Кровавый "Парк динозавров" (СИ) - Каминский Андрей Игоревич

— У нас около пятидесяти различных видов рептилий и амфибий, — рассказывал Шарьер, проводя их меж вольеров и террариумов, — в основном фауна Юго-Восточной Азии, хотя есть виды и из Африки и Америки. Хлыстохвостая ящерица, например, обитает только в северной Мексике и на юго-западе США.

Он остановился возле террариума, наполненном сухой землей и камнями, средь которых росло несколько кактусов. Между ними мелькали небольшие ящерицы — коричневые, с желтыми полосками. Ближе к хвосту их чешуя становилась синей.

— Я много лет работал именно с этими рептилиями, — пояснил Шарьер, — и не мог не захватить хоть один террариум. Обитают тут и другие «американцы»: так в нашем серпентарии есть несколько гремучников, а на крокодиловой ферме прекрасно себя чувствует выводок миссисипских аллигаторов из Луизианы.

— Крокодиловая ферма? — переспросил Грант, — то есть, этот виварий не единственный?

— Нет, конечно, — усмехнулся Шарьер, — здешняя работа требует большого видового разнообразия. Внизу есть крокодиловая ферма — там не только миссисипские, но и китайские аллигаторы, три вида кайманов, гавиалы, сиамские, американские и гребнистые крокодилы. Все это, конечно же, под особой охраной, также как и серпентарий с ядовитыми змеями. В нем, кстати, не только змеи, но и мексиканские ядозубы и древесные листолазы из Южной Америки — одно прикосновение к этим лягушкам смертельно опасно для человека. Также у нас есть три птичника — в одном мы содержим домашнюю птицу: кур различных пород, уток, гусей, индеек. Другой птичник, так сказать, общий — там содержатся самые разные птицы: от попугаев до казуаров и эму. И третий — с хищными птицами. Орлы, ястребы, грифы, есть даже одна птица-секретарь.

— И все эти птицы и пресмыкающиеся используются вами как доноры? — спросил Грант, — от них вы берете яйцеклетки?

— Среди прочего, — кивнул Шарьер, — у них множество назначений. Например, когда мы работаем с ферментарным материалом, зачастую, чтобы восстановить всю цепочку ДНК приходится включать в нее фрагменты ДНК животных других видов. Порой это ДНК птиц, а порой — рептилий и даже амфибий. Кроме того, на этой базе можно порой вывести и иные виды, не имеющих отношения к динозаврам, но тоже интересных для посетителей. Так, используя яйцеклетку комодского дракона, мы вывели мегаланию, исчезнувшего исполинского варана из Австралии. А на базе генетического материала черного каймана нам удалось воссоздать пурусзавра, исполинского каймана из Южной Америки. Он у нас обитает отдельно от остальных крокодилов — все же, больше тридцати футов в длину, заслужил отдельного вольера.

— Тридцатифутовый крокодил, — покачал головой Дженнаро, — с ума сойти.

Шарьер разразился каким-то шипящим смехом.

— Поверьте, это не самая большая тварь в наших водах. А насчет птичника то домашняя птица используется, среди прочего, и по своему прямому назначению — кур скармливают животным, да нам на стол попадает не мало. Так что нагетсами и чикенбургерами посетители не будут обижены.

На этой кулинарной ноте экскурсия по виварию подошла к концу — Шарьер подвел их туда, где терраса соприкасалась с горой. У ее подножия стоял еще один шедевр давно ушедшей расы — громоздкий идол из светло-зеленого камня. Больше всего он напоминал усевшуюся на корточки огромную жабу или ящерицу, с коротким толстым хвостом и перепончатыми лапами, сложенными на большом животе. Как не странно у идола имелось и нечто человеческое — Грант с удивление увидел нависавшие над животом выпуклости, весьма смахивающие на женские груди. Безобразная морда расплывалась в широкой ухмылке, обнажавшей большие острые зубы. Меж выпученных глаз журчал стекавший с горы ручей, наполнявший вырубленный в камне обширный бассейн с прозрачной как слеза водой. Заглянув внутрь Грант увидел черную тварь, напоминавшую огромную ящерицу с голой кожей, покрытой большими пупырышками.

— Что это? — спросил он Шарьера.

— Японская гигантская саламандра, — ответил доктор, — подарок от инвесторов.

