Терри Пратчетт - Ноги из глины
— А, констебль Посети… Да, что такое? — торопливо откликнулся Ваймс. — Боюсь, сейчас я сильно занят, и даже не уверен, есть ли у меня бессмертная душа, ха-ха, возможно, тебе стоит зайти немного позже, когда…
— Я насчет тех слов, что вы просили узнать, — с упреком промолвил Посети.
— Каких слов?
— Слов, которые написал отец Трубчек собственной кровью. Вы просили попробовать выяснить, что они означают.
— А. Да. Заходи в кабинет.
Ваймс слегка расслабился. Констебль Посети любил поговорить о состоянии души ближнего и о необходимости ее стирки и чистки, пока на нее не наслали вечное проклятие. Но, похоже, этот разговор будет важным.
— Это древний кенотинский, сэр. Цитата из ихней священной книги, хотя, конечно, когда я говорю «священной», надо понимать, что изначально они заблуждались…
— Да, да, не сомневаюсь, — усаживаясь, кивнул Ваймс. — Надеюсь, нам крупно повезло и там говорится что-нибудь типа: «Господин Икс сделал это, аргх, аргх, аргх»?
— Увы, сэр. Такой фразы нет ни в одной из известных священных книг, сэр.
— А, — сказал Ваймс.
— Кроме того, сэр, я просмотрел другие бумаги, обнаруженные в комнате, и выяснил, что записку писал не покойный.
Лицо Ваймса прояснилось.
— Ага! Кто-то еще? Тогда, быть может, там говорится что-то типа: «Получай, сволочь, мы искали тебя вечность, чтобы отомстить за то, что ты сделал столько лет назад, искали и наконец нашли!» Или я опять ошибаюсь?
— Ошибаетесь, сэр. Такой фразы тоже нет ни в одной из священных книг, — сказал констебль Посети, но вдруг засомневался. — За исключением, пожалуй, «Апокрифа» к «Завету Мщения Оффлера», — добросовестно добавил он. — Тогда как слова в записке взяты из кенотинской «Книги Истины». — Он усмехнулся. — Тоже мне истина… В ней рассказывается о том, как их лжебог…
— А нельзя ли просто перевести слова и оставить в стороне сравнение религий? — спросил Ваймс.
— Так точно, сэр, — Посети выглядел немного обиженно, но он все же развернул бумажку и опять пренебрежительно усмехнулся. — Это некоторые правила, которые их бог якобы оставил первым людям, после того как вылепил их из глины и обжег в печи, сэр. Правила типа: «Трудись с усердием всю жизнь свою», «Не убий», «Будь покорным» и так далее, сэр.
— И все? — удивился Ваймс.
— Так точно, сэр, — ответил Посети.
— Просто религиозные наставления?
— Так точно, сэр.
— А какие есть предположения, с чего бы вдруг это очутилось у отца Трубчека во рту? Бедняга выглядел так, как если бы курил свою последнюю самокрутку.
— Лично у меня никаких предположений, сэр.
— Я бы мог понять, если бы там было написано что-нибудь типа: «Порази врагов своих», — покачал головой Ваймс. — А здесь просто: «Работай упорно и не создавай проблем».
— Кено был весьма либеральным богом, сэр. Заповеди у него были не слишком строгими.
— Похоже, он был довольно-таки приличным богом по сравнению с остальными.
Посети неодобрительно посмотрел на Ваймса.
— Кенотины вымерли после того, как целых пятьсот лет вели на континенте одну из самых жесточайших войн, сэр.
— Ну да, как же я забыл… Чем чаще молнии, тем смиреннее паства, верно? — ухмыльнулся Ваймс.
— Не понял, сэр?
— Да так, ничего. Ну, спасибо, констебль. Я, э, сообщу все капитану Моркоу, и еще раз спасибо, не буду больше задерживать тебя…
Ваймс в отчаянии повысил голос, увидев, как Посети начал вытаскивать из-за пазухи кипу бумаг, но было уже поздно.
— Я принес вам свежий номер журнала «Сторожевая лачуга», сэр, а также ежемесячник «Призыв к битве», в котором есть много статей, которые, я уверен, очень заинтересуют вас, включая статью пастора Суй Носа о необходимости вставать с колен и нести слово народу через почтовые ящики, сэр.
— Э… спасибо.
— Не могу не заметить, сэр, что брошюры и журналы, которые я принес вам на прошлой неделе, лежат на том же месте, где я их оставил, сэр.
— О да, прости. Ну, знаешь, как бывает, в последние дни столько работы навалилось, совсем нет времени…
— Никогда не поздно заняться спасением души, сэр.
— Я все время думаю об этом, констебль. Спасибо.
