Андрей Белянин - Тайный сыск царя Гороха. Пенталогия
– Всё нормально… кажется, вздремнул…
– Да, может, тебе и впрямь поспать, Никитушка? Я вон валерьяночки накапаю, выпей, да и на бочок.
При волшебном слове «валерьянка» кот принял охотничью стойку, едва ли не умоляюще вцепившись Яге в подол.
– Спасибо, наверное, нет. – Я решительно встал, сунул ноги в тапки без задников и взялся за планшетку. – Попрошу всех вниз. Положение очень сложное, практически критическое, посему предлагаю провести мозговой штурм.
– Эта… в смысле, чьи ж мозги штурмовать будем? – нервно поёжился Митя. Бабка тоже не выразила волны здорового энтузиазма…
– Это значит, что все мы сядем за стол и начнём с бешеной скоростью предлагать любые, самые абсурдные, способы максимально быстрого решения поставленной задачи. Мы должны заставить циркачей раскрыться! Просто обязаны, и подчёркиваю, абсолютно любыми средствами. Кому что взбредёт!
Метод был старый и проверенный. Для пущей эффективности в дом заманили Еремеева. Сначала народ стеснялся, но постепенно все вошли во вкус, и предложения (одно другого краше!) сыпались с пулемётной скоростью:
– Обязать скоморохов заезжих самим всю дурную карамель сожрать! А как их с энтого дела развезёт не по-доброму, стрельцов еремеевских чертями нарядить да по ночи и нагрянуть. Пущай с перепугу решат, что по их души грешные! Тока чтоб впереди всенепременно бабуленька наша, как есть без ничего, с крыльями шёлковыми за спиной, верхом на дьяке Филимоне! И всё под орган, орган немецкий, эдак вприсядочку…
– Бабушка, он ПРАВДА не хотел вас обидеть. Расколдуйте, пожалуйста…
– Торговцами заезжими можно перекинуться. Дескать, вот, ищем, кому бы дурь наркотную задешево, полмешка оптом, по любой цене, без навару, тока за свои… Тут мы их за руку и ухватим! А под это дело заодно уж персов да турок погонять не грех, чё-то в последний год развелось их, все базары чёрные…
– Фома, не надо о наболевшем.
– Я ить, сынки, всё думаю, ну отчего ж скоморохи те такие трезвые? Ить все другие-то опосля представления пьют как лошади! Может, эти болезные печенью, может, вера не позволяет, а может, и начальство плетьми секёт при одном запахе… А ежели это они не так, а с намереньем? Трезвый человек всё на уме держит. А ну как споить их к чёртовой бабушке, а?!
– Кстати, я же вам это час назад предлагал! Почему бы и нет, попробуем, только… Митю… ага, я просил…
Если отбросить в сторону незначительные повышения голоса друг на друга, одно превращение в веник и разбитую котом чашку (при попытке под шумок углубиться в кринку сметаны…), в целом штурм прошёл успешно. Отсортировав и проанализировав примерно сорок с чем-то предложений, мы остановились на двух. Первое – упоить весь цирк до поросячьего визга! Второе – после чего напугать вусмерть и взять показания! Тут же, на месте, сразу, не отходя от прилавка. Осталось только решить, каким именно способом сделать и то и другое, но это уже детали…
После ужина заявились двое стрельцов с печальным известием о том, что художник-авангардист так-таки нигде и не найден. Последнее место, где его видели, – скомороший балаган, вошёл утром и словно провалился. Остаётся предположить, что ночью Митьке за пазуху подбросят перемазанную краской кисточку. Смех смехом, а весёлого мало, это уж четвёртое бесследное исчезновение под куполом цирка. Видимо, Новичков всё-таки натолкнулся на что-то интересное, потому и был похищен.
Хорошо хоть трупов в этом деле пока не было… Но главное развлечение ждало меня ровненько в двенадцать ночи. Когда не только я, но и всё гороховское подворье было поднято по набату – царь пропал! Поначалу я не волновался (хотя вспомнить странный сон всё же стоило бы)…
* * *Просто, если помните, один раз по зиме такое уже было. Когда дело об отстреле невест довело государя до ручки, он тихо смылся из терема и спрятался под еврейским флагом Шмулинсона.
Однако должен признать, что по тем временам серьёзные причины у него имелись. Интересно, какая муха его укусила сейчас…
– Никитушка, ты уж поспешай, – торопила меня Яга. – Чует моё сердце беду неминучую, ох недаром матушка царица за тобой нарочных послала! Кабы тока вовсе государя не потеряли… Да Митеньку на охрану возьми!
– Пробовал, парень непробудим ничем тяжёлым или мокрым. Я на него уже полведра вылил! Там ваш Васька теперь кораблики пускает…
– Ой и удружил, догада! А кто ж теперича лужи в сенях вытирать будет?! – взвилась было наша домохозяйка. – Ладно уж, беги, беги, спасай высший эшелон государственной власти.