— Я вот про это, — Грант показал на статую, — что это за идол?

— Видимо, здешний бог плодородия, — пожал плечами Шарьер, — точнее богиня — вон, видите груди. Это не единственная терраса и везде стоит похожая статуя.

— Та еще красотка, — хихикнула Лекси. Вслед за ней улыбнулась и Элли, внимательно рассматривавшая странный идол.

— Спасибо за экскурсию, доктор, но нам пора, — сказал Реджис, — теперь пройдем на командный пункт.

Шарьер кивнул в ответ и, развернувшись, исчез в зарослях. За спиной идола, обнаружился небольшой грот, в дальнем конце которого находилась очередная железная дверь. Вставив карточку, Реджис открыл ее и пригласил гостей пройти в очередной коридор, проведший их к лифту. Там они спустились на два этажа ниже и оказались в просторной темной комнате, напоминающей центр управления космическим полетом. На вертикальной стеклянной панели виднелась прозрачная карта Парка, огороженного с одной стороны рекой, а с другой — морским побережьем. Вдоль другой стены вытянулся ряд светящихся экранов компьютеров. На одних мониторах была выведена какая-то информация, на других — их было большинство — изображения происходящего в разных частях Парка. В комнате находились два человека. Один из них, сидя у компьютера, курил сигарету, второй стоял рядом, что-то негромко втолковывая первому.

— Слева — наш главный инженер Джон Арнольд, — объяснил Реджис. — Рядом с ним стоит смотритель Парка, Шон Кортни, знаменитый охотник из Южной Африки.

Джон Арнольд был худым мужчиной, лет сорока пяти, в мятой клетчатой рубашке и потертых джинсах. Худое, преисполненное усталого скептицизма, лицо пожелтело от табачного дыма, как и зубы. Шон Кортни выглядел более колоритно: лет на десять младше главного инженера, он носил штаны цвета хаки, странную обувь, напоминающую мокасины и охотничью рубашку с рукавами, отрезанными выше локтей. Под загорелой кожей перекатывались крепкие мускулы. Узкую талию охватывал широкий пояс, с которого свисал большой нож в кожаных ножнах. Длинные, почти до плеч, иссиня-черные волосы были стянуты кожаным ремешком. Он равнодушно поздоровался с мужчинами, но в синих глазах блеснуло дерзкое восхищение при виде Элли и Лекси.

— Ну, слава Богу, — Тима услышал голос сестры, — хоть что-то интересное за весь день.

Кортни, услышав ее, широко улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами и Лекси также улыбнулась ему в ответ. Они какое-то время мерились взглядами, откровенно восхищаясь друг другом, пока голос Реджиса не вернул их к реальности.

— Если вас что-то интересует, вы можете задать свои вопросы прямо сейчас.

— Меня интересует, — сказал Малькольм, — здесь ведь находится ваша система контроля?

— Именно так, — заявил Арнольд и закурил очередную сигарету, — причем невероятно надежная система контроля

— Даже так? — поинтересовался Дженнаро, — и в чем это выражается?

— Например, в слежении за ящерами. — Арнольд нажал клавишу, и на висящую на стене карту, закрытую стеклом, наложилась сетка ломаных линий.

— Это наш молодой Т-рекс. Маленький рекс. Здесь воспроизведены все его перемещения по Парку за последние четыре часа. — Арнольд еще раз нажал клавишу. — А вот то, что было вчера. — Очередное нажатие на клавишу. — А это — позавчера.

Линии наслаивались друг на друга, напоминая детские каракули. Все они сосредоточены в одном месте неподалеку от озера.

— Вы видите, у него есть своя территория, — сказал Арнольд. — Он молодой, поэтому предпочитает держаться возле воды и подальше от взрослых тиранозавров. Их у нас двое и их пути никогда не пересекаются, как и у маленького рекса.

— А где сейчас большие рексы? — спросил Джениаро. Арнольд нажал другую клавишу. Сетка исчезла, зато на полях появилось два светящихся пятна с условным цифровым обозначением — одно двигалось вдоль реки, второе — в самой глубине парка, рядом с небольшим синим пятном, обозначающим какой-то водный объект.

— Они здесь. Тиранозавры стараются держаться подальше от озера — им неохота столкнуться с мозазавром или спинозавром. А маленький тиранозавр боится водных ящеров все же меньше, чем собственных собратьев.