«Так нечестно, — подумал Ваймс, когда Посети ушел. — В моем городе на месте преступления оставлена записка, — и что мы в ней обнаруживаем? Угрозы? Обещание жестокой расправы? Нет. Последнее послание от человека, раскрывающего имя убийцы? Ничего подобного. Нас попотчевали какой-то религиозной чушью. Но что за польза от улики, если в ней больше загадки, чем в самой загадке?»
Он чиркнул пару слов на переводе Посети и опустил бумагу в ящик с надписью «Входящие».
Слишком поздно Ангва вспомнила, почему именно в это время месяца всегда старалась обходить стороной скотобойный квартал.
Она могла перекидываться из обличья в обличье в любое время по собственному желанию. Люди забывают об этой черте вервольфов. Но помнят другую важную вещь. Полная луна для оборотней играет роль спускового крючка: лунные лучи достигают самого дна памяти, дергают за все рубильники, хочешь ты того или нет. С полнолуния миновала всего пара дней, и от вкусных запахов, испускаемых скотом в загонах и разлитой по бойням кровью, у Ангвы текли слюнки. А ведь она заклятая вегетарианка. Ее организм был натянут как струна после «того самого времени месяца».
Ангва остановилась и уставилась на затемненное здание, высящееся перед ней.
— Думаю, мы обойдем его с задней стороны, — сказала она. — И ты постучишь.
— Я? Да меня даже не заметят.
— Ты покажешь им свой значок и скажешь, что ты из Городской Стражи.
— Я же сказала, меня даже не заметят! Просто посмеются надо мной, и все!
— Рано или поздно тебе придется научиться привлекать к себе внимание. Пошли.
Дверь открыл здоровый детина в окровавленном переднике. И был немало изумлен, когда одна гномья рука схватила его за пояс, вторая гномья рука вытянулась снизу и поднесла к его носу значок Стражи, а гномий голос, доносящийся из области его пупка, громко выкрикнул:
— Мы из Городской Стражи, ясно? О да! И если ты не дашь нам войти, мы пустим твои кишки на сосиски!
— Для начала неплохо, — пробормотала Ангва. Она отодвинула Шельму в сторонку и ослепительно улыбнулась мяснику.
— Господин Крюк? Мы бы хотели поговорить с твоим работником господином Дорфлом.
— С ГОСПОДИНОМ Дорфлом? — выдавил мясник, потрясенный явлением Шельмы до глубины души. — И что такого он натворил?
— Мы просто хотели с ним поговорить. Войти можно?
Господин Крюк глянул на Шельму, нервно вздрагивающую и возбужденно переступающую с ноги на ногу.
— А у меня есть выбор? — спросил он.
— Скажем так, у тебя есть что-то ТИПА выбора, — сказала Ангва.
Она старалась дышать ртом, чтобы не чуять влекущие миазмы, испускаемые кровью. В помещении стоял сосисочный станок. На сосиски шли те части животных, которые никто и ни за что в жизни не стал бы есть, — впрочем, чем меньше задумываешься о том, что ты ешь, тем лучше. Ангву чуть ли не выворачивало от запахов бойни, но какая-то ее часть, прячущаяся глубоко внутри и разбуженная сладостными ароматами, молила, просила этих смешавшихся запахов свинины, говядины, баранины и…
— Крысы? — принюхавшись, осведомилась Ангва. — Не знала, что ты и гномам поставляешь товар, господин Крюк.
Господин Крюк неожиданно превратился в человека, всегда готового помочь выполняющим свое дело стражникам.
— Дорфл! А ну, иди сюда!
Послышались шаги, и из-за обглоданных коровьих туш появилась фигура.
Некоторые люди питают к нежити предубеждение. Взять хотя бы командора Ваймса, хотя в последнее время он стал несколько более терпимым к умертвиям. «Но все мы, — подумала Ангва, — хотим ощущать превосходство, быть выше кого-либо. Люди ненавидят нежить, а нежить, — ее кулаки невольно сжались, — терпеть не может нелюдей».
Голем по имени Дорфл немного прихрамывал, потому что одна его нога была немного короче другой. Одежды он не носил, поскольку скрывать ему было нечего — огромное тело пестрело заплатками из разноцветной глины, наложенной в процессе ремонтов. Заплат было столько, что Ангва даже покачала головой. Интересно, сколько этому голему лет? Судя по всему, изначально его фигуру пытались сделать хотя бы отчасти похожей на человеческую, но многочисленные заплатки свели на нет все эти усилия. Голем был похож на те горшки, что так презирал Вулкан, на горшки, изготавливаемые людьми, которые были искренне уверены, что если это ручная работа, то и выглядеть она должна как ручная работа, а потому отпечатки пальцев на готовой продукции являются в некотором роде знаком качества.
Да, точно. Этот голем выглядел как творение какого-нибудь народного умельца. Разумеется, за долгие годы ремонтов он переделал себя. Треугольные глаза голема слабо светились. Зрачков не было, виднелся лишь темно-красный отблеск далекого огня.