– Без царя и солнце криво восходит, – в тон ответствовал я, сверяясь с записной книжкой. За последний месяц она буквально распухла от всяких перлов местного фольклора. Когда-нибудь ознакомлю и вас, но не сегодня, разумеется. Сегодня, как видите, я страшно занят…
Ночь была ясная, у ворот ждали Фома Еремеев и двое царских стрельцов верхами, плюс десяток наших. Мне подвели осёдланного жеребца с милицейской конюшни. Сивку-бурку мы без особой надобности не гоняли, на большие расстояния ей цены нет, но в масштабах города – животное просто сейсмоопасное… До государева подворья добрались быстро, небо горело звёздами, бодрил холодный ветерок, и в воротах не торчала надоедливая фигура дьяка Груздева, почему же и не зайти?! Внутри царила непривычная тишина, никто никуда не бегал, не суетился, не кричал – так, трое-четверо бояр шушукались по углам, да напряжённые лица охранников казались чуть более суровыми, чем всегда. В кабинете царя, где мы обычно беседовали, меня дожидалась взволнованная государыня.
– Он есть пропасть! – аккуратно заламывая белые руки, начала Лидия Адольфина, не забыв предварительно поприветствовать меня, извиниться за поздний вызов и справиться о здоровье сотрудников отделения едва ли не поимённо – немецкая вежливость!
– Когда пропал, в котором часу, при каких обстоятельствах?
– Час, три час, пять час назад… Ходить туда-сюда по всей комнат и много думаит своей светлой головой, – пустилась припоминать венценосная супруга. – Потом как кричит: «Эврика!» То есть латынь, в заводе… приводе… о переводе!… значить…
– …«Нашёл», – кивнул я. – А что именно он нашёл, не сказал?
– Найн, но целоваль меня пилко-пилко в щетку… нет, в щёчку! О да!
– Хм… и что потом?
– Одевать весь стрелецкий платье и уходить за дело.
– На дело?
– Я, я! На важний дело – спасать девица, но я не ревновать, – великодушно пожала плечиками государыня. – Их бин… милицейская слюжба… дас ист опасна и трудна и не видна, так?
– Угу, на первый взгляд практически… – В голову пришло только одно место, куда наш скучающий царь мог направить торопливые стопы. Решил поиграть в одинокого техасского рейнджера? Как всё-таки плохо, когда люди занимаются не своим делом…
– Мне пора писать заявлений о пропаже мужа, а?
– Не надо, поищем неофициально, у меня и так всю следственную работу от лишних бумаг лихорадит. Судя по всему, ваш муж мог направиться только в…
За дверями раздался нестройный гул шагов, дверь распахнулась, и на пороге возник так и не поумневший Бодров в окружении вечно озабоченной боярской думы. На этот раз он говорил быстро и конкретно, не давая себя перебить:
– Ведомо ли тебе, государыня, что царь наш по делам отлучился исключительным, а уж когда вернётся, да и вернётся ли?… Однако же в минуты таковые слуги верные тебя, матушка, без поддержки не оставят. Ты уж спать-почивать ложись, а мы, убогие, делишками государственными займёмся…
– Дас ист? – не сразу поняла Лидия Адольфина. – То есть… бунт?!
– Окстись, пресветлая царица! Мы ж тебе на царствие крест целовали, а ты всё на милицию безбожную смотришь, о нас худое думаешь… Отдохни от забот, государыня, а до той поры, пока царь-батюшка не пожалует, мы своим умишком управимся. Временно!
– Майн гот, – наконец-то въехала бедняжка. – То есть подмена… измена?… замена?! царской власти!
– Доннер веттер, – грустно подтвердил я. Бодров мгновенно отступил и, захлопывая двери, радостно проорал напоследок:
– Только не убивайся, матушка! Власть – дело не женское, а мы ко всякому правлению сызмальства приученные. Одного добра тебе хотим, уж посиди взаперти до рассвету, а там поглядим…
Бывшая австрийская принцесса гулко стукнулась грудью в дверь и замолотила в неё кулаками. Увы, видимо, с той стороны держали надёжно. Когда она обернулась, я впервые увидел в её голубых глазах бессильные слёзы…
Вообще-то милиционеры в политику не лезут, ну, не должны лезть по крайней мере. Но ведь и отказать в помощи несчастной иностранке, волей судьбы ставшей заложницей русского престола, тоже никак нельзя! Тем паче что мне здесь до утра куковать как-то абсолютно не улыбается.
– С ума тут сойдёшь с вами… Следствие горит, а им всё игрушки! – Я подошёл к закрытому окошечку, распахнул его и свесил голову вниз: – Еремеев! Фома! Да, да, я тебе кричу! Поднимай всю сотню в ружьё и двигай сюда, у меня проблемы.
