тиффани так, словно та провалила простейший экзамен. Но потом снисходительно кивнула: — Ладно, всем надо с чего-то начинать.
Она отступила на шаг и обратилась к девочкам:
— Дамы, это Тиффани. Тиффани, Петулию ты уже знаешь. Она постоянно налетает на деревья.
Поплина Бубен — это та, у которой до сих пор тлеет шляпа, отчего она смахивает на дымовую трубу. Это Гертруда Утихни, это наша неподражаемо остроумная Люси Уорбек, это Гарриетта Жулинг с ее безнадежным косоглазием, а это Лулу Зайка с ее безнадежным именем. Можешь пока просто посидеть и посмотреть… как тебя, Тиффани, верно? Экая жалость, что ты попала к тетушке Вровень. Какая из нее ведьма… Ни капли профессионализма. Все суетится, крыльями хлопает и на что-то надеется. А настоящего понимания — ни на грош. Ну ладно, время-то идет, уже поздно… Гертруда, будь добра, Обрати Призыв На Все Четыре Стороны Света и Открой Круг.
— Э-э… — нервно протянула Гертруда.
Просто удивительно, как люди начинали нервничать в присутствии Аннаграммы.
— Ох, сколько с вами ни занимайся — все без толку, — вздохнула Аннаграмма. — Постарайся вспомнить, пожалуйста. Мы ведь это уже буквально миллион раз повторяли.
— А я никогда не слышала про четыре стороны света, — вмешалась Тиффани.
— Правда? Удивительно, — сказала Аннаграмма. — Так вот, Тиффани, это направления, по которым течет сила в нашем мире, и если хочешь совет, тебе тоже не помешало бы имя получше.
— Но мир ведь круглый, как блюдце, — сказала Тиффани.
— Эмм, надо представить, как будто у него есть четыре стороны, — шепотом подсказала Петулия.
Тиффани непонимающе нахмурилась:
— А зачем?
Аннаграмма закатила глаза:
— Потому что так положено!
— А-а.
— Послушай, ты ведь уже имеешь какой-то опыт в магии, верно? — резко спросила Аннаграмма.
Тиффани немного растерялась. Ей раньше не доводилось общаться с такими людьми.
— Да, — сказала она.
Остальные девочки молча смотрели на нее, и Тиффани невольно подумала, что они сейчас очень напоминают овец. Когда на какую-нибудь овцу накидывается собака, остальные овцы отходят в сторонку и смотрят. Им в голову не придет объединиться против собаки. Они просто радуются, что в этот раз досталось не им.
— Хорошо, тогда что тебе удается лучше всего? — спросила Аннаграмма.
— «Нежная Нелли», — брякнула Тиффани, не задумываясь — мысли ее все еще были заняты овцами. — Это такой овечий сыр. Его довольно трудно делать…
Она оглядела застывшие непонимающие лица девочек и смутилась. Неловкость, зародившись где-то внутри, стала быстро подниматься, как горячее варенье в котле.
— Эмм, Аннаграмма имела в виду, с какой магией ты лучше всего справляешься, — пришла ей на выручку добросердечная Петулия.
— Хотя «Нежная Нелли» — тоже неплохо, — заметила Аннаграмма со зловредной улыбочкой.
Несколько девочек тихонько прыснули в кулачок, явно пытаясь скрыть смех, но не пытаясь скрыть, что они его скрывают.
Тиффани снова уставилась на носки своих башмаков.
— Не знаю, — пробормотала она. — Но я вышвырнула прочь Королеву эльфов, когда она вторглась в мою страну.
— Да что ты говоришь! — усмехнулась Аннаграмма. — Саму Королеву эльфов? И как же тебе это удалось?
— Я… я точно не знаю. Просто я очень разозлилась на нее тогда.
События той ночи помнились ей смутно. Да, она тогда разозлилась, страшно разозлилась, и мир… стал другим. Тиффани видела все-все яснее, чем ястреб, слышала чутче собаки, ощущала спрессованные века под ногами и чувствовала жизнь, по-прежнему дремлющую в толще холмов… И еще подумала тогда, что невозможно видеть, слышать и чувствовать все это слишком долго и оставаться человеком.
— А что, башмаки у тебя в самый раз, чтобы сердито топнуть ножкой, — сказала Аннаграмма.
Раздалось еще несколько не слишком сдавленных смешков.
— Королева эльфов, значит, — добавила она. — Ну конечно, ты с ней разделалась. Мечтать не вредно.
— Но это правда, — тихо сказала Тиффани, однако ее уже никто не слышал.
Подавленная и несчастная, она стала смотреть, как девочки Открывают Мир На Все Четыре Стороны Света и Обращают Призыв Кругу, а может, наоборот. Как бы там ни было, ритуал затянулся. Все бы шло веселее, если бы юные ведьмы лучше понимали, что и когда они должны делать. И возможно, им проще было бы сосредоточится, если бы рядом не стояла Аннаграмма, которая их постоянно поправляла. В руках она держала открытой большую книгу.
— …Теперь ты, Гертруда, идешь противосолонь… нет, в другую сторону, когда ты уже запомнишь, мы ведь это уже буквально тысячу раз делали, не меньше, а Лулу… Где Лулу? Ты должна быть совсем не там! Возьми Исповедальную Чашу… нет, это та, что без ручек! Да, эту. Гарриетта, ты не могла бы поднять Жезл Воздуха чуть повыше? Вообще-то предполагается, что он должен по крайней мере быть в воздухе, понимаешь? А ты, Петулия, не могла бы держаться с некоторым достоинством? Я понимаю, это тебе не свойственно, но можно же хотя бы попробовать. Кстати, давно хочу тебе сказать: если я хоть что-нибудь в этом смыслю, ни одно когда-либо записанное заклинание не начинается с «эмм». Гарриетта, это, по-твоему, Котел Моря? Разве это похоже на Котел Моря? По-моему, нет, а ты как думаешь? А это еще что за шум?!
Девочки посмотрели себе под ноги. Кто-то промямлил:
— Поплина наступила на Венец Вечности, Аннаграмма.
— Это, случайно, не тот, который украшен настоящим жемчугом? — зловеще тихим голосом уточнила Аннаграмма.
— Эмм, да, — сказала Петулия. — Но я уверена, она очень сожалеет. Эмм… Может, я сделаю всем по чашечке чая?
«Хлоп!!!» — Аннаграмма резко закрыла свою книгу.
— Какой во всем этом смысл? — спросила она у мира в целом. — Какой. Во всем. Этом. Смысл? Вы что, хотите всю жизнь быть деревенскими ведьмами и лечить всякие чирьи-бородавки за чашку чая с печеньем? Ну? Этого вы хотите?
Со стороны испуганной кучки ведьмочек донеслось шарканье и нестройное бормотание в том смысле, что нет, они не хотят.
— Вы ведь все читали книгу госпожи Увертки? — спросила Аннаграмма. — Читали или нет, я спрашиваю?
