Terry Pratchett - Стража! Стража! (пер. С. Жужунавы под ред. А.Жикаренцева)
– Я смотрю, вы специалисты, – вздохнул Ваймс. – Просто сделайте все, что можете.
– А это, ну, как его, смешивание с толпой… – деликатно уточнил сержант Колон. – Оно означает посещение таверн, питье и прочее?
– В некоторой степени, – подтвердил Ваймс.
– А, – довольно отреагировал сержант.
– В умеренной степени.
– Так точно, сэр.
– И на ваши собственные деньги.
– О.
– Но прежде чем вы отправитесь, – остановил их капитан, – хочу спросить, никто из вас случаем не знает такого человека, которому было бы что-нибудь известно о драконах? Что-нибудь, кроме спанья на золоте и забав с девицами.
– Волшебники могут знать, – выдвинул идею Шноббс.
– А кроме? – твердо отклонил идею Ваймс. Волшебникам доверять нельзя. Любому стражнику известно, что волшебникам доверять нельзя. Эти типы похуже гражданских будут.
Колон задумался.
– Ну, есть еще госпожа Овнец, – наконец вспомнил он. – Живет на Лепешечной авеню. И разводит болотных дракончиков. Некоторые придурки держат этих тварей как домашних животных.
– Ах эта, – мрачно отозвался капитан Ваймс. – По-моему, я с ней встречался. Та самая, у которой на карете надпись «Я Без Ума От Дракончиков»?
– Она самая. Чокнутая дамочка, – сообщил сержант Колон.
– А что делать МНЕ, сэр? – подал голос Моркоу.
– Э-э. У тебя самая важная работа, – заторопился Ваймс. – Оставайся здесь и следи за кабинетом.
На лице Моркоу медленно расцвела недоверчивая улыбка.
– То есть вы оставляете меня ДЕЖУРИТЬ, сэр? – уточнил он.
– В некотором роде, – согласился Ваймс. – Но тебе запрещается кого-либо арестовывать, понятно? – быстро добавил он.
– Даже если будет нарушен закон, сэр?
– Даже если закон будет нарушен. Нельзя, и все. Заруби это себе на носу.
– Тогда я буду читать свою книжку, – сообщил Моркоу. – И полировать шлем.
– Вот хороший мальчик, – похвалил капитан.
«Так будет безопаснее, – подумал он. – Сюда никто и никогда не приходит, даже с просьбой найти потерянную собаку. Никто никогда не вспоминает о Ночной Страже. Нужно действительно с луны свалиться, чтобы обратиться за помощью к стражникам», – с горечью подумал он.
Лепешечная авеню представляла собой широкую, усаженную деревьями и невероятно престижную часть Анка, расположенную высоко над рекой, дабы избежать всепроникающего аромата знаменитых вод. Живущие на Лепешечной авеню вечно хвастались своими старыми деньгами, которые почему-то считались лучше новых, хотя у капитана Ваймса никогда не было ни тех, ни других, чтобы он сам мог прочувствовать разницу. Люди, живущие на Лепешечной авеню, имели личных телохранителей. О людях с Лепешечной авеню поговаривали, мол, они настолько высокомерны, что не разговаривают даже с богами. Утверждение несколько клеветническое. Они общались с богами, но только с хорошо воспитанными и из хорошей семьи.
Найти дом госпожи Овнец не составило особых трудностей. Он располагался на утесе, с которого открывался величественный вид на город, если рассматривание города с утеса входит в ваше представление о хорошем времяпрепровождении. Воротные столбы украшали каменные драконы, деревья в саду буйно разрослись, а сам сад имел неухоженный вид. В листве маячили статуи давно покинувших этот мир Овнецов. Большинство из них были вооружены мечами и укутаны с головы до пят в плющ.
Насколько мог судить Ваймс, дело здесь было вовсе не в том, что у владельца сада не хватало денег, чтобы придать всему более благопристойный вид. Скорее, местный землевладелец считал, что есть вещи поважнее, чем предки, – довольно необычная точка зрения для аристократа.
Также здесь считали, что есть вещи более важные, нежели ремонт собственности. Когда Ваймс позвонил в колокольчик, висящий у входной двери особняка, древнего и довольно приятного, скрытого в самой середине буйно цветущего рододендрового леса, с фасада упали несколько кусочков штукатурки.
Никакого другого эффекта звонок не произвел, если не считать уханья, раздавшегося из-за дома. Чьего-то уханья.
Дождь возобновился. Спустя некоторое время Ваймс вспомнил о своем звании капитана Ночной Стражи и принялся осторожно огибать особняк, держась подальше от стен на случай, если что-нибудь рухнет.
Он достиг тяжелых деревянных ворот в тяжелой деревянной стене. По сравнению с общей ветхостью всего остального стена и ворота выглядели довольно-таки новыми и очень прочными.
Он постучал. Ответом было усилившееся уханье, к которому теперь добавилось странное посвистывание.
Ворота открылись. Над ним нависло нечто ужасное.
– А, здравствуй, добрый человек. Ты о спаривании что-нибудь знаешь? – прогрохотало оно.
В караульном помещении было тихо и тепло. Моркоу прислушивался к шуршанию песка в песочных часах и сосредоточенно драил грудные пластины кольчуги. Многовековая тусклость сдалась под напором этой жизнерадостной атаки. Пластины сияли.
Эти сияющие пластины вселяли уверенность, они показывали тебе, что ты там, где ты есть. Странность этого города, где полно законов, а жители, словно сговорившись, упорно игнорируют их, подавляла Моркоу. Но сверкающая, начищенная грудная пластина – это сверкающая, хорошо начищенная пластина, и никаких двусмысленностей тут быть не может.
Дверь отворилась. Сидящий за древним столом Моркоу оглянулся на дверной проем. Там никого не было.
Он еще несколько раз усердно потер пластину.
Послышались невнятные звуки – такие звуки обычно издает нетерпеливый посетитель, по горло сытый ожиданием. За край стола ухватились лапы с фиолетовыми ногтями, и в поле зрения медленно вплыла голова библиотекаря, похожая на ранний кокос.
– У-ук, – сказал он.
Моркоу смотрел не отрываясь. Ему было тщательно растолковано, что, несмотря на внешность библиотекаря, законы, применяемые к животному царству, к данному орангутану не применяются. С другой стороны, библиотекарь не особо настаивал, чтобы к нему применяли законы, принятые в царстве людей. Он был одной из тех небольших аномалий, от которых стоит держаться подальше.
– Привет, – неуверенно поздоровался Моркоу.
(«Не называй его „парнем“ и не хлопай по плечу, его это раздражает».)
– У-ук.
Библиотекарь потыкал в стол длинным, с многочисленными суставами пальцем.
– Что?
– У-ук.
– Прости, но я не понял.
Библиотекарь закатил глаза. Ему всегда казалось странным, что так называемые «разумные» собаки, лошади и дельфины не испытывают ни малейших затруднений, передавая людям самые злободневные новости текущего момента, как-то: о трех детях, заблудившихся в пещерах, о поезде, который вот-вот перейдет на ветку, ведущую к недавно смытому мосту, и тому подобное, в то время как он, которому недостает всего лишь жалкой кучки хромосом, чтобы носить одежду, не знает, как убедить среднего человека выйти на улицу под дождь. С некоторыми людьми просто невозможно разговаривать.
– У-ук! – воскликнул он и жестом показал на дверь.
– Да не могу я, – объяснил Моркоу. – У меня Приказ.
Верхняя губа библиотекаря закатилась вверх, словно ставень.
– Это улыбка? – уточнил Моркоу.
Библиотекарь затряс головой.
– Может, кто преступление совершил? – продолжал допытываться Моркоу.
– У-ук.
– Тяжкое преступление?
– У-ук!
– Вроде убийства?
– И-ик!
– Еще хуже?
– И-ик! – Библиотекарь проковылял к двери и нетерпеливо запрыгал.
Моркоу с трудом сдерживал накатившее волнение. Приказ приказом, но здесь дело поважнее. Жители этого города способны на что угодно.
Он закрепил нагрудник, нахлобучил на голову сверкающий шлем и направился к двери.
И в этот самый момент он вдруг вспомнил о своих обязанностях. Моркоу вернулся к столу, нашел клочок бумаги и, мучительно подбирая слова, нацарапал: «Ушол Баротся С Приступлением. Пажалуйста Зайдите Позже. Спасибо».
И только после этого он вышел на улицу, сверкающий и бесстрашный.
Верховный Старший Наставник воздел руки.
– Братья, – начал он, – давайте же начнем…
Это так легко. Все, что надо сделать, – направить в нужный канал ядовитое содержимое огромного резервуара зависти и сдерживаемого раболепным страхом негодования, которыми братья обладают в таком изобилии, взнуздать их потрясающую личную мелкотравчатость, способную стать источником силы более могучей, чем откровенно ревущее зло, а затем открыть собственное сознание и…
…И проникнуть туда, куда ушли драконы.
Ваймс внезапно ощутил, как его хватают за руку и втаскивают внутрь. Тяжелая створка ворот с решительным клацаньем захлопнулась у него за спиной.
– Тебе выпала великая честь. Я сейчас представлю тебя лорду Анкскому, он же Горносмех Чешуйвеселый Когтецап III, – заявило привидение, облаченное в огромную, устрашающего вида кольчугу. – Несмотря на свое имечко, рохля рохлей, решимости – ноль.
